Преображения Павла Волгина. роман в стихах - Олег Бушуев

Нно-оо!!!

Часть первая

Голос свыше

(Размышления о написанном под

диктовку свыше)

Голос:

«Я жив, и вам в подлунном мире

Передаю от муз привет,

Мой дух живёт в заветной лире,

Пока живёт средь вас поэт,

Который рифмы сочленяет

И тем обет свой исполняет,

Глаголов горних слыша звон.

К священной жертве призван он…»

Вот в строчку записал, что сердцем слышал,

«Я жыф, и вам ф пъдлуннъм мирь,»

Написана ещё одна строка:

«Пьрьдаю ът мус прьвет,»

Просматриваю робко то, что вышло.Стихи, что нацарапала рука…Совсем не так в дни Пушкина писали,Те, кто как он, правописанье знали.Немного странен слов привычных вид,Хотя, всё тот же русский алфавит.

«Мой дух жывёт в зъветнъй лирь,

Пъка жывёт срьдi вас пъэт,»

Немного трудно было мне читать.Совсем не то, что мог я ожидать:

{«Я живъ, и вамъ въ подлунномъ мірѣ

Передаю отъ музъ привѣтъ.

Мой духъ живётъ въ завѣтной лірѣ,

Пока живётъ средь васъ поэтъ,

Который риѳмы сочленяетъ

И тѣмъ обѣтъ свой исполняетъ.

Глаголовъ горнихъ слыша звонъ,

Къ священной жертвѣ призванъ онъ.»}

«Еръ» на концах в словах исчез куда -то,Не видно также крестиков «ятей»,Слова «обет», «завет» – без «еръ», без «яти»?Пишу, что он диктует, без затей:

«Къторый рифмы съч'льняьт

И тем ъбет свой испълняьт,

Глъголъф горньх слыша звон.

К свьшеннъй жэртвь призвън он».

Неграмотность сегодня, скажешь, в моде,Так принято у нас в инет-народе.Но Пушкин! Разве в слове «риѳма» ферт?И буквы « і» в «подлунномъ мiрѣ» нет?

На век двадцатый что-то это тоже,Условностей привычных лишено,Совсем правописанье не похоже,Так что ж, мой друг, неграмотно оно? И Пушкина сочтём с тобой невеждой,Как образцом его считали прежде?Иль просто шутит он, как он одинЛишь только мог? Ну, Пушкин, щукин сын!

Я всё же ожидал в строках ПоэтаУвидеть, пусть не «ижицу», так «ять»,Ищу «фиту» и «ять», и» i», но нет их,Так в чём же дело, не могу понять,Ну вот, загадка и ещё забота…Ах, понял! Вечный дух, в веках живёт он,И, значит, может он, наверно, знать,Как будут в веке будущем писать,

Приблизив на письме правописаньеК обычной речи, к месту упразднивДесятки правил. Хоть и очень страненВид этих слов, но, значит, честно ихВ веках других как слышат, так и пишут,Без иероглифических излишеств.Всё изменилось, ведь прошли века,И жертва, всё ж, совсем не велика.

Дух Пушкина – как дома он в грядущем,Забыв условность прожитых тут лет,И в будущем, как было и в минувшем,В его стихах ни в чём двуличья нет,Нет лишних букв и слов, а знаки – знаки.Фонем правописание, однако,То отражает, звонок или глухЗвук в речи, различаемый на слух.

Не вижу также Щ среди согласных,Зато: жы-шы, чи— ши, чя-шя, чё-шёИ «ерь» (ь) и «еръ» (ъ) в слогах вместо неясных«и-е», «а-о», какие-то ещёНесложные совсем нововведенья,Что уравняли и письмо, и чтенье,В словах, где «го» писали, вижу «во»,Реформа победила? Каково!

Я рад, что показать раздельность звуковЗначками (») стало можно вместо букв,Ненужной стала сложная наука,Что Орфографией звалась, когда-то. Вдругвсем проще став, чем пареная репа,Вместо китайской грамоты нелепой.Традиция, что ныне мы храним,Конечно, ж, кажется такой нелепой им,

Тем, кто живёт в столетиях грядущих,Консерватизм наш, он для них смешон,Как сохраненье лжи, разъевшей душу,Бессмыслен и не нужен людям он.Но лишь когда сменяются эпохи,Отбрасываем всё, что было плохо,И только удивляемся подчас,Как крепко старое держало нас.

Пусть учатся потомки наши с детстваВесёлому умению стиха,Где рифмы – выразительное средствоДоступного к ученью языка.Когда зубрёжка правил неуместна,И сможет в школе каждого увлечьПособие «Изящная словесностьИ точная и правильная речь».

Так мог и Пушкин ожидать, что будутПотомки наши старому верны,Как и того, что с лёгкостью забудутТрадиции далёкой старины.Всего того, Кирилл что и Мефодий,В дар с православьем варварским народамКогда-то отдали, не сберегут,Возьмут, да и латиницу введут.

Хотели так революционеры,Над целым миром водрузить стремясьСерп с молотом как символ новой веры,С Европой новою наладить связь,Латиницу ввести по всей России,Но это оказалось не по силам…Слов не совсем привычных вижу ряд,Но всё – таки в душе немного рад,Что, не латиница в хожденье, всё же,

«[email protected] gorn’&h sli {a zvon,

K sv& {{’[email protected]_} ertv& pr’[email protected] on.»

Хотя, по мне – удобнее она,И сохранила, как могла, похоже,Традицию старинную страна,Но и в развитье тоже не застыла.Волной времён лихих её не смыло.И хочется, чтоб в будущем теперьОна в Европу прорубила дверь.

И хочется узнать, что там в грядущем,Раз видел дух его иные дни,Быть может, сквозь веков густые тучиВ стихах они вдруг станут мне видны.И будущее с прошлым совмещая,И времени упругость ощущая,На всё я по-другому посмотрю,Как на восход июльский поутру.

Пускай Поэт рукой моею водит,Ему совсем не склонен я мешать.И даже кем-то медиума вроде,В его стихах готов теперь я стать,И пропускать их через призму знаний…Вот, написав, что Пушкин диктовал мне,Читаю строчку как в тумане сна,Мне с юности так памятна она :

«О скол’къ нам ъткрытьй чюдных Гътовят пръсвьшен’я дух И опыт, сын ъшыбък трудных, И геньй, пъръдоксъф друк, И случьй, бох изъбрьтатьл.*…» **+

Продолжение знакомых строк

И дальше, слыша голос вдохновенный,Идущий из веков, издалекаПотоком остановленных мгновений,Читаю то, что вывела рука:

О мой нь-ведъмый чьтатьл*,

Тьбя в нъперсньки бьру

Словнъ тъварьшьм в – ыгру.

Чьтал ты, видьмъ, нь-малъ.

Што-жы ф пъэмь этъй ждёт?

Нь-то ль, што ужэ бывалъ?

Нь-жданнъе л» пръьзъйдёт?…

Нъч’нём с тъво, што срьд» пъэтъф

Ишю дъвно, бръдя пъ свету,

Тъво, кто б мок как я пьсат*

И мной хътя-б на время стат*.

И передать, как чувствую, пытаюсь,Немного изменяя строк размер,Но в воздухе сегодняшнем нуждаясь,Пишу я всё-таки на свой манер.И пусть простит взыскательный читательДлинноты и суждения некстати,И что в отвалах рифменной рудыНайдётся много всякой ерунды.

О сколько нам, мой друг, открытий чудныхУже готовят просвещенья духИ опыт, сын ошибок наших трудных,И гений, парадоксов верный друг,И случай, этот бог изобретатель.Привет тебе, неведомый читатель,Тебя сейчас в наперсники беруТоварищем в забавную игру.

Читал ты книжек, видимо, немало.Что же тебя в поэме этой ждёт?Не то ли, что когда-то уж бывало?Нежданное ли в ней произойдёт?Начнём с того, что я среди поэтовИщу давно, бродя по белу свету,Того, кто б мог в веках как я писать,И мной хотя бы пусть на время стать.

Уверен ты, что случай, опыт, генийНаверняка к открытьям приведут.Дух просвещенья, гений, опыт, трудНевежества и тьмы разгонят тени,Но только нужно знать в оценках меру,И нам Любовь, Надежду, Мудрость, Веру,Какие бы не наступили дни,Собой не смогут заменить они.

Как мудрость невозможна без ошибок,А отрочество без мечты и грёз,Как нет удач и счастья – без улыбок,А умиления без сладких слёз.Как без цветенья не бывает плода,Правдивых слов не будет без свободы,И даже философия сама —И та – причуда вольного ума.

Все ныне приспособились к моменту,Как будто оспин честности стыдясь,Удобнее для большинства сейчасХотя бы чьим – то выступить агентом.Порою раболепие дворянстваПереплетается с дворовым хамством.Вот так с державным в голове царёмБез Бога в сердце часто мы живём.

Поэт один лишь мудр, что ищет счастьяНе в бурном вихре страсти и греха,И даже не в богатстве или власти,А в мире светлой магии стиха.Имеют смысл любые рассужденья,И образов цветные наважденья,Когда в строках за перезвоном слов – Царят Надежда, Вера и Любовь.

Любовь даров взамен своим не просит,Нас обогрев у своего костра.И словно милосердия сестраНадежда нас порой из бед выносит,а Вера в силе нашей убеждаетИ от оков судьбы освобождает,Как компас мудрость к цели нас ведётИ заблудиться в жизни не даёт.

Она приходит, мудрость, понемногу,Когда невольно понимаешь сам,Что все, что ожидал ты, слава Богу,Уже случились в жизни чудеса.И ты уже давно не ожидаешьДругих подарков щедрых от судьбы,И к небу вознося свои мольбы,Ты дней своих как узник не считаешь.

Мудрец – наверно, это тот, кто знает,Что тайна Бога, смысл Земли и звёзд-Загадка, что никто не разгадает,Хотя ответ на все вопросы прост.Но человек об этом забывает,Стремясь составить мнение своё,Вот так дитя игрушку разбивает,Чтоб посмотреть. что двигало её.

Мудрец же целиком всё принимает,Смысл жизни обретая в ней самой,И жизнь из дней как пазл собираетНеповторимый, неизбежный, свой.Себя и всех других людей прощает,Поскольку только мудрость освещаетНам путь, приходит не ко всем она,Надежды, веры и любви полна.

Пусть мудрости проверенные слугиСмысл нашей жизни учат понимать,Страданья наши – опыта подругиИ честность наша- праведности мать.И смелость наша – вольности опора —Условие победы в жёстком споре,Которая всегда в тяжёлый часГероев славных делает из нас,

И верю я в то, что ты с ними друженВ твой очень сложный и безбожный век.Тебе науки словно слуги служат.Ты – очень просвещённый человек.Ты царства магии застал начало,Которой цифр больших наборы стали,Их словно заклинанья учишь ты,Порой не зная в формулах нужды…

Бывал в грядущем я и в днях старинных,За жизнью самых разных стран следя —Безвестных, век которых был недлинный,Известных, тех, что в Лету нисходя,Спустя столетия побед и славыВнезапно исчезали, словно лавойБорьбой вождей и классов сметены…Мне, всё же, важен путь моей страны.

Бессмертие даётся только духу,Что волен к горним звёздам воспаритьИ чудеса для разума и слухаСвоим волшебным словом сотворить.Дух этот может в языке храниться.Пусть Богом суждено нам растворитьсяСреди потомков самых разных рас,Лишь он в веках останется от нас.

И вот, я – этот дух, подобный вздоху,Как гугл крылатый над моей страной,Лечу и вижу сквозь туман эпохиУход одной, потом приход инойЖивой системы ценностей и знаков,Укладов, мифов, идолов, однако,Вот явно беды поздних лет видныИ раны от проигранной войны.

Во всём плоды я вижу просвещенья:Воздушных в небе кораблей полёт,Людей простых на небо вознесенье,Морских судов под льдинами поход,В домах у всех прибор, что всё покажетИ обо всём на свете вам расскажет,Поспорить и повздорить людям дастИ даже за ус дерзко дёрнуть власть.

Там чудеса, там вещи словно слугиЛюбому барскую даруют жизнь.Общаться можно издали друг с другом —Вот тут ты – о колонну опершись,Стоишь в тени Казанского собора,А он – твой друг- в глуши тверского бораСреди своих охотничьих забав,Замёрзшим ухом к коробку припав.

В углах там, где иконам было место,Теперь окно стеклянное горит,И в нём, в окне, как, право, неизвестно,Мир духов память прошлых дней хранит.Там духи говорят, поют и пляшут,Кричат, зовут, и вам руками машут,Дух даже тех, кого давно уж нетНа белом свете очень много лет.

На улицах стоят домов громады,Но лошадей совсем не видно тут,А экипажи с жутким рыком адаСплошной рекой железною текут.Огнём холодным ночью город светел,При жизни никогда на белом светеДив и чудес я не видал таких,И горд я тем, что русский гений в них,

Во многих делом всё же воплотился,Но много вижу всюду черт плохих.Жаль, что народ в ораву превратился,Всегда готовый убивать своих,Предпочитая дружеству насилье.О Боже, где же ты, моя Россия,Та, о которой я порой мечтал,Здесь словно дух свободы не витал?

Свобода тут ещё должна родитьсяИз кокона сумбурных этих дней,Страна моя должна преобразиться,Я знаю, вам ещё гордиться ей,Но вижу в душах многих зло и подлость,И низкой лжи отменена осёдлость,И суета во всём, и маета,И нет на большинстве из вас креста.

Всем правит не стремленье к совершенству,А бесовство людских страстей дурных,Отсюда – казнокрадство и мошенство,Стяжание богатств и благ земныхИ ненависть в недобрых и порочных, Но также есть и те, чьи чувства прочны.На них одних и держится страна,Их творческим трудом освящена.

Куда же мне, бесплотному, податься? Куда—нибудь в леса, в деревню, в глушь,Где можно б было творчеству предаться,В одну вселившись из чистейших душ,Что верной мне средь войн и смут осталась.Ты знаешь, духам не дана усталость.Так странствовал бы дальше по стране.Но вот я вижу, что везёт уж мне.

Немного в мире есть певцов, чьи строфыПодобны искупленью за грехиНарода, и несут как на ГолгофуОни как тяжкий крест свои стихи—А в них не развлечение счастливых,Не жалкая забава нечестивыхИли юнцов, чей узкий кругозорЗакрыл собой любовных чувств забор.

Я вижу в них Поэзии атлантовC душой кристально чистой и талантом,Открытьями их преисполнен стих.А вот и он, Поэт, один из них.Хотя и не «укушен он пчелоюПечали», муки и страданья злою,Но всё же мне он под руку попал,И так для духа медиумом стал.

Я жив, покуда в мире есть поэты.Средь них я руку верную найдя,Вожу ей по листу, на всё на светеСловно глазами новыми глядя.И как удачно это всё сложилось,Быть может, в этом скрыта божья милость,Что медиум мой так влюблён в мой слог,И, значит, как и я писать бы мог.

Давно мой вечный дух незримо бродитСреди поэтов разных по землеИ в их сердцах приют себе находит.Как будто ветер уголья в золеОн души их порой воспламеняет.Порой и мысли их он направляет,А с ними руку, пишущую стих,Но выбирает всё же он из них

Того лишь только, кто его достоин,Того, кто русских слов ларец открыв,Увидеть может в сложности простоеИ вечное сквозь призму ясных рифм.И в громком шуме мира шёпот свыше,Кто, как и я когда-то, ясно слышит,Настроенный на стих как камертон,Вот, наконец-то, вижу- это он…

Вот я и тут, в его вселившись душу,Я вновь в котёл мирских страстей попал,Мне, духу вечному, сей опыт нужен.Поэту ж сильным потрясеньем сталПриход мой, и в своём воображеньеОн словно пережил преображенье.Теперь в душе он – Пушкинъ, то есть я.Итак, я ожил в нём, мои друзья.

Его душа с моей соединилась,Слова эпох в одном потоке слились.Я вовсе не смущаюсь от того,Что мне в уста, так же как я в егоСвои слова, идеи, рассужденьяНепроизвольно без предупрежденьяВложить в строке порою смеет он.Ведь в этом весь слиянья душ закон.

Астрахань и поэт