Поднебесная (сборник) - Александр Образцов

Леокадия Матвеевна. Поняла, Мишук.

Михаил Аркадьевич. Что?

Леокадия Матвеевна. Помнишь, я тебя… Мишук… звала…

Михаил Аркадьевич. Ах ты, старая… моя подруга. (Сморкается). Ну-ну, не киснуть.

Комната молодых.

Рита (входит). Начинается.

Юрик. Уже?

Рита. Да.

Юрик. Неграмотно. Тактически незрело. Я ожидал большего. Будем работать на контратаках. Что именно?

Рита. Мы сейчас дежурим, так? Сегодня пятница, завтра генеральная уборка. Эта… бабушка насыпала на пол крупу. Думала, что я поскользнусь. Понимаешь? А если бы я действительно упала?

Юрик. Это как-то… гадко даже… Я начинаю терять веру в человечество вообще.

Комната пожилых.

Михаил Аркадьевич (входит). Это она крупу насыпала?

Леокадия Матвеевна. Крупу? Крупу насыпала?

Михаил Аркадьевич. А если бы я упал? Ух ты… Давай-ка бумагу. Сейчас я это изложу. Это я смогу изложить.

Леокадия Матвеевна. Какая крупа?

Михаил Аркадьевич. Какая крупа, какая крупа… Обычный рис.

Леокадия Матвеевна. Ох ты, господи… Я же кашу варю…

Михаил Аркадьевич. Ты? Леокадия! Веник и совок, живо! Эх, Леокадия, как же ты так… Спокойно.

Комната молодых.

Юрик (роется в магнитофонных кассетах). Где же она была…

Рита. Что ты ищешь?

Юрик. Да старую пленку… именно ее… Помнишь? (Поет.) «One o'clok, two o'clok, three o'clok – rok!»

Рита подхватывает.

Юрик. А, вот она. Достань-ка бутылочку вина. Мы им сейчас устроим Луизиану.

Рита достает вино.

Юрик переносит колонки к стене соседей.

Юрик (поднимает рюмку). Прозит!

Чокаются, выпивают. Страстно целуются.

Юрик торжественно замирает над магнитофоном и нажимает на клавишу.

Вопль магнитофона. Пара танцует рок-н-ролл, все более впадая в экстаз.

Комната пожилых.

Леокадия Матвеевна подскакивает на стуле.

Михаил Аркадьевич снимает очки и строго смотрит на стену. Затем достает из тумбочки беруши.

Михаил Аркадьевич (кричит). Мальчишка! На, воткни в уши!

Втыкают.

Михаил Аркадьевич (кричит). Ну как, хорошо?

Леокадия Матвеевна. Что? Не слышу!

Михаил Аркадьевич вытаскивает у нее из уха вату и кричит:

Михаил Аркадьевич. Хорошо, спрашиваю? Тихо?

Леокадия Матвеевна. Да… Тихо…

Михаил Аркадьевич. Леокадия! Мы как в ночном бомбардировщике!

Леокадия Матвеевна. Долго они будут?

Михаил Аркадьевич. Ты читай! Это помогает!

Читают.

Михаил Аркадьевич. Леокадия! Я придумал!

Леокадия Матвеевна. Что?

Михаил Аркадьевич. Завтра мы идем в зоомагазин!

Комната молодых

На следующий день. Пожилых нет дома.

Юрик достает дрель.

Рита. Что ты хочешь делать?

Юрик (начинает сверлить стену). Я не хочу, чтобы в следующий раз ты разбила себе голову.

Рита. Объясни, я ничего не понимаю.

Юрик (продолжая сверлить). Я замерил толщину стены. Затем в этой стене я сверлю дыру определенного диаметра на уровне диванной спинки. Здесь у них стоит диван. Затем я установлю в отверстие микрофон, дыру звукоизолирую и мы будем иметь самую свежую информацию.

Рита. Ты гений.

Юрик. Безнравственный человек запустил бы в эту дыру клопов. Кстати, надо запастись карбофосом. Я не уверен в том, что наши соседи высокоморальны.

Рита. Юрик, ты можешь смеяться, но в эти два дня я испытываю необыкновенное счастье!

Юрик (сверлит). Я тоже.

Рита. Я так тебя люблю, каждый твой сантиметр.

Целует его в шею.

Юрик. Милая, сейчас не время. Они могут вернуться каждую минуту. Посмотри лучше из окна за тротуаром.

Рита отходит к окну.

Рита. Ты только не обижайся, но я тебя считала немного… скучным.

Юрик. А я считал тебя занудой.

Рита. Ты самый хороший!

Юрик. Рита, я сейчас брошу эту чертову дрель и прыгну к тебе!

Рита. Я больше не буду. (Пауза.) Я хочу от тебя ребенка.

Юрик бросает сверлить.

Рита. Потом, потом! Я не буду больше. Сверли.

Юрик сверлит.

Рита. Я уже не чувствую к ним вражды.

Юрик. Тогда я прекращаю.

Рита. Нет, ты сверли. Они же этого не знают.

Юрик сверлит.

Комната пожилых

Михаил Аркадьевич и Леокадия Матвеевна стоят у двери и слушают. Рита громко поет, проходя через прихожую на кухню. Пожилые переглядываются и одинаково улыбаются. Визг из кухни. Рита вскакивает на табуретку. Юрик бежит на кухню.

Михаил Аркадьевич. Женщины не любят мышей.

Леокадия Матвеевна. Я их терпеть не могу.

Михаил Аркадьевич. Ты тоже женщина.

На кухне

К ножке стола привязана мышь. Юрик с отвращением ходит вокруг.

Юрик. Ты и теперь не чувствуешь вражды?

Рита. Убери ее скорее! Куда-нибудь!

Юрик пытается отвязать нитку, мышь бегает, он отдергивает руки.

Юрик. Принеси ножницы.

Пробегая мимо двери соседей, бьет в нее ногой. Они отшатываются.

Юрик (кричит). Старые идиоты!

Возвращается на кухню с ножницами, отрезает нитку, на весу выносит мышь из квартиры.

Комната молодых

Юрик возвращается в комнату, куда уже пришла Рита.

Рита. Ты… убил ее?

Юрик. Опустил в мусоропровод.

Рита. Она разобьется!

Юрик. Нет, она побежала по выступу.

Пауза. Рита плачет.

Юрик (гладит ее по голове). Рита, ну? Не плачь.

Рита (сквозь слезы). Почему они так ненавидят нас?

Юрик. Я им скажу и они больше не будут… Рита, не плачь… Не надо…

Рита (в истерике). Как будто бы мы убили их детей!

Юрик бежит на кухню, приносит стакан воды. Рита пьет.

Комната пожилых

Михаил Аркадьевич. Второй раз побежал. (Пауза.) Может, что случилось?

Леокадия Матвеевна (прислушиваясь). Плачет.

Михаил Аркадьевич. А что было бы, если бы я детонатор поставил? (Пауза.) Ты что молчишь?

Леокадия Матвеевна. Слушаю.

Михаил Аркадьевич. Не слышала женского воя? (Пауза.) Никогда я не слышал такого воя, как в сорок первом году в Калининской области, когда я работал в военкомате. Бабы выли так, что лошади шарахались. (Пауза.) А мужики в основном шли ядреные, лет под сорок. (Пауза.) И все пьяные. (Пауза.) Из-за какой-то мышки…

Леокадия Матвеевна. Старый дурак.

Михаил Аркадьевич. Но-но, ты… Леокадия…

Леокадия Матвеевна. Я пойду туда.

Выходит в прихожую, стучится в двери соседей.

Юрик (кричит). Ну, что еще?

Леокадия Матвеевна (открывая двери). Риточка, ты нас извини…

Рита снова заходится в истерике.

Юрик. Да вы люди или нет? Выйдите!

Леокадия Матвеевна. Я скорую вызову, а?

Юрик. Не надо. Выйдите!

Леокадия Матвеевна уходит к себе, молча садится на диван.

Михаил Аркадьевич (уныло). Никогда не попадал в такую кашу.

Леокадия Матвеевна медленно сползает по спинке дивана.

Михаил Аркадьевич. Леокадия! что с тобой? Лика, Лика!

Суетится. Совсем старый, руки трясутся. Брызжет на нее водой, дает нюхать нашатырь, засовывает в рот валидол.

Михаил Аркадьевич (плачет). Лика, куда ты уходишь?.. Лика, постой!.. Лика!

Повторение пройденного

Черные зимние окна. Школьный класс.

За одной из парт, нахохлившись, сидит Ломако. Что-то пишет. Поднимает голову, шепчет. Снова пишет.

Входит Лидия Андреевна. Учителя зовут ее Лидочкой. Так же и школьники. За глаза, разумеется. Лидочка – очень милая женщина, очень цветущая, но одновременно и строгая, стесняющаяся в себе чрезмерного женского начала. Впрочем, строгость не всегда ей удается.