Черная земляника: Рассказы - С. Коринна Бий

— У меня нет ничего общего с этим человеком.

— Ну и ну!

Понимает ли старик, что происходит? Он стоит рядом, недвижный, слишком высокий. Застыл, как столб: не тронь его, он так и будет торчать тут — нелепый, безобразный призрак. Он не глядит ни на Антонена, ни на того, другого. Непонятно, куда он вообще смотрит.

— Но, позвольте, мсье Корта, так же нельзя! Я знаю, кто вы. Все знают, что вы его сын и что он вам отец.

— Хватит болтать! Убирайтесь! — крикнул нотариус.

И дверь с шумом захлопнулась.

Сбор винограда

Сперва они ее почти не замечали. Но постепенно ее молчаливость придавала ей вес, выделяла среди окружающих, как другие выделялись своим смехом или громким голосом. Не сказать, чтобы она так уж сильно отличалась от своих товарок: красивая девушка со строгими глазами и решительным подбородком; одни только губы выдавали в ней мечтательницу.

«Видать, нездешняя», — решили крестьяне. Тогда она стряхнула с себя задумчивость и начала говорить. Она была родом из Нижнего Вале, а в Сьерру приехала на сбор винограда. В конце концов ее оставили в покое. Благо она оказалась хорошей работницей. Она отщипывала гроздь ногтями и бережно держала ее на ладони. Эти грозди такие нежные! Если стебель не поддавался, она отрезала его маленьким ножичком, который натачивала каждый день перед выходом на виноградник. Год выдался сухой, гнилых ягод не было; литые грозди, окропленные ночной росой, холодили руку по утрам и, как лампочки, грели ее в полдень. Если от грозди отрывалась виноградина, она поднимала ее и клала в ведро вместе с прилипшей землей. Ни одна ягода не должна пропасть даром.

Наполнив ведро, она шла опорожнить его в чан. На какой-то миг между ней и мужчиной, что давил виноград, возникало нечто вроде легкого марева. Она пристально глядела на него. Он дивился этому устремленному на него взгляду. Потом она отходила. Ее фартук задевал шуршащие листья, ее талия гибко колебалась на ходу. Она возвращалась к своим товаркам.

Люди вокруг нее часто говорили на местном диалекте, и это еще больше отдаляло ее от них. Но она вслушивалась в их речи с тем же серьезным вниманием, какое вкладывала в свою работу, и со странным истовым усердием опускалась на колени перед лозой, чьи грозди лежали на земле.

По дороге сплошной вереницей с грохотом шли фуры; в другое время года от них не было столько шума. Прямо тебе повозки Страшного суда! Они были нагружены тяжелыми чанами и бочками. Она приглядывалась к возницам, потом отворачивалась.

По утрам виноградники на равнине долго пребывали в сумраке и холоде, тогда как верхние, на склонах, купались в солнечном свете, который медленно стекал вниз, к сборщикам. И вот наконец он озарял и их, и люди веселели, словно им вдруг возвестили, что и они принадлежат к избранным, а не к проклятым.

Вечерами, когда сборщики возвращались домой, она шла чуть в стороне; ее лицо было запудрено сульфатом, а тело еще хранило ту танцующую грацию, с которой она двигалась среди виноградных лоз. Иногда они проходили по городу. Они шагали гордо, как победители. Центральная улица была залита тьмою и огнями, а небо на западе все еще рдело, как виноградная гроздь.

Она остановилась в Мюра, у сестры своей матери; тетка жалела, что пустила ее к себе. «Конечно, она зарабатывает на сборе винограда, но все же для меня это беспокойство», — жаловалась старуха соседкам. Хорошо еще, что племянница приехала только на три недели.

Девушка долго сумерничала, стоя на пороге и глядя на уличную суету с достоинством и уверенностью, какие даются долгим трудовым днем. Она пристально разглядывала прохожих. «Вот бесстыжая!» — думала ее тетка. Сама она всего боялась, особенно такими вечерами. «Люди становятся сами не свои…» Они живут другой жизнью — ночной, полной тайн и страстей. Да, именно так — стоит только взглянуть, как шагают походкой сомнамбул мужчины с блестящими от пота лбами. И еще этот грохот — можно ли шуметь по ночам, как средь бела дня! Они стучали по гулким стенкам огромных бочек, они шумно и щедро поливали их из шлангов. А эта девица, ее племянница, стоит на пороге, как зачарованная, и пялится на все это, вытаращив глаза. Правду сказать, глаза-то у нее красивые и смотрят прямо, не мигая, даже когда она устает… Словом, едва луна вставала над Корбестгратом — ибо во время сбора винограда она всегда тут как тут, огромная, круглая, не то что в другие ночи, — старуха испуганно пряталась в доме.

В конце концов и девушка тоже уходила с улицы. Однажды тетка застала ее на кухне в слезах.

— Что с тобой?

— Ничего.

— От ничего люди не плачут!

— Просто я устала, вот и все.

Однако назавтра она отправилась на виноградник так же бодро и весело, как в прошедшие дни, и эта бодрость опять-таки выделяла ее среди подруг. Девушка глубоко вдыхала холодный осенний воздух этого края, ей было хорошо здесь, она радовалась предстоящему дню, который, может быть, принесет ей то, чего она так страстно желала. На дороге, возле какого-то сада, валялось несколько орехов. Она раздавила их ударом каблука, тщательно очистила и съела. «Орехи на дороге принадлежат тому, кто их подберет» — так говорили сборщицы.

Но чем больше девушка глядела на окружавшие ее виноградники Сьерры, тем сильнее тоска завладевала ее душой: она и не подозревала, что их так много — и на Верхнем Склоне, где они идут террасами, и на Бернуне, рядом с Фенжским лесом, и на Планзетт, и на Жеронде, и на Прадегге, и на Сен-Жинье. Боже, сколько здесь холмов, и на каждом, сверху донизу, сплошь виноградники! Она к такому не привыкла, она жила близ Фюлли, у подножия горы, на скучной равнине, которую можно было охватить одним взглядом.

Она побывала почти на всех холмах, собирая виноград для торговцев, для чужих людей. Теперь по утрам луга и виноградники были подернуты белым инеем. Ей приходилось надевать толстый свитер под свой серый фартук и повязывать голову синей саржевой косынкой, обматывая концами шею. Озябшие листья крошились у нее под пальцами, а вялые грозди теряли свою волшебную прозрачность.

Однажды ночью пошел снег. Наутро она увидела волшебную страну — бело-золотую, так как деревья еще не сбросили всю листву. В тот день, как ей показалось, что-то должно было случиться. Но под вечер она вернулась домой разочарованная: снег растаял, оставив на дорогах жидкую грязь. И она прошептала: «Я никогда не найду его!»

Ей захотелось вернуться в отчий дом. Но она осталась еще ненадолго. Сбор винограда близился к концу. Она предложила свою помощь соседке, у которой был виноградник на вершине холма. Она долго взбиралась туда по крутой каменистой тропинке, пересекла две деревушки и наконец вышла на проезжую дорогу. Там, у каменной изгороди, стояла чья-то телега. Возница взнуздывал мула; и это не она его увидела, а он первым бросил на нее взгляд.

Заметив его, она вздрогнула от неожиданности. Она уже перестала надеяться. Смущенно глядя на него, она удивлялась тому, что он совсем не изменился со времени их первой встречи.

— Здравствуйте, — сказала она.

И, совсем как тогда, им не было нужды объясняться: они сразу почувствовали доверие друг к другу. А встретились они впервые на дороге в Нижнем Вале, год тому назад. И, лишь расставшись с ним, она обнаружила, что не знает его имени и не назвала ему свое собственное. А он всего только сказал ей, что живет в центре страны и работает на виноградниках. Ну, а зимой занимается браконьерством. «Как-нибудь пришлю вам лисью или кунью шкурку…» Она еще тогда засмеялась. Теперь ей было уже не до смеха.

— Я знал, что опять где-нибудь повстречаю вас, — сказал он.

«Не так-то это было легко, — подумала девушка. — Эх ты, святая простота!»

ИЗ СБОРНИКА «МАЛЕНЬКИЙ СЛЕПЕЦ»

Тварь

— Поймали, тварь поймали! Теперь от нас не уйдет!

Я спала. Я не хотела просыпаться. Я изо всех сил боролась с пробуждением, которое мне навязывали извне, силой, но все-таки не удержалась в дреме и очутилась на земле, где, как я понимала, и было мое настоящее место.

Я озябла. Все окружающие уже выбежали, второпях стянув с меня одеяло. Но меня их треволнения не интересовали. Я услышала, как мать крикнула на улице:

— На сей раз она попалась!

И добавила чуть тише: «Зверюга поганая!» Мать явно была довольна.

Голоса перекликались по всей деревне; нынче утром они были куда более реальными, чем все остальное.

Те, кто еще ничего не знал, спрашивали:

— Что стряслось-то?

— Тварь изловили!

— Ух ты!.. Ну наконец-то!.. На сей раз…

Другие объясняли:

— Она наведалась к кюре. А там сторожили четверо… Она было собралась удрать через кладбище. Но они ее окружили… А через стену ей не перескочить.

— Ну, молодцы, вот и славно!

— А где ж она?