«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года) - Денис Козлов

Распоряжение о «вводе» крепостного заграждения адмирал А.А. Эбергард отдал, напомним, в 06.23. Однако приказание, и без того не сразу принятое начальником минной обороны подполковником Н.К. Широгорским, еще и задержалось с передачей по телефону на минные станции (магистральные кабели минных заграждений были заведены на четыре станции — № 1 и 4 на Северной стороне, № 2 для заграждения у мыса Фиолент и № 3 для заграждения к югу от Карантинной бухты{209}).

Объясняя морскому министру мотивы решения о «выводе» крепостных заграждений и причины задержки с их включением, адмирал А.А. Эбергард изложил события так: «С рассветом… боевые цепи заграждения были выключены, так как к этому времени ожидался приход «Прута». Как только было донесено с постов, что в море открылся «Гебен», немедленно было отдано приказание ввести боевые цепи. Приказание было отдано лично начальником охраны рейдов на минную станцию. Выведя заграждение, начальник минной обороны вышел из помещения на пристань, где минеры готовились к работам. Поэтому принял приказание от начальника охраны рейдов унтер-офицер, который побежал доложить о том начальнику минной обороны. Через некоторое время начальник минной обороны лично ответил начальнику охраны рейдов, что цепи введены. Это было уже после первого выстрела».

На вопрос о том, находился ли кто-нибудь у включателя, командующий флотом ответил, что «дежурный офицер всегда находится на станции у коммутатора, но приказания ему отдаются только начальником минной обороны. Поэтому в передаче приказания с корабля «Георгий Победоносец» до станции произошла задержка»{210}.

Вследствие этой задержки ввод боевых батарей на станциях № 2 и 3 был произведен только в 06.42, а на станциях № 1 и 4 и того позже — в 06.45. Передача и выполнение приказа комфлота заняли, таким образом, 19 и 22 минуты соответственно. Между тем, судя по записям, сделанным на минных станциях, там было отмечено несколько замыканий на двух магистралях[39]. По свидетельству А.Н. Пестова, бывшего в октябре 1914 г. начальником 2-й станции, «зазвенела» мина № 12 первой минной станции, о чем Н.К. Широгорский узнал «с ужасом и разочарованием», опросив своих подчиненных по телефону после ухода «Гебена»{211}.

Учитывая наблюдаемый с берега путь «Гебена», это говорило о том, что между 06.35 и 06.40 флагманский корабль В. Сушона маневрировал на крепостном минном заграждении.

Русское 10-дюймовое орудие образца 1895 г. Одна из таких пушек была уничтожена 16 (29) октября 1914 г. на батарее №16 «Генерала Хрулева»

В крепостной артиллерии в результате перестрелки с «Гебеном» пострадала только новая (сооружена в 1913 г.) батарея № 16 «Генерала Хрулева», расположенная между деревней Учкуевка и устьем р. Бельбек. Внутренним взрывом было разрушено одно из четырех 10-дюймовых орудий обр. 1895 г. и убито шесть и ранено 11 нижних чинов (один их них умер от ран)[40]. Возникший пожар грозил взрывом боезапаса в погребах и уничтожением всей батареи, однако умелыми и энергичными действиями штабс-капитана Мироновича и 17 его подчиненных огонь был ликвидирован{212}. Комендант Севастопольской крепости генерал-лейтенант А.Н. Ананьин представил отважного офицера к ордену Св. Георгия 4-й степени, командира батареи капитана Кунцевича — к ордену Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а «молодцов нижних чинов» наградил Георгиевскими крестами 4-й степени. В скором времени — 18 ноября (1 декабря){213} — Александр Никодимович Миронович станет первым в Севастопольской крепостной артиллерии георгиевским кавалером.

Старый линкор «Георгий Победоносец», на котором располагался штаб командующего флотом Черного моря

Из кораблей эскадры только заслуженный ветеран «Георгий Победоносец» в течение короткого времени наблюдал неприятеля, да и то лишь когда тот уже удалялся от Севастополя. Линкор сделал три выстрела из носовых 152-миллиметровых орудий и, видя недолеты (дистанция к этому времени увеличилась до 80 кабельтовых), прекратил бесполезную стрельбу{214}.

Вскоре после поворота с германского линейного крейсера усмотрели в северо-западной четверти дымы и опознали три русских миноносца…

Глава 7.

Минная атака князя Трубецкого и гибель заградителя «Прут»

После возвращения флота из похода 15 (28) октября минная бригада в количестве 15 кораблей под командованием начальника «нефтяного» дивизиона[41] капитана I ранга М.П. Саблина осталась в районе Евпатории для проведения практических торпедных стрельб. Вечером, получив оповещение командующего флотом о «серьезности положения», Михаил Петрович счел за благо напомнить «большому штабу» о себе и около 23.00 радировал на «Георгий Победоносец»: «Ввиду серьезности положения полагал бы необходимым иметь полный запас топлива. Жду распоряжений». Однако из штаба флота, где, вероятно, опасались подставить свои миноносцы под огонь приведенной в готовность крепостной артиллерии, пришло распоряжение отложить всякие решительные шаги до утра: «Приготовьтесь к бою. Возвращайтесь в Севастополь, подходя в обстрел батарей и к минному заграждению не ранее рассвета. В случае появления неприятеля вскройте пакет 4Ш»{215}. К полуночи бригада находилась в Евпаторийском заливе с приказом к 06.00 16 (29) октября иметь пары во всех котлах.

Для несения дозорной службы перед Севастополем М.П. Саблин направил эскадренные миноносцы «Лейтенант Пущин» (капитан II ранга В.С. Головизин), «Живучий» (капитан II ранга А.А. Пчельников) и «Жаркий» (капитан II ранга С.А. Якушев) под брейд-вымпелом начальника 1-го дивизиона капитана I ранга князя В.В. Трубецкого — выдающегося командира и флагмана Великой войны и одного из колоритнейших персонажей отечественной военно-морской истории[42].

Начальник минной бригады Черного моря контр-адмирал М.П. Саблин Капитан I ранга князь В.В. Трубецкой  Дивизион эсминцев типа «Лейтенант Пущин» в море. На переднем плане — «Зоркий»

Уже на пути к Севастополю, в 00.15, князь Владимир Владимирович получил радио штаба флота: «В море «Прут», будьте осторожны. В случае появления неприятеля поддержите «Прут». Зная из полученных накануне радиограмм о выходе германо-турецких военных кораблей в Черное море, начальник дивизиона намеренно сузил зону патрулирования и держался главным образом на внешнем рейде Севастополя — на случай, если неприятель вознамерится поставить мины на входном фарватере (этого, кстати, серьезно опасалось и командование флота{216}). К восходу солнца эсминцы оказались неподалеку от точки «Аз» — исходного пункта фарватера, лежащего на створе Инкерманских маяков.

Памятуя о приказе поддержать «Прут», который с рассветом должен был возвратиться в главную базу, князь В.В. Трубецкой направился к нему навстречу и вскоре усмотрел силуэт заградителя, находившегося к юго-западу от Херсонесского маяка. Несколько к северу от «Прута» был замечен небольшой корабль, поначалу принятый за неприятельский миноносец, имеющий намерение атаковать наш минный транспорт. Русские эсминцы тотчас повернули навстречу «противнику», но последний оказался шедшим в Севастополь ледоколом «Гайдамак». Убедившись в своей ошибке, начальник 1-го дивизиона направился к «Пруту», и в это время — около половины седьмого — со стороны Качи были усмотрены вспышки выстрелов и раздался гул канонады крепостной артиллерии. Из-за тумана В.В. Трубецкой и его подчиненные кораблей противника не наблюдали, с русских миноносцев были изредка видны лишь водяные столбы, поднимаемые снарядами береговых батарей. Начальник дивизиона распорядился увеличить ход и поспешил к «Пруту», двигавшемуся в юго-восточном направлении.

Через четверть часа «Лейтенант Пущин» сотоварищи попали в поле зрения «Гебена», вышедшего из-под обстрела крепостной артиллерии. Князь В.В. Трубецкой, «открыв» в свою очередь грозный неприятельский дредноут, сыграл боевую тревогу[43]. Миноносцы подняли стеньговые флаги и еще минут десять лежали на курсе, слегка сходящемся с курсом флагманского корабля В. Сушона. Наконец, в 07.10, начальник дивизиона, видя, что «Гебен» продолжает двигаться в направлении беззащитного «Прута», решился на торпедную атаку. Подняв на левом ноке «Пущина» флаг «Рцы», сигнализирующий о минной атаке левым бортом, каперанг В.В. Трубецкой увеличил ход до самого полного (24-25 узлов) и начал склоняться влево.

Весьма красочное описание самоотверженной атаки 1-го дивизиона принадлежит перу писателя русского морского зарубежья капитана II ранга А.П. Лукина:

«Это был потрясающий момент. В черных клубах валившего из всех труб дыма, в кипящих бурунах своего бешеного хода, с выдвинутыми за борт, в сторону врага, минными аппаратами, неслись четыре (так в оригинале, правильно три. — Д. К.) миноносца. В дыму белели их стеньговые флаги… Огромный тяжелый силуэт дредноута все ближе и ближе…Он видит атаку, но не открывает еще огня. Выжидает, чтобы лучше и вернее поразить врага. Его орудия взяли миноносец на прицел. Еще мгновенье, и он откроет по ним ураганный огонь. Опасность грозная. Притаившиеся у аппаратов люди… напряженно ждут условленной сирены минного залпа с флагманского миноносца…»{217}.