Метасистемное мышление. Эвристика, кибернетика и психотехники - Василий Терехов

Игра прерывается, делается попытка выхода путём похищения фигуры, то есть относительно мягкая игра в обман. Затем начинается следующая, более жёсткая игра в погоню.

Моторные выходы из короткого замыкания хорошо проиллюстрированы в сцене безумного чаепития в «Алисе» Льюиса Кэрролла. Персонажи пересаживаются от чашки к чашке вместо того, чтобы наливать чай в свои чашки.

У Кэрролла есть ещё один любопытный эпизод. Когда Алиса ставит в тупик преподавателя, запутавшего счёт дат, простым логическим вопросом, он неожиданно отвечает «урок окончен». И это тоже «силовой», моторный выход.

Вы можете считать Алису смешной детской сказкой, но логическая технология мышления в ней изложена профессионально. Ведь Чарльз Лутвидж Доджсон (настоящее имя Кэрролла) был образованным священником и одним из первых преподавателей логики. Эпизоды моторного выхода – это не просто литературные парадоксы, это проницательно замеченные феномены работы нашего интеллекта.

Что происходит внутри стереоцикла? Интеллект вызывает «имя», пытается войти «внутрь» него, но это принципиально невыполнимое действие. Шаг цикла заканчивается, и он возвращается к началу цикла. Это, конечно, утрированная динамическая реконструкция.

Интеллект не может непосредственно воспринимать ни себя, ни механизмы своего мышления, потому что актуальная позиция наблюдения недоступна для наблюдения. Чтобы увидеть свою позицию нужно отойти в сторону и посмотреть на свою позицию со стороны, но тогда ведь актуальная позиция будет другой. Позиция наблюдения мистически неуловима.

Позиция наблюдения ненаблюдаема.

Разуму приходится довольствоваться наблюдением вытесненной позиции. То же самое с механизмами.

Например, можно сформулировать мистическое, практическое, логическое или математическое правило, по которому происходит какой-то шаг мышления. Или описать его работу на каком-то «участке». Но это правило или описание будет сублимированным культурным продуктом, а не актуальным механизмом. Человек может им пользоваться, но только как новым интеллектуальным продуктом.

Человек только косвенно может воспринимать себя и свой интеллект. Ровно также как он не видит своё лицо, но может посмотреть на себя в зеркало. Но он увидит отражение, а не себя. Также он не может видеть своё сердце или печень. Зато он может их увидеть на рентгеновских снимках. Но ведь это будут рентгеновские проекции на фотоэмульсии, а не его настоящие органы.

Интеллект принципиально не способен моделировать сам себя или своё состояние «напрямую». Он не может волевым усилием выполнить собственную метаморфозу. Такая попытка приводит к стереоциклу.

Самый жёсткий стереоцикл – попытка представить собственную смерть. Человек может представить свою смерть как образную сублимацию. Например, вообразить, что он присутствует на собственных похоронах. Умозрительно увидеть своё тело, и даже разыграть в своём воображении, что будут говорить о нём его родственники, друзья или недоброжелатели.

Но никто не может представить состояние смерти. Сознание не может представить отсутствие сознания. Разум не может мысленно совершить такую метаморфозу. Он попадает в петлю короткого замыкания, которая эмоционально ощущается как страх или головокружение. Когда вы смотрите в звёздное небо, у вас может перехватить дух от мысли, как бесконечно далеко находятся звёзды. Быть может, вы когда-нибудь испытывали мимолётное странное чувство нереальности собственного Я, взглянув на себя в зеркало.

Зеркало всегда было в народных суевериях чем-то мистическим. Не случайно зеркало, как важный логический атрибут и как метафора, часто присутствует в художественном творчестве, например, в названии книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье». Жёсткие стереоциклы опасны. Культура накладывает на них строгое табу (strong taboo), так как они могут приводить к психологическим срывам.

Интеллект не может реализовать метаморфозу, реализуются только идеомоторные акты. В случае попытки моделирования метаморфозы душа подменяет метаморфозу идеомоторным ощущением. Стремление к смерти замещается страхом смерти, а сексуальное стремление – любовными переживаниями.

Фрейд противопоставил либидо стремлению к смерти (морбидо). Но эти явления одного порядка, они не противоположны. Да их вовсе и не два, хотя эти два стремления самые жёсткие. Различных метаморфоз множество, поэтому у человека множество стремлений и страхов.

Стереоцикл – это ожидание выхода и перехода. Стереоцикл это просто пробуксовка, тайм аут перед началом действительного движения. Метасистемный барьер отказывает разуму в доступе к самому себе, но душа активно спешит на помощь разуму, пытающемуся пробиться через резиновую дверь. Через цепочку идеомоторных актов она приводит к смене планомена, стереотипа или к метаморфозе. Такое утверждение отчасти противоречит сказанному ранее о том, что разум не может выполнить метафорфозу. Физиологи знают, что под действием стрессов и переживаний могут происходить физиологические изменения в организме.

Скольжение или метаморфоза происходят автономно. Импульс, полученный от стереотипа, проходит по цепочке физиологических процессов. Метаморфоза или смена плана не являются волевым актом. Они вероятностны, автономны и рефлекторны. Пример этого – ленивые сны, как называл их Фрейд.

Например, человек во сне вспоминает, что ему надо идти на работу. Результат вероятностен. Иногда он действительно просыпается, то есть меняется и карта, и состояние, а иногда он продолжает спать и ему снится, что он встал и собирается на работу. В этом случае тоже происходит смена карты: один сон сменяется другим. Результат не является волевым. Происходит смена плоскости проекции, смена стереотипа.

Интроспекция в переводе с латыни означает «взгляд внутрь». Интеллект пытается заглянуть внутрь себя, но доступа к собственному физиологическому и интеллектуальному аппарату он не имеет. Поэтому интроспекция всегда завершается скольжением, результатом которого является сублимированная модель, вытесняющая ускользающий объект наблюдения, ускользающее Я, которое всегда находится в точке позиции наблюдения.

Но что происходит с сублимированной моделью? Она становится инструментом и новой частью аппарата мышления. Аппарат изменяется в результате попытки интроспекции. При интроспекции проявляет себя принцип неопределённости, а интеллект является непрерывно меняющимся артефактом самого себя, результатом непрерывных попыток интроспекции.

Самым удивительным эффектом интроспекции является сознание. Что такое сознание? Тысячи страниц исписаны в попытках определить этот феномен.

Я тоже пытался дать определения понятиям внимание и сознание в предыдущих своих работах («Парадигма эксформатики: моделирование самопрограммирующихся и интеллектуальных систем», 1999, и «Эзотерика творчества», 2001).

Вот ещё определение.

Сознание – это результат перманентной интроспекции. Оно на самом деле, если можно так выразиться, полностью фиктивно. Интроспективный интеллект никогда не получает доступ к аппарату мышления. Сознание никогда не может «осознать сознание».

Нельзя поднять самому себя за волосы… но остаётся… ощущение! Иллюзия самосозерцания. Ваше сознание – это перманентная иллюзия, ощущение амортизации резиновых дверей. Вы вечный странник в бесконечном сумрачном лабиринте. Вы бродите по его коридорам, на ощупь пытаясь найти путь к себе самому, к своему ускользающему Я.

По обеим сторонам коридоров тянутся бесчисленные ряды резиновых дверей. Вы наталкиваетесь на резиновые двери. Каждая дверь амортизирует и отбрасывает вас в другом направлении.

Поэтому траектория движения вашего мышления сходна с движением броуновской частицы. Таким странным способом вы перемещаетесь по лабиринту, из коридора в коридор, от одной развилки коридоров к другой развилке. На каждой развилке у вас появляются альтернативы. Это мой выбор, – считает разум, и появляется ощущение собственной воли.

При этом вы думаете, что продвигаетесь вперёд. Да, относительно вас это движение можно назвать движением вперёд. Куда бы вы ни шли, вы будете идти только вперёд… относительно себя самого. А других ориентиров-то нет! Как сказал Эйнштейн, в пространстве нет верстовых столбов. В вашем психологическом пространстве их тоже нет. И самого пространства тоже нет, то что кажется пространством является планоменом.

В лабиринте нет ни начала, ни конца. Для чего же вы пытаетесь продвигаться вперёд? Чтобы увидеть свет в конце туннеля? Эта иллюзия манит вас. Но за ней ничего нет. Там – конец сознания.

Биологи установили, что мотыльки летят на свет, потому что они ищут самое тёмное место. Почему-то насекомые считают, что самое тёмное место находится непосредственно за самым светлым. Интеллект любого уровня работает по одной и той же технологии: методом исключения.