Преображения Павла Волгина. роман в стихах - Олег Бушуев

Жизненный опыт

Кто в жизни смог из нас, не знаю,В дерьмо во тьме не наступить.И Павел наш, ища признанья,Хотел других не хуже быть.И в иерархии фальшивой,Где вождь картавый и плешивый,Он, оказавшись, как в дымуНе мог понять, чего ему

Искать среди жуков навозных,Что в банке борются за власть,Плетя интриги, строя козни,Рискуя их же жертвой стать.И, бывший бард и пересмешник,Лишь он единственный был грешникВ той шайке бешеной «святых».Но нет давно его средь них.

Он думал, что способен будетЗло переделать изнутри,Но ошибаются все люди —И кто просты, и кто хитры.Так, трансформации партийнойОн не дождался, в грязной тинеЖить и барахтаться устал,И притворяться перестал.

Карьеру делать было тошно,Что думаешь, не говорить,Чтоб не сказать чего оплошно,В поступках осторожным быть,Идей гнушаться европейских,Молчалин с мудростью житейской,В неписанных законах спец,Естествен тут, пусть и подлец.

Пропорция средь нас привычнаЦиничной части к остальной.Когда б ы были все циничны,Мы все бы вымерли давно.Неандертальцы -те, быть может,Не знали сантиментов тоже,Так что же, где они сейчас?Есть, к счастью, «лохи» среди нас.

Для циника всегда так простоУстроить жизнь за счёт других.Мир этот словно бы и созданБыл специально для таких.Нет справедливости, конечно,И циники всегда успешны,Цинизм хоть Павел не любил,По-русски он разумен был.

И если раньше жил как инок,То ныне денег он хотел.Росли потребности, но рынокВ те годы быстро опустел.И он одну имел заботу:Побольше денег заработатьНе так, чтоб что-то накопить,А зарабатывать, чтоб жить.

Вернувшись в город, он находитВсего на свете дефицит,В труде пустом проходят годы,И призрак нищеты висит.Но он в бездействии воспитан,И хоть замучен бедным бытом,Он жизнь не может изменитьНе зная, как иначе жить.

Евгений, помните, за дядейПодушки ехал поправлятьИ Павлу тоже было надоДолг уважения отдать.К старушке ветхой одинокой,Нашедшейся родне далёкой,Он часто должен был ходитьИ в скуке время проводить:

Готовить, убирать. СтаратьсяПри том старухе угождать,Во всём согласным притворятьсяИ, грешным делом, так же ждать,Когда получит он наследство:Не бог весть что, но всё же средства…Квартирку, старое доброИ накладное серебро.

Хотя капризная старуха Богата некогда была,Согласно очень старым слухам.В войну за хлеб распродалаВсю антикварную посуду,Меха, серебряные блюдаИ простыни. У степняков Меняя всё на молоко.

Вот потому жила аскеткой,Молитвами кончая день,И память мучила нередко,Моим стихом сгоняя лень.Почти до гробового входаСлова, что вечная природаОстанется красой сиять,Она любила повторять.

Его ж нередко попрекалаОна за леность и за нрав,На клад бесценный намекала,Лишить его грозилась правНаследовать по завещанью.То вдруг давала обещаньеСказать, в чём деньги все хранит,Загадочный имея вид.

Но он не верил в эти сказки.Едва её похоронив,Всё ж пожалел, что не был ласков,К наследству сразу стал ревнив.Ища сокровища повсюду,В чулане заглянул в посуду,Кровати трубки распилил,Сундук на части развалил,

Найти надеясь дно двойное.Он всё перевернул вверх дном,Пытаясь место потайноеНайти, мечтая об одном:Разбогатев, заняться делом,Стать независимым и смелым,Чтобы достойно, честно жить,Не унижаться, не просить.

Но были поиски напрасны,Он даже книжку полистал,Которую старинной вязьюВ монастыре дьячок писал.В былые дни за книги этиДавали звонкую монетуСтада, поместья, табуны,Но нынче нет у них цены.

Так думал он недальновидно,Не видя в ней с богатством связьВот нынче было бы обидно,Над книгой древнею склонясь,Когда б почти в мильон зелёныхЗнаток из самых умудрённыхТу книгу б скромно оценилИ Павла б этим раздразнил.

Теперь, я думаю, вам ясно,Что Павел много потерял,Когда покойницы напрасноНамёкам он не доверял.Что мог он, цену книги зная?Как и народ, невыезднаяТа книга старая была,И вряд ли б что она дала.

А вдруг, подобно Ко-хи-нору,Став целью хищных богачейНесла б владельцам смерть и гореСияньем мертвенных лучей.И он звеном в цепи кровавойМог стать, когда б себе оставилСокровище проклятых лет,Чей ныне потерялся след.

Но к лучшему всё в мире этом,Хоть невезением подчасСчитать потерь и бед приметыНеверье заставляет насИ ходу жизни подчиняться.Наш Павел мог сопротивляться,Был и решителен и смелИ в бизнесе бы преуспел,

Да только бизнес пресекалсяДо Перестройки на корнюИ преступлением считался,Хоть мог бы прокормить страну.И, может быть, ещё за этоТак не любила власть СоветовРабочих собственников класс,Что жил, как заводной, крутясь,

В нехудших странах, уж поверьте,Толь к лавочке, толь к ремеслуРаз приковавшись и до смерти.Но лишь поэтов к их числуЯ б не причёл в моей Отчизне.Им роль Христа дана при жизни —Пред совестью святыми бытьИ грех народа искупить.

Но не был он готов к той роли.Он множество писак знавал,Но не завидовал их доле.Из тех, кто сносно рифмовал,Не всякого считал поэтом,Кто числился в сословье этом,Но был рабом своей тщеты,Предав надежды и мечты.

Поэт – он ненавистник власти,Поэт свободен и в тюрьме,Хоть сердце правда рвёт на части,Он в убеждениях кремень,Он, капли фальши не приемля,Живёт, лишь этой правде внемля.Как следует поэтам жить,Чтоб это званье заслужить.

В Европе буржуа – писатель.У нас же он – аристократ,Идеалист, к тому же, кстати.Любовь он воспевать бы рад,Хотя готов он хлеб насущныйРаботой иногда и скучнойВ реальной жизни добывать,И трудности одолевать.

Но труд простой от вдохновеньяПоэт умеет отличать,Профессионализм и деньгиНе будет наш Поэт мешать.Ну, хорошо, коли заплатят,А не заплатят, это значит,То, что читатель среди делДо пониманья не созрел.

А что душа? Знать, свято местоТерпеть не может пустоты,И при Советах в знак протестаНадели многие крестыВ противовес партийной схеме.Запретный плод он ел как все мы:И в церкви веру стал искатьИ схему тем ниспровергать.

Смысл жизни стал искать он в Боге,В смиренье, службах и постах.Пять книг прочёл он понемногу,Вполне благочестивым став.И с ними ум его мирило,То, что описано там былоПротивоборство высших сил,Что он в фантастике любил.

В духовную реальность бегство,Где вознесенье в высший мир —Метафора, которой с детстваКак будто чуду верим мы.Победу смерти мы не силахПризнать и верим – из могилыВознёсся тот, кто нас спасётИ нам бессмертье принесёт.

Но церковь показалась тожеЕму похожей на райком,Секретари с попами схожи,Те не стучали кулаком,Но, всё ж, водили грозным оком.Почувствовал он одинокоСебя средь верной паствы их,В ней братьев не признав своих.

Крестясь и пятясь от амвона,Подсвечник с сотнею свечейЧуть не свалил он у иконы.То знак был лучше ста речей.Раз в «Сён – Рикё» хотел уйти он.Но был ленив и не активен.В костёл порою забредал,И веру греков он предал.

Его, конечно, задевалиЦинизм властей, покорность масс,И он причину всех печалейВ системе видел, а не в нас.Себя он винтиком не виделНарода ль, партии ли, вида ль.Он каждого творцом считал,Чей час покуда не настал.

Он понимал, что гений людямСпособен дать лишь случай – бог,Его же воплощенье- чудо.Один лишь случай только б могПомочь создать такое средство,Чтоб зависти и злобы вместоВ сердцах людских чужой успехВосторг бы вызывал у всех.

Он верил, дело не в проклятье,За первый грех. Знал, час придёт,Когда Творец всех без изъятийК себе на службу призовёт.И уподобятся все БогуВ том, что творить хоть что-то смогут,И будут, чтоб к нему идти,Свободны в выборе пути.

Он видел власти лицемерье,Словно рентген сквозь вещество.И обещаниям не верил,И горечь сознавал того,Что далеко нам до свободы,Которой мы слагаем оды,И что анархия скорейПридёт сменить тут власть царей,

Что графоманов поощряла,Их рекрутируя в свой строй,Войн ветеранов награждала.Используя приём простой:Заставить выразить согласьеС тем, что несут с трибуны властной,Льстя этой массе молчунов,В присутствии больших чинов.

Средь молчунов тех Павел не был.Быть признанным позорно такЕму бы запретило небо.Уж лучше непризнанья мрак,Уж лучше крики порицаньяСвоя голгофа и осанна,И вознесение своёНад временем, где ложно всё.

Знал Павел: где царит свобода,Там процветанье и прогресс,Где нет её, власть сумасброда,И разница большая есть:Ты ли, чиновник ли решает,Высокомерно разрешаяЗа взятку что несёт прогресс,В ней только видя интерес.

Он понял: жизни смысл – в свободеОт предрассудков и невежд,От изнуряющей работыИ безысходности надежд…Он понял, что нет правды в книгах,И что рабам привычно иго.Пока не вырос средний класс,Едва ль изменится что в нас.

Людей немало запивалоТогда безверье и тоску,В угаре пьяном пребывая.У них слетала правда с губ.Но это было лишь нахальствомЗабывших страх перед начальствомВдали от окриков тупых,Чтоб утром страхом мучить их.

Холуйство никуда не делось,Но Павел в мыслях встал с колен.Как праздника ему хотелосьСредь серых будней переменИ от холуйства избавленья,А символ старого был Ленин,Стоящий в центрах площадейИ вниз глядящий на людей.

Когда свободы нет, нет счастья!И ей одною одержим,Возненавидел Павел власти.Порой мы этим все грешим,Когда мы жизнью недовольны.Когда ж ему бывало больно,Шептал он с вызовом судьбеНа площади: « Ужо, тебе!»,

Кумир плешивый и картавый,Что черни власть установил.Его сочится кровью слава,Он адвокатом чёрта был.Он в Павле вызывал презренье.Взорвать его он намереньеИмел, но монумент – лишь тень.Коль воевать, так уж не с тем.

Не знал он, в чём его призванье,И беден был ещё тогда.Но понял: дело не в сознанье,Что унаследовал ты дар,А счастье – с косностью боренье.Оно – как пламени горенье, Куда бросают как дроваСвои дела, а не слова.

Но не был он Наполеоном,Ни Свердловым или Камо.Идти по трупам миллионовНе стал, считая, что самоКогда-нибудь всё разрешится.Не смог он на борьбу решиться.Направил внутренний огоньНа идолов вчерашних он.

Питая к ним такую ярость,Что, стань подобным магам, он,Меняться б миру лишь осталось.Ему был Павел камертон.Он, интуиции послушен,И знаньями заполнив душу,Которых в наших книгах нет,Загадок многих знал ответ.

Толчка лишь и не доставало,Чтобы таланты разбудить,Чтобы природа даровалаЕму способность магом быть.Был тем толчком несчастный случай,И хорошо же быть везучим:В аварии он не погиб,Но год всё ж ощущал ушиб.

В его мозгу теперь рождалисьКартины вдаль ушедших лет,Его догадки подтверждались Открытьями, что шли воследЕго шальным предположеньям.Умел он выбирать решенья,Как бы не то, чтоб на авось,Но так, чтоб после всё сошлось.

По эвристическим законам,Случайный выбор всё ж сулитНам выигрыш, и часто склонныМы все искать тот алгоритм,Что ясновидящим известен.Все ясновидящие вместеТак выбрать не могли б вовек,Как вдохновенный человек.

Так чудный дар предвосхищеньяУже тогда проснулся в нём.Но стоило ему решеньеНайти одним прекрасным днём,Идее ли оригинальнойПорадоваться машинально,Их в прессе, ты уверен будь,Другой озвучил кто-нибудь.

Носились в воздухе идеи.Такие были времена.Он в мыслях памятник злодеюВзорвал, кумира прокляня,И вскоре злобный дух покинулКремлёвский двор, хотя не сгинулЕщё из душ, что совратил.Наш Павел дар свой обратил

На то, чтоб знать эпохи мысли,Держа вселенную за пясть.К способностям его причислюУменье в яблочко попастьНа взлёт, не целясь, иль страницуНайти вслепую умудритьсяНа нужном дне в календареИль нужном слове в словаре,

Лишь на удачу полагаясь.То не был навык иль расчёт,А то, чем вечно восторгаюсь,Что всех нас тайною влечёт:Невероятная способностьСобытий подмечать подробность.Так чутко жизнь воспринимать,Чтоб ей законы диктовать.

Не знаю, был ли Павел магом,Но видно было из всего:До ясновиденья полшагаОт интуиции его.Само, как будто, провиденьеК какому-то предназначеньюЕго своей рукой велоИ этот дар ему дало,

То книжку нужную подкинув,То от карьеры оградив,То из беды за ворот вынув,А то – терпеньем наградив.Святых так небо защищает,Их путь неясный освещает,Тем загораживая путь,Кто их обидит как-нибудь.

Когда третировать пыталисьЕго знакомые снобы,То иль на взятке попадались,Иль под ударами судьбыУпав на дно, ужами вилисьИ на него за это злились,В нём всех причину видя бед,Из – за него кляня весь свет.

Казалось, что волхвам подобноОн поворачивал страну.О случаях таких подробноЧуть позже я упомяну.Но веры, веры не хватало,И чудотворство не пристало.Ведь сказано безверным нам:«По вере вашей вам воздам!

Мир этот, как известно, тесен.Среди житейских разных вехБыла одна: когда-то МессингСказал, что ждёт его успех,Кивнув ему седой копною.Про гениев таких давно яВ газетах наших не читал,Наш мир без них скучнее стал.

Вольф Мессинг написал небрежно,Что мальчику судьбой даноВсех превзойти кумиров прежних,Но недоступно лишь одно:В безверье достигать успеха,Оно способно стать помехой.«Способен сгрызть безверья зверьИ самых сильных, ты поверь.»

У Павла до сих пор хранитсяАвтограф Мессинга – в строках,Написанных им на страницеМальчишеского дневника.А Павел ощущал как счастье,Когда держа его запястье,По залу взглядом тот виталИ мысли мальчика читал:

«Взять книгу и открыть страницу,Десятую строку найти,Прочесть абзац, где говоритсяПро выбор нового пути».Что там за путь, уж он не помнил,Но смыслом те слова наполнил,Он в ожиданье чуда жилИ новый путь он заслужил.

Потом, он мог усильем воли,Иль то казалось лишь ему?Желая перемен до боли,Творить историю саму,Следя за балаганом съезда,Когда, уж, не страшась ареста,Громил систему демократ.Был этому он очень рад.

Все измененья происходят,В конце концов, и потому,Что обстоятельства природеПротиворечат и уму.И в чистых душах вызываютПротест, что шлюзы открываетДля тех, кто томится без дел.И началось, что он хотел.

Но он считал, что дальше станетВсё лучезарно и светло,Лишь потому, что разум занятКоррекцией фальшивых слов.Когда ж райкомовское войско,Не афишируясь, неброско,В банкиры, в брокеры пошло,Его взяло, конечно, зло.

Права гражданские ценил он,И, несомненно, осуждалВсевластье должности и силы.Оценку ельцинизму дал:Звал сущность к рынку переходаСвободой власти от народа.Либерализма в нём на грош,Но в виде ширмы он хорош,

Звал Перестройку перекраской,И цен Гайдаровский обвалОн ограбленьем в чёрной маскеНародных властью масс назвал.Багдадским рынок звал базаром,Режима нового со старымРазличий он не находилИ всем друзьям своим твердил,

Что снова наш народ предали,Как и в семнадцатом, когдаЗакрепощение назвалиОсвобождением труда,Заводы посулив рабочим,Мир, землю и свободу прочим,Так всё при Ельцине опятьСулили в собственность отдать.

Он говорил: лицо режима —Производительность труда.Пока ж основы нерушимы,Все формы – это ерунда.И в сущности, несовместимы,Хоть в том признаться не хотим мы,Капиталист и бюрократ,Умноженный в десятки крат.

Он говорил, что править долженНе добрый царь, а хитрый класс,Который словно чует кожей,Что выгодно для всех для нас.Ему не дороги идеи,Он важным качеством владеет:Спрос предложеньем утолятьИ без насилья управлять.

Без класса этого нет наций.Национальный интересБез пустозвонных деклараций,Без лишних действий и словесСвой от чужого капиталаВсегда, во что бы то ни стало,Буржуй сумеет защититьИ этим нацию сплотить.

На будущее он сквозь призмуСмотрел теории своейНародного капитализма,Но разуверился и в ней,Когда пошли в капиталистыВсе пламенные коммунисты.И весь возглавили процессСекретари КПСС.

А верить им давно устал он.Ведь вера – лишь условье лжи.Две стороны одной медали…Не в том ли парадокс лежит?Уверенность – другое дело,Бог пред уверенным и смелымТеряет силу. Что пенять,Нельзя нам божество понять.

Да, человек – червяк. До богаЕму миль’оны лет расти.Для вечности – не так уж много,Бог за надежду нас простит.В себе уверенными былиВожди, они других судили,Забыв и стыд, и божий страх,Увидев, что Бог в их руках.

И потому всё попирали,Народы за овец сочтя,Что эту тайну Бога знали.И миром правили шутя.И Бог служил им как орудье,И славу блеяли им люди,Но каждый раз Бог мир спасал,Тем, что бессмертья им не дал.

Наш друг, воспользовавшись смутой,Смог капитальчик сколотить,Халифом став хоть на минуту,Свои желанья воплотить.Он в «пирамидах» деньги делал.Скупая ваучеры смело,В Газпромовский пакет вложил,Продал и весело зажил.

Он изменился, стал циничней,Не встретив в жизни идеал.Он принципы из жизни личнойКак нудных менторов изгнал.Теперь ему уж стало ясно,Что молодые все прекрасны,Он от своей мечты усталИ в жизни прелесть видеть стал.

Век нынешний придумал способПроблемы разные решать,Готов ответ на все вопросы,Лишь стоит клавишу нажать.Иль Дьявол так закинул сети,Используя открытья эти,Чтоб «человеков уловлять»И здешним миром управлять?

Наш Павел дал «обет безбрачья».Заглядывая в Интернет,Дам выбирал он наудачу,Писал запрос и ждал ответ.И сразу назначал свиданье.А там и пылкое признанье.Неделю продолжал роман.Ну, чем он вам не донжуан?

До Интернета объявленьяНа свете были, телефон.Важно не знать в желаньях лени —Секрет успеха понял он.И был ли день, когда в постелиОн не был бы на чьём-то теле.Да, были те, что как кремень,Но и как воск по две на день.

Так годы шли, давая опытВ приёмах, ласках и словах.У многих дев под страстный шёпотВ те дни кружилась голова.Он был везуч, его любилиИ в сеть свою его ловили,Но, добиваясь своего,Не обещал он ничего.

Так приобрёл он ценный опытВ искусстве ублаженья дам,Сегодня я сравнил его быС тем, что когда-то наблюдал:Есть Петергофские каскады,Ступенчатые водопады,Где крепко держит льва Самсон,Фонтаном хлещет в небо он.

Собой владеть так мог и Павел.Он был в приёмах молодец.Лишь сам себя он мог заставитьОргазмом кончить, наконец.Как правило, в любом сношеньеОн соблюдал соотношенье —Четыре раза к одному.И всё – благодаря уму.

Лишь напоследок оставлял онОсвобождения черёд,Когда желанье утоляя,Струя преграды все прорвёт,И завершая вечер томныйЕго самсон размеров скромныхВ восторге вдруг подбросит вверхФонтана мощный фейерверк.

Так он смысл жизни видел развеЛишь в том, чтоб женщин ублажать.Ища в любви разнообразья,Умел себя не обижать.И женщин образ идеальныйСлепил из множества деталей,Все сладости любви испив,Он был удачлив и счастлив.

Считая женщину кумиром,Мужчина чрез её красуПознать способен прелесть мира,Гармонии постигнуть суть,Форм и пропорций совершенствоИ абсолютное блаженствоИ, с женщиной сливаясь, онБыл от грехов освобождён.

А было то прелюбодейством,Или невинным баловством,Судить не нам, скорей то – бегство,Чем просто плоти бесовство.Попытка от тревог отвлечься,И мути дать в душе улечься,Свободу шкурой ощутить,Чтоб просто знать, что стоит жить.

И тем с ним прошлое прощалось,Когда он жил под колпаком,И делал то, что разрешалось,А выпивал и то тайком.Когда уж потеряв надежду,Что будет всё не так, как прежде.Смирился, было, с жизнью онИ всё воспринимал как сон.

Стал торговать он запчастями,Автокосметикой и тем,Что спрос имело, мы б засталиЕго в торговой суете.Да, точно, именно в ту пору,Душе своей ища опору,Метался он меж разных вер.И молится ли он теперь?

А если «да», какому богу?Не ошибётся ли опять,В исканьях истины дорогуПытаясь для себя избрать?Он так умён. Хватило б баллов,И в клубе интеллектуаловУ Менса был давно бы он,Когда бы был ему резон.

Тщеславье тешить – род болезни,И если б кто меня спросил,Сказал бы я: сто крат полезнейБрать рубежи на грани силИ побеждать! Нет выше счастья,Чем, курс держа через напасти,Плевать на приговор толпыИ не сворачивать с тропы.

Признаки магических способностей