Семь дней в мае - Флетчер Нибел

«Станут болтать…» Дело вовсе не в том, что он боится насмешек, а в том, чтобы за границу не просочился даже малейший слушок, будто президент Лимен допускал возможность военного переворота. Иначе страна окажется скомпрометированной.

«И ты вместе с ней, — подумал он. — Да, но разве это не идиотизм — ломать голову над тем, на кого можно положиться, когда речь идет о безопасности страны?.. Хорошо, но кто же не проболтается, если все окажется фантазией, и кто, если все подтвердится, сможет помочь тебе и останется с тобой до конца?»

Джирард и Рей Кларк, подумал Лимен, конечно, посмеются над ним, если он откровенно расскажет им о своих колебаниях и сомнениях. А рассказать все же придется. Это решено. Без Джирарда и Кларка ему не обойтись.

Кто же еще? Кейси, конечно. Возможно, полковник не самый блестящий из всех известных ему офицеров, но инстинкт, видимо, ведет его по правильному пути. Можно надеяться, что и сообщенные им факты тоже верны. Черт возьми! Или лучше надеяться, что они, напротив, не верны? Во всяком случае, Кейси уже влез в эту историю по самые уши.

Кабинет? Лимен мысленно пробежал глазами по всему списку. От педантичного и скучного государственного секретаря никакого проку. Министр обороны болтун. Боже, до чего же беспокойный человек! Если бы у него вдруг и появились дельные мысли, никто бы не узнал об этом только потому, что не смог бы дослушать его до конца. Министр здравоохранения, образования и социального обеспечения Том Бартон нравился Лимену. В борьбе за власть, если она начнется, он мог бы оказаться полезным. Бартон умен. Однако этому рослому негру просто невозможно выбраться из Белого дома или, наоборот, пробраться в него без того, чтобы его не заметили и не закидали вопросами репортеры. Цвет кожи делает его кандидатуру неприемлемой, и от него придется отказаться.

Лимен отбрасывал одно имя за другим, иногда спрашивая себя, зачем он вообще выбирал и назначал этих людей на тот или иной пост? Он знал, что оставляет напоследок сурового и эрудированного министра финансов Кристофера Тодда, наиболее умного из всех его министров. Тодд уже доказал, что умеет держать язык за зубами, когда речь заходит о делах президента. Еще одно большое достоинство Криса: он любит конспирацию. Его хлебом не корми, дай только позабавиться всякими конспиративными делами. Помимо всего прочего, Крис Тодд обладал характерной для адвоката-янки способностью выуживать из массы случайной чепухи непреложные факты. Несомненно, Криса придется привлечь.

Перебирая фамилии сотрудников канцелярии Белого дома, Лимен даже удивился, как много имен отпадало само по себе, подобно сухим осенним листьям. Ведь эти люди дрались вместе с ним в дни избирательной кампании, помогали ему формировать правительство, но на кого из них он может положиться в создавшейся обстановке? Уж конечно не на секретаря по вопросам печати Фрэнка Саймона. Саймон умеет изящно и ловко скользить по поверхности, а серьезное дело, такое, как это, ему совсем не по плечу. Слишком уж он легко поддается давлению со стороны. Будет лучше, если он останется в неведении. Юрисконсульт президента по особо важным делам? Слишком рьяный законник, а тут ни один закон не поможет. Его главный посредник по контактам с сенаторами и конгрессменами? Слишком тщеславен и немедленно начнет претендовать на самую выигрышную роль.

Но оставался еще Арт Корвин. Широкоплечий спокойный Мистер Действие, как называли его чины охраны Белого дома, сделает все для президента — для любого из президентов. Лимен не наводил специальных справок, но знал, что Корвин предан самой идее президентства, а не тому, кто в тот или иной момент занимает президентский пост. Больше того, Лимен, по существу, не мог и шагу сделать без Корвина. Его надо привлечь к делу.

Ну а еще кого? Директора ФБР? Сильный и влиятельный человек, такого полезно иметь на своей стороне. Однако Лимен почти не знал его, они беседовали всего раза три, да и то спешно и по делу.

Президент снял с полки справочники с именами членов конгресса и правительства, улыбаясь при мысли, что ему приходится заглядывать в книгу, чтобы припомнить, кого и куда он назначил. Фамилии заместителей и помощников министров, членов различных комиссий, судей… Они ничего не сказали ему и ничего в нем не вызвали. Он слишком мало знал их, чтобы довериться. Направить кого-нибудь в посольство за границу, назначить судьей — да. Но опереться в борьбе за сохранение власти — нет.

Итак, Лимен остановился на шести фамилиях: он сам, Кларк, Джирард, Кейси, Крис Тодд, Арт Корвин. Да, и Эстер. Бог мой, конечно Эстер! Без ее участия он не мог даже кому-нибудь позвонить. Она по-прежнему будет выполнять любые поручения с полной лояльностью, четко и быстро, пусть и не из-за любви к правительству.

«Ну вот, по крайней мере нас семеро против пяти членов комитета начальников штабов, — подумал Лимен. — У нас нет ни дивизий, ни ракет, зато на нашей стороне двести лет истории… и четыре дня. Четыре дня! Все, что рассказывал здесь Кейси, даже не сон — чудовищный кошмар. В нем нет ни капли здравого смысла».

Лимен прошел в спальню и остановился перед туалетным столиком, освобождая карманы брюк. Он должен беспокоиться обо всем мире, да сверх того о каком-то сбитом с толку офицере морской пехоты, не забывая о том, что замышляет председатель комитета начальников штабов… «Перестань позировать, Лимен, и отправляйся-ка спать!» — приказал он себе.

— Пора спать, Триммер! — сказал он сеттеру. — Марш на место!

Собака подошла к двери и терпеливо ждала, пока Лимен открывал ее. Потом пес неторопливо пересек холл, спустился по лестнице и направился к своему местечку в буфетной комнате около кухни.

Застегивая пижаму, Лимен наблюдал, как вспыхивают фары машин, стоявших вокруг Эллипса. «Должно быть, окончился спектакль», — подумал он, заметив, как в ярком свете уличных фонарей то появляются, то исчезают кучки людей, идущих со стороны Национального театра.

Это был конец обычного дня в Вашингтоне, жители которого ложатся спать раньше, чем в любой другой столице. Закончился вечерний матч баскетболистов, и последние посетители спешили прямо через покрытую травой площадку к выходу со стадиона. На Арлингтонском кладбище, у могилы Неизвестного солдата, сменился караул, и солдаты, прежде чем улечься спать, протерли свои парадные винтовки.

В национальном клубе печати самые упорные завсегдатаи бросали на стол карты, допивали стаканы и расходились по домам. Среди них был и Мэлком Уотерс из Ассошиэйтед Пресс, позволивший себе провести вечер за игрой в покер и за бутылкой виски, поскольку в расписании Старика на завтра ничего не предвиделось до одиннадцати часов.

В канцелярии сената два усталых чиновника жаловались друг другу, что кипы корреспонденции, поступившей накануне каникул, заставляют их задерживаться на работе так поздно.

В скромном домике в Арлингтоне Джигс Кейси протер глаза, отложил потрепанный «Всемирный альманах» и выключил лампу. Только в этой книге из всех, что были в доме, он смог найти текст конституции Соединенных Штатов.

В маленьких будках вокруг Белого дома разместилась новая смена полицейских, которым вменялось в обязанность обеспечивать личную безопасность президента, насколько это в их силах. Они охраняли человека, но не пост; самому посту ничто не угрожало вот уже почти двести лет.

Вторник, утро

Джордан Лимен приоткрыл один глаз, но тут же снова сомкнул его. В окна, окрашенные бледной синевой рассвета, стучал дождь. Лимен почти проснулся, но, убаюканный мерным шумом мелких дождевых капель, снова задремал и увидел себя в Огайо, в дни своего детства, когда он холодным и серым утром, уютно завернувшись в одеяло, ждал обычного окрика отца: «Джорди, пора вставать! Мир ждет тебя».

Здесь, в Белом доме, мир тоже его ждал, однако никто не осмеливался будить президента без его указания, а Лимен на это утро никаких указаний не давал. Он потянулся и поскреб затылок. Боже, ну и погодка! Почему никто не решился перенести столицу в Аризону? Месяцы, прожитые Лименом в Белом доме, подтвердили его излюбленное выражение, что «американская дипломатия страдала недостатком инициативы главным образом из-за вашингтонского климата». Либо моросящий дождь, либо отвратительная духота, либо пронизывающая сырость под сплошным пологом облаков — другой погоды город не знал. Ясных, прохладных, бодрящих дней едва ли набралось бы с месяц за весь год.

Лимен окончательно проснулся, но ему все еще не хотелось расставаться с уютом постели. Он подумал о своей дочери Элизабет, там, в Луисвилле. «Надеюсь, солнышко светит на мою бедную девочку. Сейчас она уже, наверно, в родильном доме. Ну что ж, у таких родителей, как Лиза и ее супруг, будет, конечно, хорошенький мальчишка. Мальчишка? Да, мальчишка. Безусловно, Лиз хорошо все перенесет. Но не мешает сегодня же утром позвонить Дорис, узнать, как обстоят дела».