Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы, я полагаю, видели мистера Пикквика? — сказал Перкер Додсону, указывая пальцем по тому направлению, где сидел этот джентльмен.
— А! Здравствуйте, мистер Пикквик! — сказал Додсон громким голосом.
— Ах, боже мой! Вас ли я вижу, мистер Пикквик? — подхватил Фогг. — Надеюсь, вы совершенно здоровы, сэр. Лицо ваше, кажется, немножко изменилось; но я все-таки угадал вас с первого взгляда, — сказал Фогг, придвигая стул и озираясь вокруг себя с приятной улыбкой.
В ответ на эти приветствия, мистер Пикквик слегка наклонил голову и, заметив, что Фогг вытащил из своего кармана пачку бумаг, встал и подошел к окну.
— Мистеру Пикквику, кажется, незачем беспокоиться, мистер Перкер, — сказал Фогг, развязывая и продолжая улыбаться приятнейшим образом: — мистер Пикквик хорошо знаком с этими делами; между нами, я полагаю, нет секретов. Ха! Ха! Ха!
— Какие секреты! — подхватил Додсон. — Мы ведь стоим с ним на дружеской ноге. Ха, ха, ха!
И затем еще раз оба засмеялись, как самые веселые джентльмены, привыкшие часто получать деньги.
— Вот, стало быть, мы и рассчитываемся, — сказал Фогг. — Вся сумма издержек, мистер Перкер, сто тридцать три фунта, шесть шиллингов и четыре пенса.
Фогг и Перкер принялись сравнивать, сличать и подводить окончательные итоги. В продолжение этого занятия Додсон, обратившись к мистеру Пикквику, сказал ласковым тоном:
— Вы, кажется, немножко похудели, мистер Пикквик, с той поры, как я имел удовольствие видеть вас в последний раз.
— Очень может быть, — отвечал мистер Пикквик, уже давно сверкавший негодующими взорами, так однако ж, что это, по-видимому, ни на кого не производило никакого впечатления. — Очень может быть, сэр. В последнее время я много терпел от наглости и преследования некоторых мошенников, сэр.
Перкер кашлянул очень сильно и спросил мистера Пикквика, не угодно ли заглянуть ему в утреннюю газету, на что последовал, однако ж, отрицательный ответ, выраженный энергичным тоном.
— Мудреного нет, — сказал Додсон: — в тюрьме, конечно, вы должны были перенести много разнообразных огорчений. Народ там очень странный. А в которой части были там ваши апартаменты, мистер Пикквик?
— У меня всего была одна комната в том этаже, где помещается буфет.
— Знаю, знаю. Это, если не ошибаюсь, лучшая часть во всем заведении.
— Не ошибаетесь, — подтвердил мистер Пикквик отрывисто и сухо.
Была во всем этом весьма странная холодность, необыкновенная в джентльмене с горячей натурой. Мистер Пикквик употреблял гигантские усилия, чтобы обуздать порывы неукротимой ярости. Но когда Перкер написал вексель на всю сумму, а Фогг, с торжествующей улыбкой, положил его в карман, и когда эта улыбка отразилась также и на суровом лице Додсона, мистер Пикквик почувствовал, что кровь заклокотала в его жилах и пламень негодования насильственно исторгался наружу.
— Ну-с, мистер Додсон, — сказал Фогг, укладывая в карман бумажник и надевая перчатки, — я к вашим услугам, сэр.
— Очень хорошо, — сказал Додсон, вставая с места, — я совсем готов.
— Очень рад, что имел удовольствие возобновить приятное знакомство с мистером Пикквиком, — сказал разнеженный Фогг с вкрадчивой любезностью. — Надеюсь, мистер Пикквик, вы переменили свои мысли и не думаете о нас дурно, как прежде.
— Это уж само собою разумеется, — сказал Додсон величественным тоном оскорбленной добродетели. — Мистер Пикквик знает нас лучше, я надеюсь. Впрочем, какое бы мнение, сэр, вы ни составили о джентльменах нашей профессии, могу вас уверить, что я не питаю к вам никакого личного недоброжелательства по поводу легкомысленных и резких выражений, которые вы позволили себе произнести на наш счет в нашей конторе в ту пору, как мы имели удовольствие видеть вас первый раз.
— Примите, сэр, такое же уверение и с моей стороны, — сказал Фогг тоном великодушного прощения.
— Наше поведение, сэр, — продолжал Додсон, — говорит само за себя, и оправдывается естественным образом при каждом данном случае. Мы уже несколько лет, мистер Пикквик, занимаемся этими делами, и в числе наших клиентов были многие весьма почтенные особы. Желаю вам доброго утра, сэр.
— Доброго утра, мистер Пикквик, — повторил Фогг.
Сказав это, он взял под мышку зонтик, скинул перчатку и протянул, в знак примирения, правую руку этому негодующему джентльмену, который между тем держал обе руки за фалдами фрака и смотрел на юриста с выражением самого презрительного изумления.
— Лоутон! — сказал Перкер в эту минуту. — Отворите дверь.
— Постойте! — вскричал мистер Пикквик. — Перкер, я намерен говорить.
— Не напрасно ли, почтеннеший? — сказал адвокат, сидевший как на иголках в продолжение всех этих переговоров. — Оставьте дело, как оно есть: я прошу вас об этом, мистер Пикквик.
— О, нет, я не хочу оставаться в дураках! — возразил мистер Пикквик торопливым тоном. — Мистер Додсон, вы обращались ко мне с некоторыми замечаниями, сэр.
Додсон повернулся, сделал легкий поклон и улыбнулся.
— С некоторыми замечаниями, сэр, — повторил мистер Пикквик, задыхаясь от внутреннего волнения, — и товарищ ваш осмелился даже, с покровительственным видом, протянуть мне свою руку. Мало этого. Вы оба приняли, в отношении ко мне, тон гордого великодушия и оскорбленной невинности, и этим самым, милостивые государи, вы обнаружили такую степень бесстыдства, которого я вовсе не ожидал даже от вас.
— Что? — воскликнул Додсон.
— Что-о-о! — повторил Фогг.
— Известно ли вам, что я был жертвой ваших гнусных заговоров и сплетней? — продолжал мистер Пикквик. — Известно ли вам, что я тот самый человек, которого вы ограбили и заточили в тюрьму? Известно ли вам, одним словом, что вы были адвокатом в процессе вдовы Бардль против Пикквика!
— Да, сэр, мы знаем это, — отвечал Додсон.
— Конечно, мы знаем это, сэр, — подтвердил Фогг, ударив, вероятно, случайно, по своему карману.
— Вы, я вижу, вспоминаете об этом с удовольствием, — сказал мистер Пикквик, стараясь вызвать, быть может, первый раз в жизни, на свое лицо насильственную улыбку. — Уже давно я собирался высказать вам, отчетливо и ясно, какое мнение я составил о вас, милостивые государи, но из уважения к другу моему Перкеру я, по всей вероятности, не воспользовался бы даже и настоящим случаем, если бы вы не приняли со мной покровительственного тона и этой бесстыдной фамильярности… я говорю, бесстыдной фамильярности, сэр, — повторил Пикквик, обращаясь к Фоггу с таким стремительным и порывистым жестом, что этот джентльмен счел за нужное попятиться к дверям.
— Берегитесь, сэр! — сказал побледневший Додсон, заранее поспешивший укрыться за спиной Фогга, хотя и был выше его ростом. — Пусть он оскорбит вас, мистер Фогг: не отвечайте ему тем же.
— Нет, нет, я не стану отвечать, — сказал Фогг, — можете на меня положиться.
— Так вот что я хотел сказать вам, господа, — продолжал мистер Пикквик: — оба вы — низкие крючки, кляузники, мошенники, разбойники!
— Ну, вот и все, почтеннейший, — перебил Перкер. — Теперь можете замолчать.
— Нет, не замолчу: они низкие крючки, кляузники, мошенники, разбойники.
— Ступайте, господа, прошу вас; вы видите, что он все сказал, — продолжал Перкер примирительным тоном. — Лоутон, отворена ли дверь?
Мистер Лоутон, улыбаясь, произнес утвердительный ответ.
— Ну, так прощайте же, господа… ступайте с богом… прощайте… Лоутон, дверь! — кричал адвокат, выталкивая насильно господ Додсона и Фогга. — Сюда, сюда… пожалуйте… вот так… Лоутон, дверь! Пожалуйте скорее, господа!
— Если только есть закон у нас в Англии, сэр, — сказал Додсон Пикквику, надевая шляпу, — вы пострадаете за это.
— Крючки! Разбойники!
— О, вы дорого поплатитесь за это, сэр! — сказал Фогг, махая сжатым кулаком.
— Кляузники! Мошенники! — кричал мистер Пикквик, не обращая ни малейшего внимания на эти угрозы.
— Разбойники! — завопил мистер Пикквик в коридоре, когда юристы начали уже спускаться с лестницы.
— Разбойники! — закричал еще раз мистер Пикквик, вырываясь из рук Лоутона и Перкера и выставляя свою голову из окна коридора.
Но когда мистер Пикквик отступил от окна, физиономия его приняла очень кроткий и торжественно улыбающийся вид. Тихими и спокойными шагами он пошел в контору и объявил, что огромная тяжесть свалилась с его плеч. Было очевидно, что он чувствовал себя совершенно счастливым.
Перкер не сказал ничего до тех пор, пока не опорожнил всей своей табакерки и не послал Лоутона наполнить ее свежим табаком. Тогда с ним вдруг сделался необыкновенный припадок смеха, продолжавшийся около пяти минут, и по истечении этого времени он сказал, что, по всей вероятности, он долго будет сердиться на мистера Пикквика, если вникнет хорошенько в сущность этой беды.
— Ну, — сказал мистер Пикквик, — не мешает теперь и нам покончить счеты.
- Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Посмертные записки Пиквикского клуба - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Холодный дом - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Большие надежды - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Признание конторщика - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Блеск и нищета куртизанок - Оноре Бальзак - Классическая проза
- Лавка древностей. Часть 2 - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- Наш общий друг. Часть 2 - Чарльз Диккенс - Классическая проза
- История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса - Генри Филдинг - Классическая проза
- Том 24. Наш общий друг. Книги 1 и 2 - Чарльз Диккенс - Классическая проза