«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года) - Денис Козлов

Таким образом, служба охраны рейдов в одесском порту была далека от совершенства, а в ночное время, по существу, отсутствовала. Тем не менее капитан I ранга М.И. Федорович, прибывший в Одессу 14 (27) октября, нашел принятые командиром «Донца» меры вполне достаточными{176}.

Не выдерживала никакой критики и боевая готовность кораблей. Вахта неслась без какого-либо усиления, дежурных орудий не назначалось, после ежевечерней тревоги с проверкой плутонгов на «Донце» к орудиям было подано по два снаряда, а на «Кубанце» не сделали и этого.

* * *

Около половины третьего ночи 16 (29) октября старшина берегового наблюдательного поста у Большого Фонтана доложил в каботажный отдел порта о том, что его сигнальщики заметили сквозь мглу неясный огонь, который в течение продолжительного времени как будто держался на одном месте. Из портовой конторы ответили, что огонь, очевидно, принадлежит одному из двух пароходов Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ), только что вышедших из одесского порта. Наблюдатели удовлетворились этим объяснением, хотя были склонны приписать замеченный огонь шлюпке или низкобортному судну. Доклада на «Донец» не последовало.

Не исключено, что обнаруженный бдительным сигнальщиком огонь действительно принадлежал российскому судну — в это время из гавани выходили два парохода, ведомые лоцманским катером. Именно этот «караван» и помог сориентироваться корветтен-капитану Р. Мадлунгу, который тщетно пытался уточнить свое место и нащупать входной фарватер. Двинувшись навстречу русским судам, турецкие миноносцы разошлись с ними на контркурсах буквально в 40 метрах — по свидетельству командира «Муавенета», «с судов что-то прокричали в мегафон, а в остальном не обратили на нас внимания».

Нападение турецких миноносцев на Одессу в ночь на 16 (29) октября 1914 г.

Через 50 минут после первого доклада с Большого Фонтана — около 03.20 — из-за Карантинного мола показались силуэты двух судов с включенными ходовыми огнями. Обогнув Воронцовский маяк, турецкие миноносцы остановились «осмотреться» и обнаружили, что «гавань полна судами», а за волноломом ошвартована канонерка с «характерным кормовым орудием» и вахтой, которая рассматривала турецкие миноносцы, не проявляя признаков беспокойства. «Гайрет» и «Муавенет» дали малый ход и вошли в гавань.

Мглистая ночь позволила наблюдателям «Донца» распознать в приближающихся кораблях миноносцы только по приближении их к брекватеру, однако сначала корабли вероломных турок были приняты за русские эсминцы типа «Лейтенант Шестаков», которые своей архитектурой, действительно, имели некоторое сходство с «милетами». В отечественных документах и литературе встречаются указания на то, что с миноносцев «раздавались громкие команды по-русски»{177} и даже полагающиеся в таких случаях «крепкие словечки»{178}, однако в данных противной стороны подтверждений столь изощренной имитации обнаружить не удалось; напротив, германский очевидец утверждает, что при приближении к гавани «никто не говорил ни слова и не свистел»{179}. Не подтверждает противник и содержащейся в некоторых наших документах информации о том, что турецкие корабли входили в одесскую гавань под российскими флагами{180}.

Первым опознал входящие корабли как неприятельские эсминцы вахтенный начальник «Донца», который тотчас послал доложить командиру и сам бросился к левому 152-миллиметровому орудию. На турецких миноносцах были слышны доносившиеся с канлодки свистки и «дикие крики», палуба заполнилась наспех одетыми людьми. Однако было поздно: в момент тревоги на «Донце» из торпедного аппарата «Гайрета» вышла мина Уайтхеда. Промахнуться по неподвижному кораблю, стреляя из траверзных курсовых углов цели с дистанции менее полукабельтова, весьма сложно. В 03.25 торпеда взорвалась в носовой части лодки, подняв «высокий столб черного дыма, в котором виднелись ломающиеся мачты».

Вот как характеризуются повреждения «Донца» в специальном исследовании К.П. Пузыревского: «Торпеда» (масса заряда 112 кг) попала в левый водяной трюм, разрушив его вместе с кингстоном затопления носовых артиллерийских погребов, холодильником опреснителя и его отливным кингстоном, а также с донкой его откачивания, трубопроводом и клапанами, причем пробоина в обшивке простиралась по левому борту от киля до верхней палубы впереди носового котельного отделения между шпангоутами №№ 65-70. Как выяснилось при последующем подъеме лодки, размеры пробоины с помятыми листами обшивки и шпангоутами составляли по длине 14,63 м и по высоте 11,58 м…»{181}.

Ходовой мостик канонерской лодки «Донец» Канонерская лодка «Кубанец» 

«Донец» получил дифферент на нос и начал стремительно погружаться с креном на левый борт. Все произошло настолько быстро, что команда, не имея возможности бороться за живучесть корабля, должна была позаботиться о своем спасении и вплавь добиралась до волнолома. Услышав звук взрыва и крики по помощи, «Кубанец» и «Беш-Тау» направили к месту катастрофы шлюпки; спасенную ими команду в количестве 103 человек собрали на одном из пароходов РОПиТ. Экипаж «Донца» недосчитался 33 человек{182}, из числа офицеров и чиновников корабля погиб судовой доктор титулярный советник Н.И. Щегольков{183}.

Тем временем турецкие эсминцы, закрыв ходовые огни, увеличили ход до среднего и двинулись вглубь гавани. «На берегу в это время поднялся дьявольский шум, завыли все сирены, на пароходах кричали люди, появившиеся на палубах в ночной одежде», — свидетельствует очевидец.

В глубине гавани, ошвартованная кормой между Новым и Военным молами, стояла канонерская лодка «Кубанец» под командой капитана II ранга Л.И. Фролова. Взрыв торпеды «Гайрета» на лодке приписали «несчастному случаю» с «Донцом» или одним из пароходов и немедленно отправили шлюпки для спасения людей. Обстановка вполне прояснилась только тогда, когда из-за Платоновского мола показался двухтрубный миноносец. Это был «Муавенет», который, не дойдя до «Кубанца» около полукабельтова, взял его под обстрел, удерживая в луче прожектора. Первый же снаряд, попавший в барбет правого носового 6-дюймового орудия лодки, вывел из строя механизм наведения. В результате единственное крупное орудие «Кубанца», в секторе обстрела которого находился неприятельский корабль, не могло действовать.

Одновременно с открытием огня капитан-лейтенант Р. Фирле намеревался выпустить в канлодку торпеду, но помешал случай. Портовый катер № 2, бывший в дежурстве у пристани Каботажной гавани, тотчас после подрыва «Донца» полным ходом поспешил к Воронцовскому маяку и на траверзе Нового мола налетел на «Муавенет» как раз в тот момент, когда его командир собирался дать команду на торпедный выстрел. Резкой перекладкой руля Р. Фирле смог избежать лобового столкновения, и удар пришелся по касательной: катер, что называется, «прочертил» по правому борту неприятельского корабля, задевая за шлюпбалки и другие выступающие части. Турки закидали отважный барказ ручными гранатами, а затем, когда он вышел из «мертвой зоны», поразили удачным выстрелом из кормового орудия. Неприятелям показалось, что барказ затонул в результате взрыва котла, однако в действительности снаряд угодил в рубку, убив одного и ранив двоих членов команды и перебив штуртрос. Повреждения, впрочем, были скоро исправлены, и катер успел принять участие в спасении моряков «Донца».

Турецкая мина Уайтхеда в экспозиции Морского музея имени Петра Великого (фото 1915 г) 

Торпеду в «Кубанец» с «Муавенета» все-таки выпустили, однако промахнулись — видимо, вследствие резкого маневрирования эсминца. Мина взорвалась «с ужасным грохотом» (немцы объяснили это малой глубиной под килем цели), однако попала не в «Кубанец», а в причальную стенку. По-видимому, миноносец Р. Фирле выпустил в русскую канонерку еще одну торпеду. На следующее утро турецкую мину Уайтхеда с поврежденным боевым зарядным отделением обнаружили в акватории гавани{184}, а в начале 1915 г. препроводили в Морской музей имени Петра Великого (ныне Центральный военно-морской музей).

Вероятно, командир миноносца посчитал столкновение с портовым катером не случайностью, а намеренной акцией русских — если угодно, элементом активной обороны. Опасаясь других подобных неприятностей, а также все усиливающегося ружейного (а возможно, и пулеметного) огня с берега, Р. Фирле счел за благо ретироваться из внутренней гавани, тем более что свою миссию он считал выполненной — германский офицер пребывал в полной уверенности, что «Кубанец» разделил судьбу «Донца». Обогнув группу парусных судов, «Муавенет» вышел через восточные ворота в Нефтяную гавань, где обстрелял портовые сооружения и транспортные суда.