Семь дней в мае - Флетчер Нибел

— Эстер, позвоните полковнику Кейси и скажите ему о совещании. Объяснять ничего не нужно. Пусть опять придет через восточный подъезд.

«Ну вот, — подумал Лимен, — из всех моих посвященных только мы вдвоем способны увидеть за деревьями лес… если лес существует. Только мы с Реем Кларком представляем себе, насколько все это важно. И спешную борьбу за конституцию можно вести лишь в атмосфере, когда народ встревожен глубоко и по-настоящему. Встревожен ли он сейчас?.. Милый старина Крис! Как его заинтриговало предположение о наличии конспирации! Об этом говорили его глаза, хотя он и не захотел признаться. Ему обязательно нужны свидетели, доказательства… Корвин все сводит к личной безопасности президента. Поль — к борьбе за власть между мной и Скоттом. Кейси? Он всего лишь офицер, выполняющий свой долг, как он его понимает.

Все они поборники справедливости, и лучших помощников нечего и желать. Но не в моих силах заставить их проникнуться всей важностью того, что может произойти. Конечно, каждый из них понимает, что может произойти нечто важное, но всех последствий они понять не в состоянии. Мне предстоит убедить их взглянуть на вещи моими глазами, моими и Кларка… Но сам-то Кларк? Понимает ли он, какая угроза нависла над страной? Он говорит: да, но правду ли он говорит? Кто бы вы ни были и как бы много вы ни размышляли, я не уверен, что вы отнесетесь ко всему этому так же, как я, пока не сидите вот на этом стуле. Наверное, никто не думает так много о стране, как президент. Да это и понятно».

Лимен повернулся и посмотрел в высокие, от пола до потолка окна. Тяжелый майский дождь стучал по изгородям из кустарника, по кустам роз, рододендронам и большим, словно лакированным листьям магнолий. По полукруглой подъездной аллее прошел охранник с надвинутым на голову капюшоном черного прорезиненного плаща. Покуривая, президент проводил его взглядом и некоторое время постоял у окна, молча проклиная погоду и близорукость людей.

В комнате прессы репортеры и фотографы резались в покер, по столу звенели монеты в двадцать пять и пятьдесят центов. Сразу звонило три телефона. Милки Уотерс, положив ноги на стол, разговаривал с Хью Уланским из «Юнайтед пресс интернейшнл».

На этот раз в голосе Уотерса не было и в помине той бесстрастности, с какой он обычно беседовал с политиками и вообще со всеми, кто сообщал ему очередные новости. В его тоне слышались властность и уверенность, как и подобает дуайену газетной братии, обслуживающей Белый дом.

— Никак не пойму этого деятеля, — говорил он. — Только вчера опубликованы результаты опроса, только что стало ясно, что его популярность летит к чертям, а он соглашается принять всего лишь одного человека, да и то отменяет прием.

— Может, он тайный нудист, — подсказал Уланский, — и сейчас созерцает свой пуп?

— Положим, сынок, нудисты не занимаются созерцанием своих пупов, но ты правильно подметил. Этот фрукт такой же политик, как я шпагоглотатель.

В комнату вошел Саймон. Не снимая ног со стола, Уотерс достал блокнот. Картежники на время прекратили игру и замерли в ожидании.

— Ничего особенного сообщить не могу, — объявил секретарь по делам печати, перебирая в пальцах дужки очков. — Меня тут спрашивали, над какими законопроектами сегодня утром работал президент. Я еще не видел его, но во второй половине дня смогу вас проинформировать.

— Фрэнк, вы подали мне блестящую мысль! — воскликнул Уланский. — Я должен сдать вечером передовую статью — так вот, вместо того чтобы написать в ней, что президент ничего не делал, я напишу, что президент переутомился от безделья и врачи предписали ему на завтра отдых.

Саймон не счел нужным отвечать и вышел. Игра в покер возобновилась. На улице по-прежнему шумел дождь.

Для Джигса Кейси это утро в Пентагоне оказалось таким же мрачным, как и погода. Едва он проснулся и встал с постели, в голову полезли самые противоречивые предположения. В пепельнице на столе лежало вдвое больше окурков, чем обычно; он решил, что его военной карьере пришел конец.

Какой сумасшедший порыв заставил его лететь в Белый дом с этой историей, похожей на ночной кошмар? Как у него повернулся язык связать имя Скотта с каким-то заговором — случайным и сомнительным совпадением ряда обстоятельств, не больше? Вдобавок ко всему он предал свой род войск. Нет, морские пехотинцы так не поступают. Чувство вины перед сослуживцами и коллегами еще больше отравляло настроение Кейси. Всякий раз, пытаясь представить себе все, что произвело на него вчера такое впечатление, он неудержимо возвращался к мысли об ожидающих его неприятностях. Возможно, президент уже затребовал его личное дело и приказал Джирарду разузнать, не лечился ли он от нервных заболеваний. Слава богу, хоть тут-то к нему нельзя придраться. А может, президент вызвал самого генерала Скотта и потребовал немедленно направить начальника объединенного штаба на обследование к врачам-психиатрам?

Кейси все еще размышлял над этой возможностью, когда, вскоре после десяти, его вызвал к себе Скотт. Вот и достукался, подумал он, проходя по холлу. Еще одним отставным морским пехотинцем станет больше.

Скотт дружески приветствовал Кейси и жестом пригласил садиться. Кейси показалось, что генерал был не только жизнерадостен, как всегда, но и чему-то рад.

— Джигс, — заговорил генерал, — вы здорово поработали в последнее время. Теперь вам можно бы и отдохнуть до конца недели. Прихватите с собой Мардж и отправьтесь встряхнуться куда-нибудь в Уайт-Салфер.

Кейси ожидал чего угодно, только не этого, и отрицательно покачал головой:

— Не могу, сэр. Нужно кое-что уточнить и доработать по «Всеобщей красной». Эта мысль все равно не даст мне покоя, испортит всякий отдых.

Широким жестом руки с сигарой Скотт отбросил все возражения Кейси.

— Ни о чем не беспокойтесь. Все сделает за вас Мердок. Вы устали, это видно.

— Сэр, но я хочу быть с вами в субботу в Маунт-Тандере, — запротестовал Кейси.

— Ну что ж, сделайте милость. Можете вернуться на службу в субботу утром и действовать в соответствии с планом. А до субботы вам предоставляется, ну, скажем, трехдневный отпуск.

Кейси хотел что-то возразить, но Скотт знаком остановил его:

— Послушайте, Джигс. Я уже все это обдумал. Понимаете, слухи о вашем отпуске распространятся мгновенно. А кому придет в голову, что тревога будет проводиться в отсутствие начальника объединенного штаба? Так что можете рассматривать свой отпуск как некий камуфляж в целях обеспечения секретности. И еще совет: выкиньте вы из головы эту субботу! Видеть вас в отличной форме мне важнее, чем получить от вас еще один блестящий документ к предстоящим учениям.

— Когда прикажете уехать, сэр? — спросил Кейси, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Немедленно, — прогудел Скотт. — Вот выйдете от меня и отправляйтесь домой. Поцелуйте за меня Мардж. — Он проводил Кейси до двери и крепко пожал ему руку. — До субботы, Джигс. Приятного отдыха.

Не проехав и половины короткого обратного пути, Кейси поставил себе безрадостный диагноз. Президент Лимен позвонил Скотту, рассказал ему о вечернем визите в Белый дом, и они решили, что хоть Кейси и хороший офицер, но очень нуждается в отдыхе… Да-да, так оно и было.

Эта мысль почему-то даже несколько успокоила Кейси. У самого своего дома он поблагодарил шофера и, шлепая по лужам, побежал к парадной двери. Гараж был пуст — Мардж, видимо, отправилась по своим делам. «Тем лучше, — подумал он. — По крайней мере успею придумать какое-нибудь объяснение».

Открывая дверь, Кейси услышал звонок. Прямо в плаще, не замечая стекающей с него воды, он подошел к телефону и снял трубку.

— Полковник Кейси?

— Да, полковник Кейси, — ответил он, не зная еще, кто его спрашивает.

— Полковник, с вами говорит Эстер Таунсенд из Белого дома. Ваша секретарша сказала, что вы уехали из Пентагона. Прошу вас быть в два часа дня на заседании. Приходите, пожалуйста, через восточный вход. Охранник будет знать вашу фамилию. Воспользуйтесь тем же самым лифтом, что и вчера вечером, но только поднимитесь на третий этаж. Заседание состоится в солярии — он слева, сразу же над кабинетом.

— Да, мэм. Я приду.

— Спасибо, полковник. Президент сказал, что вас не нужно информировать о повестке дня.

Ошеломленный Кейси, не обращая внимания на лужицы набежавшей воды, сбросил фуражку и плащ, расстегнул воротник, распустил галстук и плюхнулся в кресло.

Он внезапно почувствовал облегчение. Выходит, не такими уж беспочвенными оказались его подозрения. Совсем не дурной сон. Наверно, президент не терял времени, проверил и убедился, что Кейси прав. При мысли, что теперь-то уж ему наверняка не избежать серьезных неприятностей, Кейси снова ощутил тревогу.

Но что означает неожиданное предложение Скотта о трехдневном отдыхе? Нет, не предложение, а приказ; приказ убраться на время со службы. Может быть, до генерала каким-то путем дошло, что вчера ночью Кейси проезжал мимо его дома? Возможно, часовой узнал его и записал номер машины. А может, Матт Гендерсон рассказал Бродерику о повышенном интересе Кейси к ОСКОСС и Бродерик поспешил шепнуть Скотту? Не возникли ли какие-нибудь подозрения у Мердока? Но о чем он может подозревать? Уж Мердоку-то он не давал ни малейшего повода для подозрений. Может, предстоит дополнительный обмен шифровками по поводу намеченной на субботу операции и кто-то нашел нужным убрать Кейси?