Вороний народ - Марк Стэй

во тьму, и она уже не знала, где кончается ее сознание и начинается его.

Сьюки взлетела над руинами аббатства, мир под ней качался. Она стала птицей. Они все – ее братья, сестры и Тыквоголовый. Стали единым целым и летели вместе, неслись на крыльях птиц, проникали в их сознание, парили и пикировали, как в детской мечте.

И тут они увидели его.

Крэддок. Измученный, шатаясь, он плелся вдоль берега реки, направляясь к аббатству. Он шел к ним, и был это лишь вопрос времени, когда они его схватят. Сьюки ощутила укол гневного удовлетворения, который ей не принадлежал. А затем она почувствовала что-то еще. Присутствие чего-то еще. Большего, чем Тыквоголовый. Большего, чем птицы. Мудрый ум, не такой древний, как у их предводителя, но, возможно, такой же могучий. Он зазвенел в ушах Сьюки, как колокольчик. Это испугало Тыквоголового, и Сьюки почувствовала, как его страх, холодный и несгибаемый, проникает в нее. От его гнева закружилась голова, и, когда он сорвался, она почувствовала, как остановилось бесчисленное множество крошечных сердец, и ее мир погрузился во тьму.

14

Сердце деревни

В Вудвилле была отличная ратуша. Восстановленная после пожара 1932 года, она служила местом проведения заседаний деревенского совета, Общества любительского драматического искусства Вудвилла, свадеб и детских праздников. К ней было подведено электричество, имелись парковочные места для двух автомобилей и даже модный туалет внутри здания. Однако добропорядочные жители Вудвилла знали, что есть только одно место, где они могут собраться для дельного обсуждения в случае серьезных чрезвычайных ситуаций.

Настоящим сердцем деревни был паб «Зеленый Человек», и большинство жителей втиснулись в него, дабы обсудить странные события, свидетелями которых они только что стали. То было обеденное время, и в пабе не собиралось такого скопления людей с кануна Нового года. Фэй дежурила возле стойки, а Терренс спустился в подвал, чтобы поменять пару бочек.

– Бродячие артисты, я полагаю. Проезжали мимо, – предположил Берти Баттерворт, и собравшаяся толпа принялась ахать и охать в неопределенном согласии. Он уже успел обсохнуть после утреннего приключения в реке.

– Они сказали «Не разочаруйте нас». – Фэй скрестила руки на груди. – По-моему, это похоже на угрозу, а мы не очень-то жалуем угрозы, не так ли, друзья? – Со стороны добровольцев местной обороны, которые тоже успели обсохнуть, раздался стройный возглас одобрения.

Они смогли припомнить лишь небольшую перепалку между мистером Маршаллом и мистером Бакстером, когда их спросили, как прошла утренняя тренировка. Берти тоже утратил обрывки воспоминаний. Фэй упомянула об этом, когда он заказал напиток, но тот сморщил нос и нахмурился, лишь отчасти вспомнив, что произошло нечто странное, хотя он и не совсем понял, что именно. Почему она единственная запомнила, как скворцы тушили огонь? Фэй могла понять забывчивость пожилых мужчин. Их мысли занимали Дюнкерк и война. С момента отступления им не терпелось ринуться в бой, и если они не могли сражаться с нацистами, то кучка незнакомцев, одетых как пугала и угрожающих деревне, вполне подойдет в качестве нового объекта гнева. Но Берти должен был помнить.

– Не обращай на них внимания, – сказал он рассудительным тоном. За что получил несколько освистываний от товарищей из ОМО. – Зачем ввязываться в драку? Они скоро уйдут.

– Не думаю, что они куда-то денутся, Берти. – Фэй окинула его слегка недовольным взглядом, и мальчик вздрогнул, потягивая сидр, не понимая, почему она вдруг так на него рассердилась. – И я не думаю, что это бродячая труппа, – продолжала она, желая прокричать, что это были настоящие пугала, но при этом помня слова миссис Тич о том, что люди видят и слышат только то, что хотят. Она поймала взгляд Филомены. Пожилая дама наблюдала за ней из дальнего конца бара, потягивая шерри. – И это имя, Сьюки. Уверена, что уже слышала его раньше. Кто-нибудь здесь знаком со Сьюки? – Жители деревни переглянулись, и спустя несколько мгновений устроили конкурс пожимания плечами. – Они называли себя вороньим народом. Что это значит? – Последовало еще больше недоуменных жестов.

– Кажется, они из цирка, – сказал Терренс, возвращаясь из подвала. – Ты знала, что, будучи мальчишкой, я чуть не сбежал с цирковой труппой?

– В цирк? – Фэй покосилась на отца. – С чего бы?

– Они приезжали сюда, когда я был немногим старше тебя. У меня завязалась интрижка с женщиной, которая могла загнуть лодыжки прямо за уши…

– Папа!

Мужчины в баре разразились бурным смехом, когда заметили, что Берти подавился сидром. Миссис Тич, сохраняя нехарактерное для нее молчание после визита вороньего народа, одобрительно приподняла бровь и сделала глоток своего напитка.

Фэй повысила голос:

– Предлагаю вернуться к теме: банда разбойных пугал только что потребовала от нас выдать бедного мистера Крэддока.

– Цыгане, Фэй, – сурово возразил Терренс. – Нехорошо называть их пугалами.

– Бедный мистер Крэддок? – пробормотала миссис Тич, нарушая свое молчание. – Позволь сказать тебе, юная леди, он отнюдь не бедный и не заслуживает нашего сочувствия. Он животное. Жестокое животное. Арчибальд настоящий подлец, и не сыскать здесь человека, кто бы с ним не ссорился.

– Вот именно, – подтвердила мисс Берджесс. – Когда моя Матильда заболела, он сказал, чтобы я свернула ей шею и покончила с этим.

– Черт побери, – выругался Терренс, пока остальные в пабе задыхались от отвращения. – Подожди, а кто такая Матильда?

– Одна из моих кур.

– Он пнул моего мистера Тинклса, – воскликнула мисс Гордон. – Назвал его блохастым котярой. – По комнате разнесся ропот сочувствия, хотя мало кто из присутствовавших не получил в подарок от кота мисс Гордон нечто маленькое, коричневое и вонючее.

– Он пустил непристойный слух, – начал мистер Ходжсон, и завсегдатаи паба затаили дыхание в ожидании кульминации, – о моих коленях.

– Он спустил шины на моем новеньком катафалке, – заявил обычно жизнерадостный распорядитель похорон мистер Лоуф. – Сказал, что тот мешает ему проехать, хотя я не знаю, чего Крэддок хотел добиться, убедившись, что автомобиль не сможет сдвинуться с места. В итоге похороны старины мистера Грегга задержались на час, что печальнее всего.

– Однажды я видел, как он опрокинул молочную тележку Кенни Финча во время спора о взбивании сливок, – кивнул мистер Пейн, лениво выдумывая небылицу. – Два поганца кинулись друг на друга. Некрасиво так говорить, но на самом деле за этим было довольно приятно наблюдать.

– Он всегда насмехался над ростом моего Эрни, – произнесла миссис Тич, глядя куда-то вдаль. – «Коротышка», «малек», «полпинты». Всякий раз, завидев его, Крэддок придумывал новое оскорбление, но мой Эрни принимал все это спокойно и с улыбкой. Уверяю вас, что хотя ему и не хватало роста, он был большим, великим мужчиной.

Никто не осмеливался