Долгое отступление - Борис Юльевич Кагарлицкий

уже верили, что овладели передовой теорией во всей ее полноте. «Теперь, спустя много лет, я нахожу единственный ответ: идеология, изложенная в этих брошюрках, порождает в человеке, знающем на деле мало или ничего не знающем, самомнение, уверенность, будто он познал все, освоил закономерности развития мира и человечества. <…> Хотя знаний по-прежнему нет, появляется уверенность в способности обо всем судить, определять, что хорошо, а что плохо для человечества. Видеть, что научно, а что антинаучно, не утруждаясь учеными занятиями. Такой человек в одночасье становится всевидящим, сразу возвышается над несознательной массой, блуждающей в потемках неведения и сомнений. Оставаясь незнающим, он становится сознательным»[6].

Показательно, однако, что психологические последствия как развития культа политкорректности, так и укрепления традиционалистского сектантства оказываются поразительно похожими: и в том и в другом случае носители абстрактной «истины» постоянно предъявляют счет реальности, осуждая не только буржуазию, капитал и правящую элиту, но с не меньшей (а обычно куда большей) агрессией, и трудящихся, не желающих соответствовать их абстрактным идеям и нормативным ценностям.

Конечно, даже такое деморализованное, лишенное перспективы и не понимающее смысла собственного существования движение то и дело оказывается поднятым наверх волной общественного недовольства. К сожалению, однако, каждая такая победа завершается очередным поражением. Не зная, что делать с собственной удачей, левые интеллектуалы и политики легко смиряются с утратой своих достижений и возвращаются в уютную нишу сектантско-оппортунистического быта, имеющего мало общего с политикой.

Уютную для левых, но отнюдь не для общества, которое нуждается в переменах. Вопрос о социалистической альтернативе приобретает практический смысл и требует серьезного осмысления. Но не в форме утопических мечтаний, а именно в привязке к политической стратегии.

Впрочем, не все так плохо. История учит нас, что условия и предпосылки общественных преобразований созревают неравномерно. И если в самых разных странах формируется спрос на новую социалистическую теорию, значит, есть и шанс на то, что организации, способные предложить осмысленные решения, смогут добиться очень многого. Важно лишь сделать первые шаги, порвав с печальным идеологическим наследием трех десятилетий отступления и поражений.

И снова поставить вопрос о социалистической перспективе — как вопрос практической политики.

ЧАСТЬ 1

СОЦИАЛИЗМ КАК ПРОБЛЕМА

ГЛАВА 1. В ЛАБИРИНТЕ ИДЕОЛОГИИ

На протяжении трех десятилетий, последовавших за распадом Советского Союза и крахом мирового коммунистического движения, многочисленные публицисты неоднократно заявляли об исчезновении, непопулярности или неактуальности социалистических идей. Реальность, однако, как всегда, оказалась иной, чем предполагали идеологи. За годы, прошедшие со времени публикации знаменитого эссе американского философа Френсиса Фукуямы о конце истории, где доказывалось, что в мире не осталось иных массово-популярных политических идей, кроме либерализма[7], обнаружилось, что удалить социализм полностью из сферы публичного обсуждения невозможно. И причина тому даже не в силе и убедительности аргументов, приводимых левыми авторами (к сожалению, очень часто они оказывались не более серьезными, чем аргументы их противников), а в природе самого капитализма, порождающего многочисленные социальные противоречия и, как следствие, потребность в идеях и стратегиях, отличающихся от того, что предлагают правящие классы.

Выдающийся немецкий социолог Вернер Зомбарт писал в начале XX века: «социализм является необходимой обратной стороной капитализма»[8]. Именно развитие капиталистического общества породило современное социалистическое движение, которое видоизменяется и находит новые формы параллельно с тем, как перестраивается сам буржуазный порядок.

А потому многочисленные и регулярно повторяющиеся попытки похоронить социалистические идеи и ориентированные на них практические движения раз за разом оказываются неудачными. Слух о смерти социализма в очередной раз оказался сильно преувеличенным. Но констатировав, что социализм жив, мы отнюдь не можем утверждать, что он здоров. Скорее, наоборот.

РАЗВИТИЕ СОЦИАЛИЗМА ОТ УТОПИИ К НАУКЕ… И ОБРАТНО?

Политическое отступление левых сил в мировом масштабе началось уже в конце 1970-х годов, хотя в тот момент мало кто отдавал себе отчет в том, насколько серьезным и долгим оно будет. Стремительный подъем неолиберализма, оттеснившего считавшийся совершенно естественным либеральный центризм, казался, скорее, каким-то идеологическим эксцессом, а лозунги Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер воспринимались на первых порах как гротескное преувеличение, которое имеет мало общего с практической политикой. Между тем резкий идеологический разворот вправо охватил не только традиционные элиты, но и значительную часть среднего класса. В это же самое время советский блок, совершенно утративший не только прежний динамизм, но и образ привлекательной альтернативы, явно клонился к упадку. А надежды левых на то, что крах консервативно-бюрократической системы в Советском Союзе поможет высвободить созидательные силы общества и очистить социалистическую идеологию от груза моральной ответственности за преступления, совершенные под ее знаменем в течение XX века, оказались иллюзиями. Даже если подобные ожидания и были оправданы с исторической точки зрения (если взглянуть на происходящее в масштабах нескольких десятилетий), они никак не были основаны на анализе социальной, политической, психологической и культурной ситуации в странах Восточной Европы. Последующие десятилетия лишь усугубили упадок левого движения. Социал-демократические партии, потерпев неудачу в попытках остановить натиск неолиберализма, сами стали его адептами[9]. Коммунистические партии либо в срочном порядке меняли вывеску, либо, сохраняя ее, превращались в социал-консерваторов, ностальгирующих о «старых добрых временах» и говорящих на устаревшем языке, на котором просто невозможно выразить проблемы текущей политики.

Но хуже всего то, что отступление было не только политическим. Оно было также и интеллектуальным. Как тут не вспомнить известные слова Льва Троцкого: «Реакционные эпохи, как наша, не только разлагают и ослабляют рабочий класс, изолируя его авангард, но и снижают общий идеологический уровень движения, отбрасывая политическую мысль назад, к давно уже пройденным этапам. Задача авангарда в этих условиях состоит прежде всего в том, чтобы не дать увлечь себя общим попятным потоком, — надо плыть против течения»[10].

И речь идет уже не только о левых, но и об обществе в целом. Повсюду, независимо от специфики той или иной страны, можно было наблюдать, как резко понизилась планка политических дискуссий. Идеи, казавшиеся давно забытыми, опровергнутыми и доказавшими свою полную несостоятельность, вдруг снова возвращались в оборот, завоевывали приверженцев и обсуждались как новейшее слово общественной мысли. И если неолиберальная доктрина возвращала экономическую науку методологически к концептуальному уровню начала XIX века, то и у левых дело обстояло ненамного лучше.

Если в 1840-е годы Карл Маркс и Фридрих Энгельс ставили вопрос о необходимости покончить с утопическими мечтаниями и сделать социализм научным, а затем противники марксизма обвиняли его в том, что созданная в его рамках теория общественных преобразований также является утопией, то в начале XXI века левые уже не