Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

– Да сюда добровольно никто не захочет приехать, кого же отсюда гнать? – горько вздыхал мой старичок. – Ладно, если ты с братьями терпишь, то и я потерплю, – согласился он.

Нас опять выручили Данилеи, привезя большое количество продуктов и сложив их у калитки. На Карулю, в выжженные солнцем скалы, один благожелательный русский паломник привез для нас резиновую озерную лодку. Я было не хотел ее брать, но, не желая огорчать нашего гостя, взял и положил ее на чердак, не представляя, что с ней делать на Каруле.

– Батюшка, лодка всегда может пригодиться, Время покажет! Может, Бог даст, еще придется на ней плавать, – уговаривал меня отец Агафодор.

Он всегда был запаслив. В это скорбное время нас посетили игумен Пимен с издателем отцом Анастасией. Сочувствуя нашему положению, они закупили нам в Дафни ящиками продукты. Отец, видя помощь наших давних друзей, явно повеселел.

– Дорогие мои, спасибо вам! Теперь можно и потерпеть…

– Как вы здесь живете, отец Симеон? – не удержался архимандрит Пимен. – Молодым и то трудно. Я жалея вас говорю… В Адлере, небось, лучше было?

– Мне, отец Пимен, с сыном везде хорошо! Конечно, бывает, что и поропщу: живем, словно кильки в банке, только без томатного соуса. Но Бог помогает, и здоровье, и силы дает! Жаль дорог здесь нету, никуда не поедешь…

– Кстати, отец Симон, – вспомнил настоятель монастыря. – А что ты будешь делать с «Нивой»?

– Дело в том, отче, что на таких машинах в Греции полиция не разрешает ездить. Придется продавать, – ответил я. – Сейчас приходится ездить в Салоники за смолой и маслом для ладана на автобусе…

– Так отдай ее нашему монастырю, она там очень пригодится! – игумен подумал и добавил. – Не печальтесь, отцы и братья, мы вам поможем пикап купить! Конечно, не новый, подержанный, но это уже кое-что. В Адлере квартиру нашу, отец Симон, я за ненадобностью продал. Часть денег верну в Лавру, а часть тебе оставлю на братство…

Отец Агафодор оживился:

– Благословите, отец архимандрит, я все устрою! У меня есть знакомые среди греков, они нам помогут машину оформить…

– А что там с батюшкой, отец Пимен? Он теперь совсем в Переделкино остался?

Меня очень волновала невозможность прямого доступа к духовнику.

– Святейший окончательно поселил старца в Переделкино. По-видимому, ему уже не вернуться в Лавру. И здоровье его ухудшается… Теперь к отцу Кириллу даже мне трудно попасть. Вот время пришло – исповедаться у старца не дают, – игумен глубоко вздохнул. – К тому же сейчас слухи об ИНН всех с толку сбили. Похоже, скоро нас всех пронумеровывать начнут! Поэтому народ и волнуется… А старец категорически против номеров!

– А что батюшка об этом говорит? – спросил я.

Все наше братство насторожилось.

– Он так это дело объясняет: сначала ИНН, потом печать, а потом и антихрист! В нашем монастыре тоже все монахи против номеров. Вот и наш друг, отец Анастасий, даже сделал доклад по этой теме, а это начальству не нравится…

– Не молчать же, когда такое начинает твориться? – заговорил молчавший до этого архимандрит, сидевший с четками на скамье. – Если батюшка против, то и мы против! Это однозначно…

Началось бурное обсуждение происходящих в России событий. Незаметно перешли на Кавказ.

– А ты знаешь, отец Симон, новость? – вспомнил архимандрит Анастасий. – Мне на Псху сообщили, когда я там последний раз был, что твоего друга, Валеру милиционера, убили! Хороший был человек, Царство ему Небесное!

Эта новость сокрушила меня. С гибелью Валеры как будто вся жизнь для меня на Псху рухнула. Если раньше я еще оставлял для себя возможность вернуться в Абхазию (вдруг на Афоне не удастся начать монашескую жизнь), то теперь это намерение исчезло навсегда. Слишком большой потерей явилась для меня смерть моего самого лучшего друга на Кавказе.

– Как же это случилось? Кто его убил? – выдавил я из себя застрявшие в груди слова.

– Говорят, милиционера убил тот парень, чье участие в убийстве он раскрыл. Убийца пришел к нему домой с автоматом. Валера вышел на крыльцо. Он его полоснул очередью. На выстрелы выбежала жена и дочь шести лет. Жену тот застрелил сразу, а дочку только ранил, потом пошел и за селом сам застрелился…

Мы молчали, потрясенные трагедией на Псху. Чайки, жалобно крича, пролетали над нашим двориком, словно сочувствуя моему горю.

Лишь море глухо шумело внизу, волна за волной разбивая в пыль все мои надежды и ожидания.