Дьявольский вкус смерти - Марина Серова

Я слушала, с минуты на минуту ожидая красочного рассказа про то, как «вражина Иванова» уничтожила новую машину, но почему-то не дождалась. Меня не покидало ощущение, что Пинкертон говорит меньше, чем знает. Судя по результатам его слежки за мной, а также исходя из того, что «хвоста» за собой, несмотря на свой большой опыт, я не заметила, — дело вел неплохой профессионал. Не знать, кто изуродовал «Лексус», он не мог. Почему же еще вчера вечером он не пустил Спайка по моим «горячим следам»? Почему, наконец, сейчас не выложил всей правды? Это было очень странно. Похоже, он специально скрывал данную информацию для каких-то известных только ему целей. Зато Спайку стало ясно, что Иванова жива и вполне дееспособна.

Мне теперь было понятно, благодаря кому Спайк после моего с ним столкновения на дороге так быстро меня вычислил. А заодно и то, кто собирал досье на Демина и также обнаружил, что Рудухин — Катькин любовник. Взаимоотношения этих двух, сидящих в кабинете, давали мне основания полагать, что Пинкертон был только информатором и в «мокрых» делах Спайка не участвовал.

Между тем общение в кабинете продолжалось. Пинкертон пытался выяснить, не крутились ли в последнее время возле кабинета Спайка посторонние люди, особенно незнакомые женщины…

— Была сегодня одна, нафуфыренная, — сообщил Каршунов. — Заперлась нахально ко мне в кабинет, квартиру хотела продать…

— Где она стояла? — резко оборвал его Пинкертон.

— Сидела. Вон там.

— Гришка, трогай машину! — приказала я, быстро дернув спутника за рукав.

Моя заранее произнесенная просьба ничему не удивляться и на все мои слова реагировать стремительно возымела действие, и мы помчались по дороге с поразительной для старенького «Москвича» скоростью.

Значит, этот сыщик знает, что я подобралась к Коршунову вплотную. Выискался умник на мою голову!

Одно хорошо — борьба с такими, как Демин и этот Пинкертон, по крайней мере дает чего-то стоящий опыт. Я решила поконкретнее прощупать хитроумного дядечку, поэтому мы, сделав на машине круг, остановились за квартал от фирмы «Веста-риэлт». Движение по дороге было односторонним, и Пинкертон неминуемо должен проехать мимо нас. Дав Грише ценные указания, как лучше поставить машину, чтобы не привлекать ненужного внимания и в то же время быстро тронуться с места, я набрала номер областного ГИБДД и попросила к телефону знакомого майора милиции. Продиктовав ему цвет и номер пинкертоновского «Опеля», попросила выяснить, кому принадлежит данное средство передвижения. Майор, с которым у меня был давнишний «бартер» по информации, обещал вскоре перезвонить. Я откинулась на неудобную спинку сиденья Гришкиного «Москвича», и у владельца машины появилась очередная возможность подать голос.

— Как я понимаю, у Коршунова опять возникло желание с тобой расправиться?

— Да. Ведь я знаю, где тот ларец, в котором находится его «смерть», осталось лишь выяснить кое-какие детали. Весь вопрос в данный момент в том, кто кого — он меня или я его первым достанет.

— Мне только непонятно, почему он поручил твое убийство юнцу Демину?

— А почему он поручил убийство Самохвалова Демину, тебе понятно? — задала я риторический вопрос. — Ведь получилось же у мальчика отравить родного отца! Получилось бы и мое отравление, если бы у дяди Пети не оказалось крючков для открывания дверей лифта и если бы мужчина не вышел на мой стук на лестничную площадку. Сам знаешь, сейчас люди каждого шороха боятся, а слесарь в тот вечер был пьян «в шишку». Я до сих пор удивляюсь, как он в таком состоянии сообразил, чего от него хотят. Так что жива я осталась просто благодаря чуду. И вообще, если бы я не начала копаться в этом деле, у Демина было бы больше шансов гулять с девочками, чем теперь.

Делая Грише выкладки по теории убийств, я одновременно глушила досаду по поводу невозможности слышать окончание разговора двух мужей, который так прекрасно транслировался с помощью «жучка».

По моим меркам, времени прошло достаточно для того, чтобы завершить любой задушевный разговор, но вишневый «Опель» так и не показывал носа. Неужели уехал, пока мы выписывали круг? Но нет. Вот она, вышеупомянутая машина, прошуршала шипами мимо нас, и Гриша, усвоив мои инструкции по слежке, тронулся с места.

Учитывая тот факт, что Спайк наверняка обрисовал Пинкертону незабываемый портрет незнакомки, которая по рассеянности «забыла» «жучок» у него в кабинете, я предусмотрительно переместилась на заднее сиденье, надеясь быть не столь заметной за внушительной фигурой Григория.

Ехали мы не долго, всего-навсего до следующей фирмы по недвижимости, расположенной неподалеку, отличавшейся от первой названием — «Риэлт-компани». А еще тем, что здесь когда-то работала Евгения Логинова, с которой меня связывали трудовые будни в прокуратуре несколько лет назад. Пинкертон скрылся за дверями фирмы, а мой сотовый призывно запиликал. Майор милиции довел до моего сведения, что вишневый «Опель» принадлежит Белых Валерию Николаевичу. Он также располагал и другой информацией о владельце этого автомобиля: он — подполковник ФСБ в отставке. Надо сказать, я ожидала чего-то подобного.

Белых провел в фирме около получаса, затем тронулся дальше. На этот раз путь его лежал в район третьей городской больницы. Не доехав до оной, Пинкертон свернул на тихую улочку и остановился возле ларька. Мы же проехали по главной дороге чуть дальше и припарковались за металлической оградой больницы, из-за которой «Опель» был прекрасно виден.

Белых купил в ларьке сигареты, сел опять за руль, приоткрыл боковое стекло, закурил и стал звонить кому-то по сотовому.

В этот момент произошло невероятное. Из дыры в ограде вылезли двое. Один — пацаненок лет одиннадцати, другой — длиннорукий парень, скорее всего, достигший совершеннолетия. Его нескладная фигура показалась мне знакомой. Белых видеть их не мог — ему мешал ларек. Пацаненок неожиданно возник перед водителем со стороны открытого бокового стекла, тряхнул головой, смачно плюнул Пинкертону в лицо и дал стрекача. Справедливо возмутившийся такой наглостью водитель тут же прервал все разговоры по телефону и кинулся вдогонку. Недолго думая, длиннорукий занял освободившееся водительское место и укатил в неизвестном направлении. Все произошло так быстро, что Григорий, не успевший среагировать на ситуацию, удивился моему смеху. Он присоединился к моему веселью, когда Пинкертон стал делать запоздалые взмахи руками вслед удалившейся машине.

— Купился как ребенок! — от души насмеявшись и наблюдая теперь метание Белых в поисках телефона-автомата, изрекла я, а потом обратилась к своему спутнику: — Трогай, Гриша, едем обратно.

— Что он теперь будет делать? — как гадалке со стажем задал Гриша мне вопрос, притормозив на светофоре.

— Если в течение десяти-пятнадцати минут дозвонится до ментов, то сработает группа перехвата. Но в районе третьей горбольницы так называемая «черная дыра» — так что шансов на поимку преступников маловато.

— Это еще что за дыра?

— Даже если сработает группа перехвата, то отсюда до лесополосы под названием Кумысная поляна всего один пост ГИБДД, — объясняла я Гришке. — Пока пострадавший дозвонится до милиции, угонщик этот пост благополучно минует.

* * *

Двери фирмы «Риэлт-компани» я открыла в надежде застать старую знакомую еще работающей на поприще тарасовской недвижимости. Мне повезло, и Женьку я узнала, как только вошла. Правда, из натуральной брюнетки она превратилась в крашеную блондинку и слегка раздалась в ширину, но острый нос и миндалевидные глаза были такими же. Как и подобает приличному риелтору, она висела на телефоне.

— Я вас слушаю, — с натренированной приветливостью обратилась она ко мне, когда закончила разговор. Я молча протянула ей удостоверение, где было сказано, что я являюсь действующим юристом прокуратуры и где была вклеена фотография Ивановой «а-ля натурал».

— Не понимаю, — недоуменно пожала плечами блондинка, прочитав документ. — Откуда это у вас?

— Жень, мне нужно с тобой поговорить. На мой внешний вид можешь не обращать внимания.

Услышав знакомый голос, Женька вытаращила на меня свои миндалины.

— Танька, ты?

— Кричать необязательно, — проворчала я. — Ты можешь поговорить со мной в машине?

— Ну ты даешь! — только и смогла выдохнуть Логинова, потом спохватилась и добавила: — Не сейчас. Давай после пяти в соседней кафешке.

— Люблю деловой подход. Значит, в половине шестого, в «Неженке».

— Идет.

Я оставила Женьку справляться с впечатлением, оставленным моим сегодняшним прикидом, а сама мысленно перенеслась на улицу Московскую, куда теперь предстояло отправиться. Может быть, там что-то прояснится. Дом был старым, но на центральной улице города, где все дома такие, его старость не являлась существенным недостатком. Недвижимость, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор, находилась на первом этаже. В общий коридор выходило четыре квартиры, в том числе и нужная мне — та, где проживала мать Самохвалова. Двери трех из них были распахнуты, и по характерным звукам можно было догадаться, что здесь производились строительно-ремонтные работы. Одна из смежных стен между квартирами подвергалась в данный момент разрушению. В квартире номер три на мой звонок никто не среагировал, и тут в коридор с ведром в руке вышел коренастый лысоватый мужичок, который несколько оторопел, обнаружив меня.