Перечитывая Мастера. Заметки лингвиста на макинтоше - Мария Барр

Перед нами роман тридцатых годов двадцатого столетия, эпохи взлета романного жанра на Западе. Т. Манн, Г. Белль, С. Цвейг, Л. Фейхтвангер, Ж.-П. Сартр, А. Камю, Дж. Джойс определили лицо романа двадцатого столетия с его четкой структурой и жанровыми признаками. С героем-одиночкой, противостоящим всему миру и его внутренним конфликтом, порождающим движение сюжета. Безусловно, роман М. А. Булгакова – роман новаторский, открывающий новые возможности этого жанра, опирающийся в значительной мере на традиции отечественной сатирической школы (Н. В. Гоголь, М. Е. Салтыков-Щедрин), представленной скорее формами повести, комедии и поэмы, и немецких романтиков, прежде всего, таких как А. Т. Гофман, Г. фон Клейст.

Роман «Мастер и Маргарита» - это новаторское произведение по многим параметрам: и образная организация произведения, и композиционное решение романа, и художественно-выразительная свобода и оригинальность применяемых приемов… Не механическое вставление одного текста в другой, а продолжение и развитие идейно-концептуального единства, развитие единой художественной линии, но совершенно различными художественными средствами, настолько различными, что остается ощущение перехода в иной временной план.

Все это чрезвычайно интересно. Но для меня как для лингвиста, работающего в области прагматики, особый интерес представляет организация и художественное решение диалогов, средства создания речевых портретов героев, отношение писателя к слову как к рабочему материалу.

Наряду с интересными и серьезными исследованиями, которых, к сожалению, очень немного, в последнее время появилось такое количество трудно определимых по жанру диллетанских публикаций, что делается страшно за читателя. Воинствующие клерикалы, с одной стороны, и приверженцы масонско-тамплиерского прочтения, эзотерики и мистики, а то и просто сатанисты, с другой стороны, даже не дискутируют между собой, а удивительным образом при сохранении своих позиций не противоречат друг другу. «Кабала святош» не оставляет надежды на реванш даже после смерти великого Мастера. Причем, если бы роман был опубликован при жизни писателя, его бы непременно судили атеисты за попытку «протащить образ Иисуса Христа».

За любым ярлыком всегда стоит желание опростить мысль роман, автора, творчество в целом…Поиск простого решения. То есть, популизм. А это мы уже проходили.

Между тем, роман сложен. В нем много чего скрыто, недосказано, дано в подтексте, в аллюзиях, в намеках, в шифрах. Это не значит, что роман только для посвященных, это значит, что он для вдумчивого образованного читателя. Особенно сложной оказывается семантическая организация библейских глав. Сама структура художественной ткани произведения предполагает множественность смыслов, иногда полисемантизм в отличие от языка документа, например. Многозначность текста и многозначность образов, сложность смысловых отношений и соответствий в общем художественном замысле, система образов и сюжетных ходов – новаторская по своей природе, побуждает читателя к «сотворчеству», к умению встраиваться в ассоциативные ходы, догадываться, искать коды прочтения, подыгрывать, отвечать на шутку улыбкой…

То, что роман «цепляет» сразу и «втягивает», «не отпускает» до последних страниц отмечалось многими. Но как это достигается? Что подогревает читательский интерес и не дает ему ослабевать в течение всего романа? Что это за особый магнетизм, магический язык, создающий невидимую сеть ассоциативных связей и рассыпанных по всему роману аллюзий и намеков, держащих в напряжении читательское восприятие, и вместе с тем создающий впечатление достоверности хроники или репортажа? Какими речевыми средствами создаются образы, производящие столь потрясающее впечатление? Как магическое становится очевидным и даже обыденным? В чем новаторство Михаила Булгакова с точки зрения употребления художественных приемов? Что стоит за понятием «авторство» романа в романе? Какова жанровая природа произведения и однородна ли она? Вот те вопросы, которые интересны мне. Если они интересны и вам, «за мной, мой читатель»!

В поисках жанра

Всякая вещь есть форма проявления беспредельного разнообразия

Козьма ПрутковНазвание романа и проблема главного героя

Само название романа «Мастер и Маргарита» было впервые зафиксировано в записях писателя в 1937 г. То есть, оно появилось как результат кропотливой работы над всей структурой произведения. За выбором названия уже стоит большой поиск художника. Представьте себе, что роман назывался бы «Копыто инженера» (название первой редакции 1928 года)? Что-то важное было бы не отражено в этом названии. Но ведь и замысел романа и сама его ткань менялась вместе с ним. Какое значение имеет эта номинация? Что в ней скрыто, зашифровано? Только главенство обозначенных по имени героев? Как она связана с замыслом произведения?

28 марта 1930 года писатель сжег рукопись романа, называвшегося «Консультант с копытом». Поиск названия шел в соответствии с идеей выделения в качестве заглавного героя Воланда: «Великий канцлер», «Сатана», «Вот и я», «Черный богослов», «Он появился», «Подкова иностранца». В перечне названий-вариантов явно прослеживаются реминисценции из «Фауста» Гете и оперы Ш. Гуно, связанные с образом Мефистофеля. Но Мефистофель в иерархии злых духов – всего лишь «бес умствований», дух сомнения и насмешки, быстрый, как человеческая мысль, бес-искуситель, известный по немецким сказаниям, вошедшим в так называемую «народную книгу» «Легенда о докторе Фаусте», и нидерландской одноименной драме XVII века. В этих источниках есть эпизод, не вошедший в литературные произведения о докторе Фаусте, когда Фауст выбирает себе духа «самого проворного», «быстрого, как мысль человека», то есть расторопного слугу, который исполнял бы его желания. А Воланд у М. А. Булгакова – князь тьмы и повелитель теней. Разница в статусе, и не только.

Название романа «Мастер и Маргарита» с точки зрения фонетики совершенно безупречная формула гармонии – лидирующие консонанты «М – Р – Т» и сонанты «А – И» создают единый фонетический образ заглавия, так что словосочетание воспринимается как одно слово. Безупречная номинация, выбранная автором из десятков вариантов. Гармония и в соединении мужского и женского имен (условно будем считать Мастер именем), и в повторении сонорных и глухого «Т», и в повторении начального слога «МА». Единый звуковой образ. А это тоже очень значимо.

Графически М – это перевернутая латинская W. Система зеркальных отражений и соответствий начинается с заглавия романа. М – начальная буква имени автора, в семье часто именуемого Макой. Герой другого произведения Булгакова Максудов назван, очевидно, тоже неслучайно. Здесь и тайная шифропись, которая носит характер аллюзии, это отсылка к личному имени автора и истории этих имен, вошедших в культурное наследие благодаря европейскому фольклору, известному роману А. В. Гете, о чем уже писалось предостаточно. Игра аллюзий и отражений начинается с заглавия. Если мы обратим внимание на количество слов, постоянно использующихся в романе и начинающихся со слога МА- - одного из самых полнозвучных и древних слогов, известных с праиндоевропейских языков, мы будем удивлены: Магия, маг, Мастер, Маргарита, Матвей, Малая Бронная, мания, марево, маэстро, марш, мантия, масть и т. д. Звукопись романа имеет не меньшее значение, чем лексическое богатство и стилистическая выразительность, что было замечено рядом исследователей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});