Дьявольский вкус смерти - Марина Серова

— Вызову спасательную службу. Врачи «Скорой» его оттуда не вытащат, — заявила я им, прекрасно понимая, что «Скорая» здесь и не понадобится. Попасть в это «варево» и уцелеть — невозможно. Набрав по сотовому нужный номер, обрисовала диспетчеру ситуацию и местонахождение.

— Странно, что люк оказался открытым, — пожал плечами собачник. — Все время здесь гуляем — никогда такого не было.

— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — многозначительно подметил бомж.

— Я слышала, что дети падают в такие колодцы, но чтоб взрослый… — Женщина в розовом берете тяжело вздох — нула.

— Пьяный небось был, — вставил свою догадку детина.

— А может, это убийство? — смело предположил бомж. — Надо бы милицию вызвать…

В том, что это убийство, лично я не сомневалась, но никому своих соображений выдавать не стала. Милиция же в таких случаях — дело неизбежное, и я рассчитывала исчезнуть до их появления.

— Спасатели все организуют, — заверила я всех и собралась уже сесть в машину, как в нескольких метрах от колодца возле фонаря заметила небольшой красный предмет, похожий на блокнот. Подобрать его незаметно не представлялось возможным, и тогда я решила дождаться спасателей, чтобы использовать их появление как отвлекающий фактор для собравшегося тут народа. Спасатели прибыли через двенадцать минут и сразу приступили к делу. Для начала двое спасателей в спецодежде попросили всех любопытствующих отойти в сторону, потом произвели осмотр коллектора. Потом из «Газели» был извлечен длинный багор, которым предполагалось вытаскивать тело. Сделать это было непросто, так как клубящийся пар мешал видеть что-либо.

— Цепляй за ремень, — посоветовал один спасатель другому.

В тот момент, когда все собравшиеся были поглощены спасанием и наблюдением за этим процессом, я незаметно отделилась от толпы, подняла предмет, действительно оказавшийся блокнотом, и сунула его в карман. В следующий миг я смогла стать свидетелем того, как труп Демина вытащили на поверхность. Я была единственной, кто знал этого человека и видел его в живых за несколько часов до смерти. И я содрогнулась, увидев, в каком состоянии находятся его лицо и руки после пребывания в горячей воде. Несмотря на то что Антон отравил своего отца, а также покушался на мою жизнь, меня посетило чувство, похожее на жалость.

На мой отъезд никто не обратил особого внимания: все находились под впечатлением. Только прибыв домой, несмотря на любопытство, мучавшее меня по дороге, я позволила себе осмотреть находку. В блокнот были занесены телефоны и адреса, но фамилии, фигурировавшие в записях, ни о чем мне не говорили. И только когда я открыла последнюю страницу и увидела номер телефона и рядом имя Спайк, поняла: как я и надеялась, записная книжка принадлежала Демину. Мелькнула мысль — он как будто знал, что не останется в живых, и бросил мне подсказку, как добраться до его убийцы. Но все было, конечно, не так. Скорее всего, Демина, живого или уже мертвого, тащили к люку. Чтобы Антон потерял блокнот нечаянно — такого я представить не могла.

Еще раз взглянув на номер телефона Спайка, поймала себя на ощущении, что он мне знаком. Где-то я его уже видела… Небольшой поиск в карманном мини-компьютере — и на дисплее появился тот же самый номер. Открытие, которое я сделала, с одной стороны, было очевидным, с другой, все же поражало неожиданностью. Этот номер я списала с записной книжки Катьки — сотовый ее мужа.

М-да… До этого момента я занималась проверкой людей, у которых были видимые основания для убийства. Но зачем благоверному Самохваловой желать смерти тестя и по сути быть заказчиком его убийства?

На этот вопрос мне предстояло ответить.

* * *

— Вас слушают, — раздался в трубке скучающий женский голос.

— Простите, пожалуйста… Вы не подскажете мне, куда я попала?

— Проходная жиркомбината, вас это устраивает? — тетенька завелась с пол-оборота, готовая отыграться на мне за всю свою несчастную жизнь.

— Спасибо, вы очень любезны, — съехидничала я и бросила трубку.

Теперь понятно, откуда Демин достал сухой лед. Ведь я набирала номер рабочего телефона его матери, который я тоже нашла вчера в подобранном блокноте. Жиркомбинат является одним из изготовителей этой продукции. Последние сомнения в том, кто подстроил ловушку с застрявшим лифтом, отпали.

Теперь по моему плану стояло нанесение визита Самохваловой. Сделав предупредительный звонок по телефону и предупредив о своем предполагаемом посещении, я вышла из квартиры. Лифт до сих пор не работал.

Катьку я застала во взвинченном, нервно-раздраженном состоянии. Вся та веселость, которую она излучала в первую нашу встречу, испарилась, как кислород из лифта, где я «весело» провела время.

— У тебя все в порядке? — первым делом поинтересовалась я.

Катька досадливо махнула рукой, и из глаз ее брызнули слезы. Кто бы знал, как я не хотела сюда ехать! Неужели нельзя решать проблемы без соплей? По себе знала, что можно.

— Выкладывай, — обреченно вздохнула я и уселась на диван в гостиной, усмехнувшись и пошутив про себя: при такой частой используемости носовых платков всегда знаешь, что дарить женщине к праздникам.

— Я не сказала мужу о расследовании, а он как-то об этом узнал и сегодня утром сорвался на меня…

Катька обмякла рядом со мной на диване и всхлипнула. Меня ее слова не удивили.

— А почему ему сразу не сказала?

— Они с отцом никогда не ладили и, честно сказать… — она помолчала, и тут ее словно прорвало на откровенность: — Наши с Игорем отношения — сплошная фикция. Его целыми днями не бывает дома, он приезжает, когда я уже сплю, а утром, позавтракав, уезжает. В этой квартире я просто домработница!

Да уж, как же нужно было «достать» жену, чтобы спровоцировать ее на такие признания постороннему человеку. Знала бы еще бедная Катька, что заказала расследование на собственного мужа!

Мне вдруг захотелось посмотреть на этого Спайка — Игоря. Но поскольку такой возможности пока не представилось, старалась составить его портрет, исходя из Катькиного грустного и надрывного рассказа.

— Игорь сам решил так: я не лезу в его дела, он не интересуется моими. У меня есть свои собственные деньги, и поэтому я могла заказать тебе расследование, не ставя мужа в известность.

Очередной груз свалился с моей души. Учитывая финал, который вырисовывался в этой печальной истории — небо для Игоря явно оформлялось в клеточку, — неизвестно, кто стал бы мне платить за титанический труд, проделанный с риском для жизни.

А Катя продолжала:

— Я не знаю, чего он сегодня так взбеленился. Мне кажется, это все из-за его машины, он над ней так трясся…

Я насторожилась. С этого места поподробнее хотелось бы…

— Что, авария? — бросила я небрежно, смутно кое о чем догадываясь.

— Если бы! Облили машину какой-то гадостью. Кислотой, наверное. От нее теперь только рожки да ножки остались. С этой железякой он носился больше, чем мать носится с ребенком!

Я судорожно сглотнула слюну. Какое совпадение, подумать только! Толстосум и Игорек-Спайк — два в одном! Мне уже не нужно было сочинять портрет Катькиного мужа — я отчетливо помнила рыхлую физиономию этого недоумка. Теперь понятно, почему Демин дал ему такую кличку — внешностью он действительно походил на английского бульдога из американского мультфильма.

Если бы тогда, по дороге в Ключи, я разбилась на машине, то у него сохранилась бы возможность разгуливать на свободе без видимых последствий. Но Спайк тогда не знал, что я буду причастна к расследованию убийства его тестя. Вся затея с открученной гайкой — просто результат его злопамятной натуры.

И тут же я вспомнила обстоятельства травли красивого новенького «Лексуса»: у казино Спайк появился пол-одиннадцатого — значит, тридцатью минутами раньше он приобщил Демина к «водным процедурам», убрав тем самым исполнителя убийства.

Кажется, во всей этой истории мне осталось совсем немного — выяснить причину такой жгучей нелюбви Спайка к тестю.

Я поинтересовалась у Катьки, не собирался ли ее муж вернуться днем домой.

— Ты хочешь с ним поговорить?

От одной мысли о такой возможности мне стало не по себе. Что ты, родная! Теперь мне нужно обегать твоего муженька за километр! В дикой ярости бык на что только не способен… К тому же ему вовсе не обязательно знать, что после газовой камеры лифта я осталась жива. Ну ничего. Нам бы только день простоять да ночь продержаться. У поверженного быка тореадор отрезает уши и демонстрирует их публике. Скоро, дорогой Игорек, тебя ждет приблизительно та же участь.

— Нет, Катюш, с твоим мужем мне пока разговаривать не о чем, — ответила я, заранее сочувствуя нелегкой участи, предстоящей однокласснице…

А может, наоборот, она будет счастлива отделаться от нелюбимого мужа и забрать под крылышко нуждающегося в опеке Рудухина?