Семь дней в мае - Флетчер Нибел

— Предполагаю, сэр, по указанию генерала Скотта. По крайней мере Бродерик и Гендерсон сегодня докладывали лично председателю комитета начальников штабов… Услыхав об этом, я решил, что от меня скрывают некоторые факты по вполне понятным соображениям секретности. В тот момент мне и в голову не пришло, что вы тоже можете ничего не знать. Я только подумал, не слишком ли все это странно. Сегодня утром опять произошло нечто непонятное. Вот, сэр, взгляните.

Кейси достал из бумажника лист блокнота, развернул его и передал президенту. Лимен надел очки и некоторое время всматривался в бумажку.

— Не скажу, полковник, что мне понятны эти каракули.

— Почерк генерала Хардести, сэр, он мне хорошо знаком. Вы держите страницу одного из блокнотов, что обычно лежат на столе в конференц-зале комитета начальников штабов. Страница была скомкана и валялась в пепельнице, а потом попала ко мне в руки.

— Да, но что тут говорится? Я не понимаю даже того, что разбираю, не говоря об остальном.

Лимен протянул бумагу Кейси.

— «Воздушный мост» ОСКОСС. Сорок «К-двести двенадцать» на базу «У» к семи ноль-ноль суб. Чик, Ни, Ла. ЮТА?» — громко прочитал Кейси. — Мне кажется, сэр, что реактивные транспортные самолеты военно-воздушных сил «К-двести двенадцать» перед началом тревоги в субботу должны будут приземлиться на базе «У» — так Гендерсон назвал секретную базу около Эль-Пасо — и перебросить подразделения в Чикаго, Нью-Йорк, Лос-Анжелос и, возможно, в Юту. Как вам известно, сэр, именно в Юте находится основная релейная станция телефонной компании линий дальней связи.

Лимен внимательно смотрел на Кейси, и тот, заметив, что президент нахмурился, мысленно спросил себя, что это означает: просто сосредоточенность или это признак возникшего подозрения?

— Но что же, полковник, вы хотите сказать?

— Как я уже говорил, господин президент, мне и самому пока не ясно. Разрешите доложить о других фактах двух последних дней. Я пока не могу разобраться в них.

Лимен кивнул, и Кейси тщательно и подробно перечислил все странные мелочи, привлекшие его внимание начиная с воскресного утра. Он начал с отправленного пяти командующим приглашения принять участие в скачках в Прикнессе, упомянул об отказе адмирала Барнсуэлла и о той необычной настойчивости, с какой Скотт просил его, Кейси, сохранить все в строгом секрете. Он рассказал о встрече с сенатором Прентисом на вечеринке у Диллардов, о резких отзывах Прентиса о Лимене и похвалах его в адрес Скотта, а также о несомненной осведомленности сенатора относительно предстоящей тревоги. Кейси сообщил, при каких обстоятельствах обнаружил в полночь машину Прентиса около дома Скотта и как Скотт не только скрыл это от него, но и лгал, утверждая, будто в 10:30 вечера он уже лег в постель. Кейси упомянул и о другой лжи Скотта, заявившего, что никто в Капитолии не знает о предполагаемой учебной боевой тревоге, и обратил внимание президента на внезапное откомандирование Дорси Хафа. Затем Кейси привел неоднократные высказывания Бродерика о желательности иметь правительство, не связанное конгрессом, и сообщил об его презрительном отношении к гражданским лидерам. А разве не кажется многозначительным тот факт, продолжал Кейси, что комитет начальников штабов назначил тревогу как раз на то время, когда у конгресса начнутся каникулы, вице-президент уедет за границу, а президент будет находиться в убежище главного командования в Маунт-Тандере? Он припомнил, с каким удивлением прочитал в газете, что в субботу вечером вице-президент окажется в какой-то захолустной горной деревушке в Италии.

Когда Кейси закончил рассказ, над Белым домом опустилась глубокая ночь. Из окон можно было видеть только уличные фонари и отблески воды, бьющей из фонтана. Кейси взглянул на часы. Он говорил почти целый час.

Лимен потянулся и широкой ладонью провел по спутанным жестким волосам. Подойдя к столику, он выбрал трубку и, прежде чем закурить, некоторое время возился с ней. Наступившее молчание снова вернуло Кейси чувство неуверенности и беспокойства, и он торопливо допил из стакана остатки виски со льдом.

— Ну, а теперь, полковник, — заговорил наконец Лимен, — я хочу задать вам несколько вопросов. Вы давно работаете вместе с генералом Скоттом?

— Около года, сэр.

Лимен зажег спичку и стал раскуривать трубку.

— Вы кому-нибудь рассказывали обо всем этом?

— Нет, сэр. Поль расспрашивал меня, но я подумал, что в этой ситуации следует прежде всего переговорить с вами. Больше я ни с кем не разговаривал.

Лимен снова сел в кресло, скрестил ноги на подставке и попытался пустить несколько колец дыма. В открытые окна сильно сквозило.

— Как в самом деле Скотт относится к договору? — спросил президент. — Из его выступления в Капитолии я знаю, что он против договора; мне известно также, что в нескольких случаях он умышленно допустил утечку информации в печать. Но насколько серьезны у него такие настроения?

— Сэр, он считает договор ужасной и даже трагической ошибкой. По мнению генерала Скотта, русские обманут нас и поставят в глупое положение или же, того хуже, используют договор как ширму для внезапного нападения.

— А ваше мнение, полковник?

— Я еще не пришел к определенному выводу, — покачал Кейси головой. — Иногда мне кажется, что договор — единственный выход для обеих сторон. А иногда я думаю, что мы простофили. Вообще-то, по-моему, это касается только вас и сената. Вы заключили договор, сенат одобрил его, и я не понимаю, какое право имеем мы, военные, сомневаться в нем. Я хочу сказать, сомневаться-то мы можем, но бороться против него — никогда… Во всяком случае, не должны.

Лимен улыбнулся.

— Джигс, да? Вас так, кажется, зовут?

— Совершенно верно, сэр. — Кейси почувствовал, что спокойствие возвращается к нему.

— Вы за конституцию, Джигс?

— Знаете, господин президент… Я никогда не задавал себе такого вопроса. Конституция у нас есть, и, по-моему, неплохая. И я не из тех людей, кто заявляет, что ее надо изменить.

— Мне тоже этого не хочется, а я много размышлял о конституции. Особенно за последнее время, в связи с шумихой вокруг договора. Ну, а другие начальники штабов в комитете, как они относятся к договору. Джигс?

— Точно так же, как генерал Скотт, сэр. Все они против. Начальник штаба военно-морских сил адмирал Палмер прямо-таки из себя выходит, когда слышит о договоре.

Едва закончив фразу, Кейси почувствовал, что вот последнего не следовало говорить. Одно дело критиковать высокопоставленного офицера среди своих, военных, другое — вне службы, со штатскими.

— Я не собирался, сэр, выделять адмирала. Все они в равной мере настроены отрицательно. Адмирал всего лишь…

— Понятно, полковник, — прервал его Лимен. — Между прочим, на сегодняшнем заседании, где, как вы утверждаете, была написана записка, присутствовали все пять членов комитета начальников штабов?

— Нет, сэр. Собственно… адмирал Палмер отсутствовал. — Кейси овладело полное смущение.

— В этом есть что-нибудь необычное?

— Нет… Хотя, пожалуй, да. Сейчас я вспоминаю, что отсутствовал даже его представитель… Я хочу сказать, нет ничего необычного в том, что кто-то из членов комитета пропускает заседание, но в таких случаях он кого-нибудь посылает вместо себя. Более того, я не знаю ни одного случая, когда бы на заседании не присутствовали представители всех видов вооруженных сил.

После недолгого раздумья Лимен, видимо, решил не вдаваться в дальнейшие детали.

— Между прочим, полковник, есть ли у Скотта особенно близкие люди в прессе и на телевидении? Вам что-нибудь известно?

Вопрос президента удивил Кейси, он взглянул на Лимена, пытаясь по выражению его лица понять, к чему тот клонит, однако президент сосредоточенно рассматривал свою трубку.

— Понимаете, сэр, — нерешительно заговорил Кейси. — Я, право, не знаю. Он знаком с некоторыми крупными комментаторами, иногда обедает или ужинает с руководителями вашингтонских бюро газет и журналов, но я не знаю, с кем из них он особенно близок. Раза два его навестил издатель журнала «Лайф», ну и, конечно, военные обозреватели газет «Сан» и «Стар». Больше никого не припомню… Впрочем, подождите. Они близкие друзья с телевизионным комментатором Гарольдом Макферсоном. По-моему, тот работает для РБК. Макферсон звонил несколько раз, когда я был в кабинете у генерала; они встречаются по-приятельски. И кажется, довольно часто.

— Ну, а история со ставками? — Президент, видимо, перебирал в памяти все услышанное от Кейси. — Я не совсем понимаю, что вы хотели сказать.

— Я бы тоже не обратил внимания, если бы не все остальное. Откровенно говоря, сэр, телеграммы Скотта могут оказаться зашифрованными директивами на субботу, не имеющими никакого отношения к скачкам. Вот Барнсуэлл и дал знать, что на него пусть не рассчитывают.

Снова наступила пауза.