Незримая паутина - Фридрих Незнанский

Андрей кивнул, не скрывая восхищения проницательностью собеседника.

— Ну ты подумай! — всплеснул руками Михаил Аркадьевич. — Надеюсь, уже после смерти Артема Абрамяна?

— Да, совсем недавно.

— И что вы им ответили?

— То же, что отвечу и вам: мне это не в кайф. Я в жмурки с законом не играю. На пиво, футбол, девушек и Интернет мне хватает, и ладно.

— Смотря каких девушек, — медленно произнес Гаевский, красноречиво взглянув на своего референта по общим вопросам. — Смотря какой футбол смотреть… И где — в Мадриде или в Милане. Вы согласны? А вот пиво — сейчас уже не важно, какое оно. Опять же важнее, где именно его пить… Ладно. Позвольте узнать, сколько они вам предложили?

— Десять штук зелеными, — соврал не моргнув Андрей.

— А если я предложу вам намного больше?

Вспотевший Андрей почесал в затылке, стараясь не смотреть на Светлану, чья юбчонка в связи с его отказом сначала немного опустилась, а сейчас снова приподнялась.

— Поймите меня правильно, — проговорил Андрей, — если я поставлю вам дверной замок, а кто-то вас ограбит, вы на меня подумаете, так ведь? У меня был один знакомый юзер, он вот так же купился за хорошие бабки, а потом до родного дивана не добрался. Замочили прямо в подъезде. Большие деньги опасны. А слишком большие опасны тем более.

— Мудро сказано, если бы только по другому поводу… — покачал головой Гаевский. — Молодой человек! Ну зачем вам заводить лишние неприятности, отвергая предложения, от которых нельзя отказываться и о чем вы потом будете жалеть? Все равно что отвернуться от прекрасной девушки, — он грустно посмотрел на Светлану, — а потом раскаиваться об этом до конца своих дней. Разница только в том, что конец этих дней может быть очень близок… Вам бы в вашей ситуации прибиться к нашему берегу, чтобы быть в безопасности, — добавил он отеческим и несколько разочарованным тоном.

— Почему вы решили, что ваш берег безопаснее противоположного? — хмыкнул Андрей. — И что с вами я проживу дольше, чем с другими? Я же сказал вам все открыто, как есть: не хочу ни с кем завязываться. Вот и все! А за кофе спасибо.

— Что ж, не смею задерживать! — задушевно произнес Гаевский, встав и протянув ему руку. — Приятно было познакомиться. Но вы еще подумайте и не спешите с ответом. Никогда не говорите — никогда. Это очень мудрый совет… А я всегда буду рад вас принять.

— Спасибо. — Андрей подал руку Гаевскому, потом ответил, зажмурившись, на рукопожатие Светланы и ушел, кланяясь и задевая по дороге дорогую мебель.

— Пригласи Полухина, прямо сейчас, — распорядился Гаевский недовольным тоном. — Да, и передай Наде, пусть она меня соединит с Соломиным.

— Соломин сказал, что в данную минуту очень занят, — доложила через минуту секретарша Надя, когда Полухин вошел в кабинет. — Ждет какого-то звонка.

— И черт с ним, — скривился Гаевский, обращаясь уже к вошедшему Полухину, ожидавшему в приемной. — Наш депутат очень занят… чем, интересно? Водку хлещет или девку привел!

— Он не пьет, — подсказал Полухин.

— Характер он мне свой показывает! Ладно… Слушай, с этим твоим хакером договориться не удалось.

— А значит, он стал опасен, — кивнул, сдвинув брови, Полухин.

10

Павел Семенович Соломин ждал звонка в номере гостиницы «Россия» от своего телохранителя Ефима Дунаева, бывшего сотрудника «Альфы». Месяц назад тот вернулся из Швейцарии, где лечился в госпитале после тяжелой травмы позвоночника, теперь долечивался в Москве, и они почти не виделись.

Ефим получил эту травму в ожесточенной драке, когда буквально спас Соломину жизнь, а сам едва не превратился в калеку.

Это была пошлая история, прямо из бородатого анекдота. Среди ночи вернулся из командировки муж Ани Быстровой, технической секретарши и помощницы депутата Госдумы Соломина. Она в это время принимала душ, а народный избранник в ожидании блаженствовал на чужом супружеском ложе, оскверненном его присутствием.

Итак, Павел Семенович пребывал в предвкушении дальнейших утех, когда послышался легкий щелчок дверного замка. Он решил, что это Аня вышла и закрыла дверь ванной на защелку, и даже зажмурил глаза. Вот почему он не заметил, как муж осторожно заглянул в спальню. То ли у этого рогоносца были крепкие нервы, то ли его воспитали в сугубо интеллигентной семье, где никогда не повышали голос и не махали руками, но, увидев, что его законное место занято, он тихо удалился.

Когда входная дверь снова щелкнула, Соломин сел в постели и прислушался. Из душа по-прежнему доносился шум воды. Он постучал к ней в дверь.

— Послушай, ты сейчас выходила?

— Нет. А что случилось? — спросила она и вышла, завернутая в простыню, прижалась к нему.

— Наверно, показалось, — сказал депутат Госдумы от провинции, обняв ее. — Понимаешь, дважды щелкал замок… — и осекся, заметив Анин взгляд, устремленный в сторону зеркала в прихожей. На полке лежала мужская барсетка.

— Это не твоя? — Аня взяла барсетку в руки. И тут же охнула, раскрыв ее. — Он вернулся. И только что здесь был. Куда он мог пойти? — Она вдруг зажала себе рукой рот и перешла на шепот: — Я знаю куда… За охранниками из своего агентства… Ой, он убьет меня!

Аня заплакала, села на пол. Соломин клял себя за отсутствие любопытства: он до сих пор так и не поинтересовался, кто ее муж и чем занимается. Оказывается, крутой бизнесмен, с криминальными связями и со своим охранным агентством. Все-таки следовало было заранее осведомиться, с какой опасностью сопряжены их регулярные адюльтеры. А уж потом тащить барышню в койку. И ладно бы в свою. Но нет, ему, народному избраннику, видишь ли, надоели многозначительные взгляды дежурных по этажу, когда он вел даму к себе в номер.

Они стали лихорадочно одеваться. Пуговицы и замки не слушались. Когда Павел Семенович двинулся к двери, чтобы уйти, Аня удержала его за руку. Соломин сначала подумал, что она боится остаться одна.

— Охранники тут рядом дежурят, если муж их вызвал, то они уже здесь, — сказала женщина шепотом. — Наверняка они поджидают внизу, раз не ломятся в дверь… Ты не знаешь, на что он способен!

— Он тоже не знает, на что способен я, — подбодрил Соломин ее, но в том числе и себя.

— Все равно не выходи, дождись, когда рассветет.

— Сколько их?

— Не знаю… Когда как. Трое, четверо. Или пятеро. Это здоровые ребята, бывшие десантники, он им хорошо платит.

Аня спохватилась, накинула дверную цепочку, вставила ключ в замок, чтобы невозможно было с другой стороны открыть дверь.

Соломин взглянул на часы. Было два часа ночи. А утром в девять ноль-ноль ему назначена встреча в администрации правительства. И ее никак нельзя было отменить. А трое или четверо бывших десантников даже для него многовато. Другое дело, для него и Ефима. И Павел Семенович набрал номер мобильника Ефима.

Самое забавное в этой истории было то, что Ефим в это же время предавался тем же утехам, что и его хозяин. Разница лишь в том, что супруг очередной Ефимовой «сударушки» отбывал срок в зоне и его досрочное возвращение домой не грозило, хотя бы из-за вздорного характера и дурного поведения с любым начальством.

Проклиная все на свете, Ефим примчался из Ховрина уже через час.

Соломин не видел, что и как происходило на лестничной клетке, где его поджидали три амбала во главе с обиженным рогоносцем. Он выбежал из квартиры, только когда услышал шум. Но его участия не потребовалось: и охранники, и их пузатый работодатель были бестактно спущены с лестницы и теперь катались и громко стенали этажом ниже, хотя жилистый, худощавый Ефим был и ниже ростом, и легче.

— У тебя все в порядке? — заботливо спросил народный избранник у своего верного телохранителя, который морщился, держась за шею.

Потом выяснилось, что у Ефима были серьезно повреждены шейные позвонки.

Он всегда был живучий и везучий, этот Ефим. Как если бы думал, что не имеет права покидать этот свет раньше времени, поскольку еще не все дела здесь переделал. Памятуя о заслугах Ефима, Соломин не пожалел денег, чтобы переправить его в Швейцарию в частную клинику, где его выходили, одновременно сделав пластическую операцию. Ефим еще будет долго ему нужен. Как, например, теперь, когда начались серьезные и очень опасные события, связанные с убийством Артема Абрамяна, которого Соломин неплохо знал.

И к тому же сейчас появилось множество новых кандидатов на тот свет — из тех, кто путаются под ногами и кто, давно перестав быть полезными, стали опасными. Просто множатся, как кролики, и норовят перебежать дорогу.

Соломин покосился на экран телевизора. Включить, что ли? Или налить себе пива? Все-таки остановился на пиве и уже встал из кресла, но зазвонил телефон. Он посмотрел из окна на прилегающую площадь. Там все то же: масса машин, народ суетится, заходит в подземку…