Россия и мусульманский мир № 6 / 2012 - Валентина Сченснович

Одним из измерений межгосударственного противоборства, как известно, становится соперничество развитых и развивающихся стран за доступ к энергоресурсам и контроль над системами их транспортировки. Л.Г. Ивашов раскрывает в деталях суть этого противоборства: «Главными объектами глобальных противоречий становятся ключевые районы мира, стратегические коммуникации и планетарные ресурсы. По мнению американских стратегов, контроль над этими объектами гарантирует США статус мировой державы № 1. И это четко зафиксировано в Стратегии национальной безопасности США. К ключевым районам мира американская элита относит те регионы, с территории которых можно активно влиять на региональную и глобальную ситуацию, воздействовать на своих соперников и партнеров. Это Балканы, Большой Ближний Восток, Кавказско–Черноморско–Каспийский бассейн, Афганистан – солнечное сплетение Евразии.

Стратегические коммуникации – это прежде всего маршруты транспортировки углеводородного сырья, другие торговые пути. США уже контролируют Ормузский, Баб-эль-Мандебский, Малаккский проливы (через которые Китай импортирует 80 % нефти). В перспективе развернется борьба за контроль над Северным морским путем. И, конечно, Панамский, Суэцкий каналы, Гибралтар.

Основные планетарные ресурсы – это разведанные и освоенные запасы углеводородов, прогнозируемые и предполагаемые залежи в неосвоенных регионах. К таковым относятся Арктика, где прогнозируется наличие около четверти всех углеводородов планеты, Афганистан, территория которого в силу исторических причин не подвергалась активному геологоразведочному процессу, но где прогнозируются огромные запасы урана-235, газа, медных и других руд, драгоценных камней и благородных металлов. Третий неразведанный ресурсный район планеты – Антарктида».

Поэтому в складывающихся условиях Россия, как обладательница значимых запасов энергетического сырья и претендующая на контроль его транзита в ближнем зарубежье держава, также может стать объектом военного и экономического ослабления и изматывания. С одной стороны, Россия – вторая ядерная держава в мире, стратегические ядерные силы которой, несмотря на их масштабные сокращения, сохраняют способность сдерживания на глобальном и региональном уровнях. С другой стороны, обоснованную обеспокоенность российского политического и военного руководства вызывают некоторые инициативы США и государств – участников НАТО, способные при определенных обстоятельствах привести к нарушению стратегической стабильности на глобальном и региональном уровнях. Это, в частности, строительство систем противоракетной обороны Соединенных Штатов и их союзников в Европе и Восточной Азии (ПРО театров военных действий, ПРО Североатлантического альянса), связанные с этими проектами инициативы по милитаризации космического пространства, разработка концепций и создание командований по ведению «кибервойн» на информационном театре военных действий, формирование сил быстрого реагирования и «быстрого глобального удара» и др.

Данные дестабилизирующие военно-политическую обстановку в мире инициативы некоторых стран могут быть связаны со стратегией пассивного предрешения и позволяют значительно ускорить темпы проведения операций вооруженных сил, действующих в виде стратегических военных сетей. Речь идет о проактивности и своеобразной фасилитации операций – их проведении в ускоренном темпе, «сжатии» времени их осуществления, нашедшей отражение в соответствующих названиях – «молниеносная война нового поколения», «быстрый глобальный удар» и др.

Эффект ускорения в характере ведения вооруженной борьбы констатируется многими экспертами. Например, А.В. Демидюк и М.М. Хамзатов, исследуя новую форму военных действий – сетецентрические операции и войны (Netwars), пришли к заключению о появлении принципиальной возможности реанимации блицкрига – «молниеносной войны нового поколения». М.М. Хамзатов отмечает, что прежде существовали определенные пространственные границы, вне которых взаимодействие раздельно наступающих групп войск в операции не обеспечивалось. Однако новые информационные технологии значительно расширили эти пределы – вся информация о положении дел, в том числе и наглядная, стала доступна практически всем активным участникам вооруженной борьбы. Взаимодействие стали организовывать не путем объединения в решающих пунктах раздельных групп войск, а путем объединения их огневых и информационных возможностей. Это позволило впервые в истории военного искусства преодолеть пространственный, временной и информационный разрыв между войсками и органами управления. Новые информационные технологии обеспечивают твердое руководство и постоянное взаимодействие пространственно разделенных тактических группировок войск, поддерживающих между собой связь и координирующих свои действия в интересах проведения совместных операций. Данное обстоятельство меняет характер современных операций: все процессы управления и сами боевые действия становятся более динамичными, активными и результативными, исчезают тактические и оперативные паузы, которыми противник мог бы воспользоваться.

Операции получают новое содержание, которое, подчеркивает М.М. Хамзатов, изначально предполагает проведение быстрых и решительных маневров не только на флангах, но и в глубоком тылу противника. При этом, как свидетельствуют результаты исследований, такие действия могут вестись в форме центрально-сетевых операций межвидовых тактических группировок, управляемых из единого стратегического центра и одновременно действующих по отдельным ключевым элементам системы государственного и военного управления, частям и подразделениям «сил ответного удара (возмездия)» на всей территории противоборствующей стороны. «Основная задача центрально-сетевых операций – с первых минут войны захватить стратегическую инициативу переносом боевых действий в стратегическую глубину обороняющихся войск и не дать возможности обороняющейся стороне осуществить не только стратегическое, но и оперативное развертывание своих группировок вооруженных сил».

Концепция сетецентрических боевых действий реализуется в планах военного строительства стран – членов НАТО: создании сил быстрого реагирования Альянса, совместных сил быстрого реагирования Франции и Великобритании, Европейского союза, перестройке инфраструктуры, системы планирования Пентагона для перехода к концепции «10–30–30». Ее суть заключалась в том, что «после получения соответствующего приказа за десять дней Вооруженные силы США должны быть переброшены в любую точку земного шара и начать боевые действия. За последующие 30 дней американские войска должны разбить силы противника и лишить его возможности возобновить организованное сопротивление в обозримом будущем. В течение еще 30 дней войска должны провести перегруппировку и быть готовыми к выполнению нового боевого задания и к переброске в другой регион планеты».

Проактивность и фасилитация находят проявление в разработке новых форм применения стратегических наступательных сил США, в частности, в концепции «быстрого (стремительного) глобального удара». Данная концепция (ее также обозначают по-английски как Global Strike Joint Integrating Concept, Prompt Global Strike, Global Strike Solutions) заключается в разработке технологических вариантов для борьбы с сетью государств-изгоев, негосударственных игроков и террористов, обладающих оружием массового уничтожения. Глобальный удар мыслится как скоординированное массированное поражение в сжатые сроки (от нескольких секунд до нескольких дней) систем связи, боевого управления и разведки, а также наиболее боеспособных сил противника, осуществляемое на начальном этапе военной операции в интересах создания условий для последующих решительных действий группировки ВС США по достижению конечных оперативных и стратегических целей. Предполагается, что в результате нанесения глобального удара с применением неядерных баллистических и гиперзвуковых крылатых ракет, сопровождаемого операциями радиоэлектронной и психологической борьбы, противник должен лишиться возможности контролировать обстановку и осуществлять противодействие.

Осуществление концепции и соответствующей программы идет полным ходом: уже проводятся исследования в области гиперзвукового оружия, оружия космического базирования, создано Командование глобального удара, которому оперативно подчинены стратегические неядерные силы США. Говоря о последствиях реализации данной программы и о возможном практическом использовании «быстрого глобального удара» в ведении военных действий, эксперты приходят к общему мнению о дестабилизирующей роли этой концепции для поддержания стратегического ядерного равновесия между США и РФ, ограничения гонки вооружений между ними. Реализация «быстрого глобального удара» несет немалые риски для обороны России, поскольку усиливает американский потенциал превентивного неядерного контрсилового удара, нанесение которого возможно не только по террористам и государствам-изгоям.