Рейтинговые книги
Читем онлайн Дети войны. Народная книга памяти - Коллектив авторов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 194 195 196 197 198 199 200 201 202 ... 295

Мы сидели на нарах, кто-то спал, кто-то чинил одежду. У меня было два платья в серую полосочку. Ткань до того прогнила, что сшить её было уже невозможно.

Однажды ехал на прогулку маор со своей женой (они часто прогуливались по лесу). Карета была запряжена в тройку, кони – красавцы, тонконогие, упряжка блестела. Барыня сидела в красивом платье, в шляпе, в красном ожерелье. Борзая устроилась рядом с ней, а маор правил тройкой (он не любил выезжать с кучерами). Кучер только чистил лошадей, запрягал и подъезжал к замку.

Замок был трёхэтажный, очень красивый, а за ним – озеро, где плавали чёрные лебеди. Их кормили, и у них было своё укрытие, так что они никогда и никуда не улетали.

Барыня меня поманила пальцем, чтобы я подошла к ним, посмотрела на меня, усмехнулась, и они поехали дальше.

Дней через пять они опять ехали этой же дорожкой. Они остановились и долго смотрели, как мы работаем, потом барыня снова поманила меня. Я подошла к карете. Карета была открытая и длинная. В этот раз с ними ехали и дочери. Их было трое, шикарно одетые, красивые, но замуж их никто не брал, а они были уже не молодые.

Они смотрели на меня как на какого-то зверька, разглядывали, а потом барыня дала мне бумажный свёрток и уехали.

В свёртке оказалось красное шёлковое платье, сшитое на старинный манер с огромным вырезом на груди, а по бокам сетчатые вставки. С платьем лежали очень аккуратно заштопанные шёлковые чулки. Ходили слухи, что людей, прежде чем сжечь в печах, сначала раздевали, а всю одежду отдавали немцам, чтобы они раздавали узникам своим на работу. Так платье это я ни разу и не надела.

В свёртке оказалось красное шёлковое платье, сшитое на старинный манер с огромным вырезом на груди, а по бокам сетчатые вставки. С платьем лежали очень аккуратно заштопанные шёлковые чулки. Стефа сказала, что это итальянская мода, что платье сняли с какой-нибудь убитой итальянки. Ходили слухи, что людей, прежде чем сжечь в печах, сначала раздевали, а всю одежду отдавали немцам, чтобы они раздавали узникам своим на работу. Так платье это я ни разу и не надела. Оно долго лежало на подоконнике, а потом куда-то пропало.

В 43 году у дяди Фёдора стало хуже с ногой, он стал сильно хромать. Шрайбер ругал его «швайн, фауль». Он любил подкрадываться, смотреть, как мы работаем, не стоим ли без дела. Дядя Фёдор, как заметит лесника, подпустит его поближе, делает вид, что не замечает лесника и громко выпустит газы. Шрайбер кричал «русский швайн» и уходил от нас. И однажды в воскресенье подъехали два мотоцикла с люльками. На одном – жандарм, на другом – солдат. Полицейский вызвал дядю Фёдора с тётей Марусей, их посадили к солдату, а полицейский поехал один впереди. Поляки сказали, что их повезли в печь.

В 44 году мы ходили в лес без охраны, а там было два немца. Под их руководством мы и работали. Шрайбер приезжал в лес, проверял, все ли работают.

Один раз у меня сильно болела голова из-за малокровия. Как только ему сказали, что меня нет, он приехал в сарай (ездил он всегда на велосипеде, с собаками).

Их у него было 12 разных пород. Две комнатные маленькие, 2–3 жили во дворе в большой будке (у каждой был отдельный вход), остальных он брал на прогулку. Кормил собак высокий, толстый, очень добрый немец.

Лесник вбежал с криком, почему я не на работе. А я в это время на голой плите пекла блин из картошки, и он уже задымился. Из слов лесника я поняла: хочешь как Фёдор и Маруся пш-пш-пш, показал на плиту и выскочил.

Видно, всё же пожалел меня, потому что у него была дочка моего возраста. Больше я в сарае не оставалась, каждый день ходила на работу.

…Пленные французы асфальтировали дороги, тёмно-жёлтая военная форма была заметна издалека. Всегда весёлые, чистые – сразу видно, жили лучше нас. Откуда-то они узнали моё имя и кричали: «Ниня, скоро наши придут!» – улыбались и махали рукой.

Были здесь и итальянцы, работавшие на фруктовых дорогах, – обрезали ненужные сучья, подбирали их и жгли, а осенью снимали яблоки и паковали их.

У немцев сады по обеим сторонам дорог… Дорога яблок, дорога груш, вишен, слив и так далее, около леса ежевика, а в лесу черника. Мы ели её, когда валили лес, если не было Шрайбера. Ругал он не за чернику, а за то, что не работали. Я очень уставала, еле ноги дотаскивала до нар, и одна мечта была – поесть досыта хлебушка.

…У Шрайбера было два сына и дочь. Старший воевал в России. Когда я начинала подметать двор, на крылечко выбегала их дочка моего возраста. У неё были очень красивые платья, туфли или босоножки, но обязательно белые гольфы с кисточками, а на голове огромный белый бант. Она меня с любопытством разглядывала и не говорила ни слова.

Хозяйка была красивая и добрая, интеллигентная, меня не ругала, но смотрела строго. Как-то она вынесла мне кастрюлю картошки и нож во двор и сказала почистить побыстрее. Я ковыряла этим ножом и ничего не могла сделать (лезвие было посереди ножа). Когда она вышла, я всё ещё не могла почистить даже одну картошку. Она унесла кастрюлю.

На кухне хозяйка убирала сама – узников туда не велено было пускать.

Когда я заканчивала работу, хозяйка выносила мне тоненький бутербродик с вареньем, или с маргарином, или с топлёным салом, а сверху колечками сырой лук.

Я брала бутерброд и бежала в Берхерберг, уже темнело, и я спешила, потому что боялась немецких ребят, кидавших в нас камнями, как уже было не раз. А однажды мы с Ильюшкой шли на работу мимо немецких окон. Мы посмотрели на окошко, а мальчик оттуда показал нам язык, Илья высунул язык в ответ, и мы побежали. А из дома выскочил солдат с раненой рукой. Он закричал, чтобы мы остановились, схватил Илью за ухо и стал его крутить и кричать, что оторвёт ему голову. Ухо стало красным.

Илье много раз попадало. Немец, намечавший деревья, которые мы валили, сказал называть его Мастер. А звали его Пауль. Передний зуб у него сильно выпирал вперёд, и мы его звали Зуб. А Илья (он быстро научился болтать по-немецки) сказал ему, что «мастер» по-русски «зуб». Но как-то он узнал, что мы его дразнили. Утром мы пришли, он схватил Илью за ухо и стал кричать: «Мастер, зуб, я, я!» Илья заплакал. Ухо у него ещё с прошлого раза болело. Ему, бедному, часто попадало. Немки у него украдкой спрашивали, правда ли, что у коммунистов есть рога (потому что в немецкой газете коммунистов рисовали с рогами). Илья что-то рассказывал, а они слушали с опаской.

Немки у него украдкой спрашивали, правда ли, что у коммунистов есть рога (потому что в немецкой газете коммунистов рисовали с рогами). Илья что-то рассказывал, а они слушали с опаской.

Как-то Шрайбер сказал, чтобы я пришла в пятницу пораньше. Я пришла и делала всё то же самое. Хозяйка была в хорошем настроении, бегала по комнатам и мурлыкала песни. Когда я убирала двор, хозяйка переоделась в красивое платье. Слышу, у них какие-то гости. Оказалось, это сын-лётчик, воевавший в России, приехал в отпуск.

1 ... 194 195 196 197 198 199 200 201 202 ... 295
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дети войны. Народная книга памяти - Коллектив авторов бесплатно.
Похожие на Дети войны. Народная книга памяти - Коллектив авторов книги

Оставить комментарий