Приключения англичанки в Милане - Филдинг Лиз

– Она похожа на Франкенштейна кошачьего мира, – отметил он.

– Это ненадолго. Она попала в переплет и сейчас нуждается в любви и заботе. В один прекрасный день ее шерсть снова отрастет, боль исчезнет, и, почуяв мышь или увидев птицу, она снова не задумываясь бросится в погоню, урча от радости, что жива.

Данте, молча и не шевелясь, стоял рядом с ней. Потом вдруг заговорил:

– Отец увез Валентину в Лас-Вегас и там тайно женился на ней. Никто не знал об этом в течение нескольких месяцев.

– Это разумно. Иначе желтая пресса раструбила бы об этом на весь город. Папарацци не давали бы вам прохода в ожидании вашей реакции, строили догадки, приглашены вы на свадьбу и собираетесь ли пойти.

Он изобразил на лице кривую улыбку.

– Полагаю, я должен сказать ему «спасибо». В конце концов, их затянувшийся медовый месяц закончился, потому что у Валентины умерла бабушка, а ставшая очевидной беременность сделала «Celebrita» сенсационную обложку.

– Должно быть, это стало для вас шоком. Вы были на похоронах?

– Нет. Отец прислал и-мейл, сообщая, что они поженились и ждут ребенка. Просил меня не беспокоить их, что я и делал.

– Но он вам ответил.

– Мне кажется, он ждал моего звонка. Когда понял, что я хочу всего-навсего попасть на стройку, чтобы спасти кошку, он испытал такое облегчение, что готов был оказать любую помощь.

– Возможно, в следующий раз он позвонит вам.

– Если нет, я сделаю это сам. – Джели поразило его каменное бесстрастное лицо. – Пойдем?

На пороге она остановилась. Отчаянно пытаясь сменить тему для разговора, она подняла голову вверх.

– Звезд совсем не видно.

– Это световое загрязнение, которое идет от города. Чтобы их увидеть, вам пришлось бы подняться в горы.

– Там лежит снег? Это было бы волшебно.

Он посмотрел на нее, неожиданно его губы изогнулись в улыбке.

– Вы действительно хотите в горы? Сердце в груди екнуло.

– Сейчас?

– Вы же утверждали, что надо использовать любую возможность. Вечерний прогноз погоды прочит приближение теплого фронта с юга. Завтра может пойти дождь.

На какой-то безумный миг Джели представила, как лежит с Данте на снегу, а над ними в бархатной темноте сверкают тысячи бриллиантов. Разве не за этим она приехала в Италию? За восторгом, за подобными моментами. Ее мать ухватилась бы за такую возможность без оглядки, не думая о последствиях. Но Джели не мать.

– Мне надо последить за котятами. – Она подсознательно копировала ответственную старшую сестру Элли, которая в восемнадцать лет, поступив в университет, отказалась от амбициозных планов и осталась дома. Устроилась на низкооплачиваемую работу, чтобы кормить сестер и ухаживать за бабушкой. И всегда была рядом, нянчилась, заботилась.

– Да, конечно. К тому же я не доверяю прогнозам погоды. Опыт подсказывает, что мы еще померзнем какое-то время.

Сначала они шли в тишине, нарушаемой лишь скрипом снега под ногами, и облачка от их дыхания сливались воедино в морозном воздухе. Данте рассказал нечто особенное. Джели хотелось как-то отплатить ему, показать, что она это ценит. Надо было вспомнить что-то очень личное, чем можно поделиться только с тем, кому доверяет.

– Они светлые.

– Светлые?

– Вы спрашивали, какого цвета у меня волосы. Они очень светлые, почти белые.

– Правда?

– Мне приходится красить брови и ресницы, иначе их не видно. Возможно, за год до моего рождения на нашу ярмарку приезжали скандинавы.

– Не могу представить вас блондинкой.

Ну конечно, она видела, с какими блондинками он привык встречаться.

– Однажды я решила оставить прядь натурального цвета. Для большего эффекта.

– Cara[21], вы и без того сплошные эффекты.

– Это комплимент? Нет? Понятно. Не важно. – Она быстро пошла вперед. – Дядюшка Бэзил сказал, что я стала больше похожа на Лили Мюнстер, чем на Мортишу Адамс.

– Вы ни на кого не похожи, Ангел. Вы уникум. Единственная в своем роде.

Уникум?

– Не сказала бы, что это тот комплимент, о котором мечтает женщина, но я его принимаю.

– Чтобы сказать, какая вы потрясающая, Анжелика Эмери, я вам не нужен. Чтобы морочить голову, у вас есть Роберто, Дженнаро, Ник и Марко.

Она засмеялась. Данте потянул ее ближе к себе. Когда они вернулись, кафе оказалось закрыто, и они вошли через заднюю дверь. На лестничной площадке он остановился.

– Идите, скажите котятам, их mamma скоро будет дома. Примите ванну. А мне надо еще кое-что сделать.

– Вы когда-нибудь спите, Данте?

– Случается иногда.

– Этого явно недостаточно. – Джели провела пальцами по темным впадинам у него под глазами. – Перед тем как ложиться, вам надо успокоиться.

– Это как же?

– Для начала выключите компьютер. Потом напишите список дел на завтра.

– Но если выключу компьютер, как я смогу это сделать.

– С помощью блокнота и ручки.

– Это как-то несколько старомодно.

– Возможно, но правило есть правило.

– Ладно. Бумага, ручка, список. Что дальше?

– Дальше принимаете ванну, только не делайте воду слишком горячей. Чтобы заснуть, надо немного остыть.

Данте прислонился к двери кабинета и скрестил руки на груди:

– Продолжайте.

– Прежде чем лечь, капните на подушку несколько капель лавандового масла, а когда закроете глаза, думайте о том хорошем, что произошло с вами сегодня.

– О хорошем? Что можете предложить? Наш поход в полицейский участок? То, что на нашу голову свалились еще два котенка и их раненая мать, и мы провели несколько часов в холодной…

– Не будьте брюзгой. Вы помогли иностранке, попавшей в затруднительное положение. Спасли кошку, которая померла бы, если бы вы не совершили этот подвиг. Поговорили с отцом.

Джели погладила его руку выше локтя, давая понять, что осознает, как тяжело ему это далось. Данте посмотрел на ее руку, маленькую, белую, с идеально накрашенными алыми ногтями, и на мгновение забыл обо всем, охваченный единственным желанием – прижать ее к себе.

– Думайте о том, какую вкусную пиццу мы ели.

Подняв глаза, он увидел, что она смотрит на него с тревогой. Он выпрямился и отодвинулся от нее.

– Это все?

– Нет. Самое главное, вы должны думать о том хорошем, что вас ждет завтра, тогда проснетесь счастливым.

– Очередная премудрость, унаследованная вами от матери?

– Да. – Ее глаза сверкнули чуть ярче обычного. – А теперь можно я вас обниму?

– Фигурально?

– По-настоящему. Думаю, вы заслуживаете всего самого настоящего. – Джели шагнула ближе и, прежде чем он успел уклониться, обхватила его и прижалась щекой к его груди. – Сегодня вы были хорошим парнем на все сто процентов, Данте Веттори. Спасибо вам за это.

Он закрыл глаза и вдохнул запах женщины, ворвавшейся в его жизнь как стихийное бедствие.

От нее пахло пиццей, шоколадом и чуть-чуть антисептиком, которым она мыла руки после кошки. И еще чем-то непонятным, присущим только его Ангелу.

– Вы тоже можете меня обнять. Это не больно.

Откуда ей знать, что можно страстно желать чего-то и одновременно бояться этого? Однако с тех пор, как в приемной ветеринара Анжелика попросила ее обнять, прислонилась к нему и положила ноги на диван, он не мог избавиться от мысли, каково это – по-настоящему обнимать и целовать ее, жить одним мгновением. Куда завели бы его поцелуи, если бы он пошел дальше, не думая ни о прошлом, ни о будущем? Эгоистичные мысли. Опасные. Но если кто-то стоит того, чтобы рискнуть, так это Анжелика. Данте, обхватив ее, замер на мгновение. Она ошиблась, говоря, что это не больно. Когда он ее отпустил, боль была адской.

Глава 9

Если лизнуть закат, у него будет вкус неаполитанского мороженого.

(Из маленькой книжки Рози про мороженое)

Джели пыталась удержать ощущение, которое испытала в объятиях Данте. Не в тот безумный миг, когда они на время утратили контроль над собой, а сейчас, когда она обнималась с другом, с которым делила общие переживания. Что-то особенное, настоящее.

Да, он особенный. Она не могла даже представить, чего ему стоило позвонить отцу и попросить помощи. Но ради нее он это сделал. О’кей, ради кошки, но если бы не она, он не пошел бы морозным вечером искать бездомное животное.

Он действительно особенный, и она станет его другом. И если он не сможет предложить ничего, кроме этого, не попросит о большем.

Данте смотрел, как Анжелика взбегает на верхний этаж, проверить своих драгоценных котят, потом вошел в кабинет и сел за письменный стол. Он оставил ноутбук включенным, на экране мерцала заставка в ожидании, что он продолжит сухой, напичканный фактами доклад, который, несмотря на обещания министра, наверняка будет положен под сукно и вскоре забыт. Выключив компьютер, Данте подвинул к себе блокнот в линейку, взял ручку и вывел в левом верхнем углу цифру один.