Очерки по истории политических учреждений России - Михаил Ковалевский

Так как дворяне, которым царь поручал заведывание административными и судебными делами своего государства, не отличались ни образованием, ни особенным вниманием к делам, то в помощь им назначались несколько главных дьяков и более или менее значительное число писцов. Сверх того, множество неофициальных писцов, неимущих грамотеев, добывали себе средства к жизни составлением частных актов, вроде прошений в суд от истца или возражений ответчика; ибо, по господствовавшей в судах того времени формалистской системе весь процесс целиком производился письменно. Когда царь желал назначить кого-либо в ту или иную специальную отрасль администрации или суда, он издавал приказ, объявлявший, что такому-то лицу предписано впредь заниматься такими-то делами. Но так как для одного человека там бывало слишком много дела, то в помощь ему назначались два или три дворянина из низшего слоя, сверх одного или нескольких дьяков, занятых письмоводством. Различные присутственные места, созданные таким образом и известные под именем приказов, имели свой особый бюджет. Ввиду этого некоторые налоги или государственные монополии передавались исключительно тому или иному приказу.

В распределении государственных дел между приказами незаметно никакой идеи о строгом разделении функций между чиновниками сообразно с логическим разделением всей сферы внутреннего управления на разнообразные и отличные друг от друга отрасли. Таким образом, несколько отдельных и независимых друг от друга приказов занимались финансовыми и военными делами, а новоприобретенные области, как Казань, получали особое управление вместо того, чтобы их дела ведались вместе с делами остального государства. Чтобы показать на примере, как были образованы приказы, перечислим некоторые из них. Приказ Большого Дворца заведывал снабжением царского двора хлебом, медом, пивом и вином и управлял посадами и деревнями, принадлежавшими казне; таким образом, он исполнял и судебные обязанности, разрешая гражданские тяжбы жителей этих посадов и деревень, по крайней мере — пока для этой цели не был учрежден особый судный приказ Большого Дворца. Этому приказу принадлежало также право назначения воевод во все зависевшие от него города. Особенно странно, что тому же приказу были подведомственны все гражданские интересы духовенства как белого, так и черного; под последними разумелось духовенство монашеское. Все гражданские тяжбы духовенства разбирались этим приказом, по крайней мере до 1640 года, когда был учрежден новый приказ — Монастырский; однако последний просуществовал лишь до 1677 года и был снова присоединен к приказу Большого Дворца. Если прибавить, что время от времени учреждался специальный приказ для снабжения дворца хлебом, другой — для наблюдения за производством серебряной и золотой посуды к царскому столу и церковной утвари, а третий — для своевременного служения панихид по покойным царям, великим князьям и членам царствовавших домов, то ясно станет, какая царила путаница в распределении функций между этими учреждениями.

Нам незачем приводить список хотя бы важнейших из приказов. Достаточно будет отметить, что особый Посольский приказ ведал дела по дипломатическим сношениям, как и с агентствами других стран, учрежденными в России. Возбуждался ли вопрос о разрешении иностранцам въезда в Россию или о разрешении русским выезда из нее — оно подлежало компетенции названного приказа. Он же являлся и чем-то вроде высшего почтового управления, так как почта находилась в руках иностранцев и функционировала лишь по большим дорогам, ведшим за границу. Назначение пожизненных бенефиций в вознаграждение за военную службу было сосредоточено в руках другого специального приказа — Поместного. Заведывание армией было разделено между большим числом учреждений этого рода: одно ведало стрельцов — постоянное пехотное войско, созданное во времена Василия III, другое — недавно — в царствование Алексея — образованную кавалерию, еще два других — легкие казачьи войска и иностранные полки, находившиеся на русской службе, и т. д. Равным образом, и финансовое управление находилось в ведении нескольких приказов и одного специального — так называемой Большой Казны. Кроме того, некоторые отдельные провинции, как Сибирь, Малороссия и прежнее Казанское царство находились в заведывании особых приказов. Этих кратких указаний об организации русских приказов вполне достаточно, чтобы показать отсутствие строгого разделения функций финансовых, административных и судебных в течение XVII века, хотя некоторые приказы — например так называемый Разбойный, уже имел вид уголовного суда для тяжких преступлений.

Обратимся теперь к низшим и подчиненным судам. Со времен Ивана Грозного уголовные преступления разбирались в первой инстанции выборными судьями округов, называвшимися старостами; позже компетенция этих судей была распространена, по крайней мере в городах, и на гражданские дела. Но выборные судьи жили не жалованьем, а вознаграждением с тяжущихся, и потому стали вскоре столь же вредными и ненавистными, как и служившие по назначению воеводы. Впрочем, система разрешения гражданских споров выборными судьями применялась, по-видимому, не особенно строго, иначе бы члены собора 1642 года не жаловались на то, что их разоряют воеводы, назначенные в города вопреки существовавшему некогда обычаю посылать их только в пограничные крепости. И если вспомнить, что уголовное правосудие, отправлявшееся воеводами и их дьяками, было столь же бесчеловечно, как и во всей остальной Европе того времени, то нечего будет удивляться бесконечным жалобам на обращение с виновными и ненависти простого народа к русским боярам, занимавшим судебные должности. Смертная казнь, например, назначалась не только за убийство, но и за всякие государственные и религиозные преступления: фальшивомонетчикам вливали в горло расплавленный металл; а преступивших словом против особы царя наказывали кнутом и отрезали им язык.

Усилению ненависти простого народа к высшим классам способствовало в эту эпоху еще и то обстоятельство, что русское дворянство при прямой поддержке царя завершило столетний процесс превращения русского крестьянина из свободного земледельца в раба. Этот вопрос, заслуживающий специального изучения, не может быть изложен здесь с необходимыми подробностями. Мы ограничимся кратким указанием тех фактов, которые вызвали уничтожение некогда существовавшего права сельских арендаторов быть выкупленными в случае замедления в платеже арендных денег каким-нибудь соседним дворянином, переселявшим их затем на свои собственные земли. Обыкновенно этим обычным правом пользовались наиболее богатые из дворян. Поэтому неудивительно, что, желая оградить интересы менее богатых, правительство ограничило право крестьян переходить от одного помещика к другому одним определенным днем по окончании жатвы — Юрьев день — и разрешило помещикам искать беглого крестьянина в течение пяти лет со времени его побега.

Меры этого рода были приняты в конце XVI столетия, когда Борис Годунов, избранный впоследствии на царство, был всевластным правителем страны при неспособном сыне и преемнике Ивана Грозного. Поэтому неудивительно, что в смутное время русские крестьяне решили выставить и своего претендента; таковым был самозванец Болотников. Он не внушал никакого доверия ни высшим сословиям, ни средним, но — по документам того времени — за него стояли беглые крепостные крестьяне и недовольное население пограничных городов. Казаки и стрельцы также в числе первых оказали ему поддержку. Говоря в своих проповедях о разосланных новым претендентом грамотах, патриарх Гермоген сообщает, что в них заключался приказ всем боярским крепостным убивать своих господ и истреблять их семьи. Болотников обещал, что боярские имения и бенефиции перейдут в руки простого народа и что крестьяне наравне с другими получат право быть воеводами и дьяками. По так называемым Никоновым летописям эти обещания легко нашли себе веру. Жители городов захватили бояр и бросили их в тюрьму; их дома подверглись разрушению, их имущество — грабежу, их женщины — насилию. Предводительствуемые Болотниковым, который сам был беглым крепостным, отряды бунтовщиков подступили к самой Москве. Другие отряды составились из финских инородцев, известных под именем мордвы и восставших оттого, что русские колонисты и служилые люди завладели их лучшими землями; они охотно стали под знамя четвертого претендента, терского казака, выдававшего себя за Петра, сына царя Феодора. Все эти отряды были, разумеется, в конце концов уничтожены, но сам факт восстания крестьян по призыву претендента для протеста против общественного строя страны внушал сомнения насчет возможности доведения до конца закрепощения крестьян. К несчастью, Романовы не обратили никакого внимания на это предостережение и царь Алексей ввел в Уложение главу, по которой запрещалось кому бы то ни было принимать на свои земли беглых крестьян; предельный срок, по истечении которого владельцы теряли право требовать обратно своего крепостного, был, таким образом, отменен.