Плетеное королевство - Тахира Мафи

которая была ему уготована. Камрану трудно пришлось, когда умер отец, но принц не мог даже вообразить себе мир без деда. Камран не считал, что сумеет в одиночку возглавить империю, и не представлял, на кого сможет положиться вместо Заала. Иногда он не был уверен даже в Хазане.

Камран отвлекал себя гневом, позволяя разуму сосредоточиться на дерзком воришке и лживом лице служанки. Но на самом деле он злился на то, что его заставили вернуться домой против воли, и теперь принц пытался убежать от самого себя – от противоречивого бремени привилегий, от ответственности, возложенной на его плечи. В такие моменты Камран всегда утешал себя уверенностью, что он, по крайней мере, способный солдат и достойный лидер, но сегодняшний день даже это поставил под сомнение. Какой толк от лидера, который не может доверять даже собственным инстинктам?

Камрана превзошла эта служанка.

Она не только доказала, что принц ошибся по всем пунктам, но еще и заставила его чувствовать себя недостойным. Когда она наконец появилась в переулке за поместьем Баз Хаус, Камран сразу узнал ее – однако теперь он имел возможность рассмотреть ее повнимательнее. Он сразу же заметил глубокий порез на горле, а затем проследил взглядом изящные линии шеи, тонкий изгиб плеч. Во второй раз за этот день Камран обратил внимание на то, как она держится; насколько отличается от прочих слуг. Изящество сквозило даже в том, как она держала голову, как отводила плечи назад, как подставляла лицо свету.

Камран не понимал.

Если она была не шпионкой или светской дамой, то, возможно, это падшая дочь дворянина или даже внебрачный отпрыск такового; это могло бы объяснить ее элегантную осанку и знание фештунского языка. Но чтобы хорошо образованная дочь знатного человека пала так низко? Принц сильно сомневался в этом. Скандалы в высшем обществе были известны почти всем, и Камран несомненно знал бы, что такая особа поступила на службу к его тетушке.

С другой стороны, трудно быть в чем-то уверенным.

Принц тщетно пытался рассмотреть ее лицо; открыты были только губы. Он смотрел на них дольше, чем хотел бы это признать, по непонятным для себя причинам. Камран вдруг с ужасом понял, что эта девушка может быть красивой, – мысль была настолько неожиданной, что едва не заставила его отвлечься от цели. Когда служанка вдруг прикусила губу, он испуганно перевел дыхание.

Она выглядела встревоженной.

Принц наблюдал за тем, как она осматривает переулок, прижимая к груди маленький сверток, и вспомнил слова Омида о ее руках. Камран присмотрелся – и тут же испытал сильнейший удар по гордости и слабым отголоскам совести. Руки девушки были настолько изранены, что он мог увидеть это даже издалека. На ее кожу было больно смотреть. Покрасневшая. Покрытая волдырями. Огрубевшая.

Без сомнения, это были руки служанки.

Камран покачнулся на пятках, когда эта истина захлестнула его. Он был так убежден, что девушка лжет, с таким нетерпением ждал момента ее разоблачения, а вместо этого сделал открытие о самом себе.

Негодяем в этой истории был он – никак не она.

Девушка не только держала обещание, данное Омиду, но и подготовилась к его исполнению; все более очевидным становилось то, что в переулке она искала беспризорника.

Дважды за один день эта безликая девушка вызывала в Камране такой сильный стыд, что принц едва мог дышать. Она забралась в его грудь и сломала внутри что-то очень важное, даже не ведая о его существовании. Неужели Камран был настолько слаб, что его вот так просто смогла разбить на части незнакомка? Неужели он был настолько недостойным?

Хуже того: как он объяснит этот позор деду? Камран с таким энтузиазмом нагнетал беспокойство короля своими ничем не подкрепленными подозрениями, но высокомерие принца доказало лишь его собственную глупость, неустойчивость его разума. Это еще больше встревожит короля. Принц за один день превратил себя в посмешище, и сейчас ему хотелось провалиться сквозь землю.

Именно эта мысль повторялась в его голове снова и снова, точно барабанный бой, в тот момент, когда Хазан наконец-то нашел его.

11

– Барышня?

Аптекарь снова прочистил горло, и Ализэ вздрогнула. Когда она подняла глаза, то увидела, что владелец лавки смотрит на ее руки, и тут же отдернула их из виду.

– Я же вижу, что тебе больно, барышня. И, похоже, очень.

Помедлив, Ализэ взглянула ему в глаза.

– Тебе не нужно меня бояться, – тихо произнес он. – Мне надо видеть повреждения, чтобы залечить их.

Девушка снова подумала о своей работе, о том, что ее безопасность зависит от того, как она завтра проснется и будет снова натирать полы и шить платья. Но если этот человек увидит ее прозрачную кровь и поймет, что она джинн, он может отказаться ее обслуживать; а если он выставит ее из своей лавки, Ализэ придется идти в аптеку на другом конце города – это будет трудно и изнуряюще, и, вероятно, займет еще один день.

Ализэ вздохнула. У нее не было выбора.

С мучительным усилием она размотала влажные самодельные повязки и положила голые руки на прилавок, ладонями вверх, чтобы аптекарь мог их осмотреть.

При виде этого зрелища у него перехватило дыхание.

Ализэ попыталась взглянуть на свои раны его глазами: сырая, разодранная кожа, покрытые волдырями пальцы, кровь, которую большинство людей приняли бы за воду. Обычно бледная кожа ладоней теперь была ярко-красного цвета и пульсировала от боли. Девушке отчаянно хотелось обмотать их заново и сжать кулаки от нестерпимого жжения.

– Понятно, – сказал аптекарь, и Ализэ поспешила отстраниться. Она напряглась в ожидании нападка, но мужчина не стал ни оскорблять ее, ни просить покинуть лавку.

Медленно девушка расслабилась.

На самом деле аптекарь больше ничего не сказал, пока собирал по всему магазину какие-то предметы, отмерял в рогожные мешочки травы, нарезал полоски льна для ран. Ализэ чувствовала безмерную благодарность, стоя в своих туфельках в луже растаявшего снега вокруг ног. Она не видела глаз, наблюдавших за ней из окна, но вскоре ощутила их взгляд – испытала тревожный, специфический страх того, кто знает, что за ним следят, но никак не может это доказать.

Ализэ проглотила ком в горле.

Когда аптекарь наконец вернулся за стойку, в руках его оказалась небольшая корзинка с лекарствами, которые он принялся измельчать и смешивать в густую пасту с помощью ступки и пестика. Затем он достал из-под прилавка кисть, похожую на малярную.

– Присаживайся, пожалуйста, – жестом указал он на один из высоких табуретов у стойки, – и внимательно запоминай, что я делаю, барышня. Тебе нужно будет повторять это дома.

Ализэ кивнула, с благодарностью опустив уставшее тело на мягкое сиденье. Она боялась, что уже больше никогда не сможет отсюда встать.

– Протяни руки.

Ализэ подчинилась. Она внимательно проследила за тем, как аптекарь одним мазком