Парижское таро - Мануэла Гретковская

— Знаешь, почему люди курят? — Он порылся в карманах. — Им кажется, что они несут свет, пусть он освещает лишь кончик их носа… горячая точка света и тепла в этом б… мире. — Спичек не было. — Мне даже курить не хочется. — Он разломил сигарету. — И не введи нас во искушение.

— Ты бросаешь курить?

— Не окурки меня искушают, но смерть. Я думал, почему так, — оказалось, все очень просто: смерть — следствие греха, а грех притягателен. Забыл тебе сказать — она меня преследовала.

— Эва? — удивилась я такой перемене: до сих пор Михал бегал за Эвой, умоляя встретиться и поговорить.

— Нет, Эва порой приходит ко мне во сне и глядит огромными глазами цвета пиццы. Меня преследовала голова, череп — тот, из вертящегося фонтана у Бобур. Я проходил там много раз, и ничего… разбрызгивая воду, кружились пластмассовые кубики, рты, шляпы, череп. А вчера я шел в библиотеку и почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернулся и увидел его — он старался не выпускать меня из виду.

— Михалик, череп в фонтане у Бобур всегда вертится, это твои фантазии.

— Но он упрямо поворачивался именно ко мне. Он следил за мной, я слышал его голос. Ты, конечно, скажешь, Шарлотта, что у меня галлюцинации… плеск воды, шум ветра — возможно, но вода в фонтане не смогла бы сказать моей голове: «Живой, значит — еще не умер».

— А череп из нашего холодильника никогда тебя не преследовал? — Я подлила Михалу вина.

— Череп Томаса в холодильнике — это наш домашний череп, он не считается, это все равно как если черный кот перебегает тебе дорогу в собственном доме. Ничейный кот на улице — другое дело.

Стакан выскользнул у клошара изо рта и упал на пол.

— Небьющийся, специально для меня купили, — похвастался он.

— Он бросает стакан, когда хочет поболтать с клиентами, — отозвалась из-за стойки Жюльет Греко, подводя черной тушью глаза.

Михал поднял стакан и поставил его перед клошаром.

— Хотите еще вина? — спросил он старика, который не сводил глаз с нашей бутылки.

— Угу, — толкнул тот в ответ стол. Оживившись, он замахал ногами и вдруг закричал по-русски: «Bystro, bystro!», торопя Михала, который наполнял небьющийся стакан.

— Где вы научились? Прекрасное произношение, — восхитился Михал.

Старик залпом выдул божоле и облизнулся:

— Пока меня не парализовало, я был русским, теперь я клошар. За это «bystro» мне наливают, потому что не понимают, что это значит, и просят объяснить. Я рассказываю, что после поражения Наполеона голодные русские солдаты шатались по Парижу и, желая побыстрее поесть и выпить, кричали официантам в кафе: «Bystro! Bystro! Еще бутылку!» Отсюда название «бистро» — быстро поесть, быстро выпить.

— Заказать вам еще? Шарлотта, у тебя есть деньги? — Михал высыпал из кармана мелочь.

Клошар, увидев, что мы не решаемся потратить на него последние франки, исполнил свой коронный номер. Прислонившись парализованным туловищем к стене и размахивая ногами, он пискляво затянул:

— Расцветали яблони и груши, один, два, три, расцветали…

Я положила на стойку монеты. На прощание Жюльет Греко взмахнула накладными ресницами. Михал закинул в кафе банку, и мы бегом успели на последний поезд метро в 0.35.

Томас закончил свою кандидатскую, перестал ходить в библиотеку и институт. Сделал в мастерской, кухне и ванной генеральную уборку. Он сунулся было со щеткой и ведром в коридор, но там столкнулся с разъяренной мадам Аззолиной.

— Это еще что за новости? Вы первый, кто недоволен тем, как я мою лестничную клетку!

Томас ретировался, уверяя консьержку, что просто в восторге от ее методов уборки и просит принять выражения почтения и восхищения ее талантами. После чего мы целую неделю спотыкались о демонстративно растраченные по всей лестнице ведра, сунутые между поручнями щетки и прочее снаряжение мадам Аззолины.

Ксавье уходил по утрам в столярную мастерскую, Михал — в Бобур. Томас помогал мне с покупками и готовкой.

— Чеснок мелко порезать, почистить две луковицы, — диктовал он, глядя в кулинарную книгу.

— Какие скучные все эти рецепты, — вздыхала я, помешивая в кастрюле бульон с сыром и вымоченными в белом вине грибами.

— Вовсе нет. — Томасу нравилось замешивать тесто для пиццы. Он лепил человечков и украшал их ломтиками помидора. — Лук, например, — мистическое растение. Подумай о тех, кто исповедует святой лук, их в Париже четыре тысячи. Основателю секты было видение бессмертной природы лука. Если каждый год подрезать зеленые отростки, жизнь лука будет вечной. То же самое произошло бы и с мужчинами, согласись они кастрировать себя, вместо того чтобы зря расходовать жизненную субстанцию. Несложная хирургическая операция, в результате которой происходит спиритуализация сперматозоидов, а кастрат обретает вечную жизнь по образу и подобию с отрезанными перьями лука. Если, конечно, он обратится в луковую религию. Какая простая и гениальная аналогия! У тебя красивые руки, Шарлотта, передай их красоту супу.

— Приготовить из них бульон? — Я бросила в кастрюлю порезанную петрушку.

— Это метафора. Красивый бульон — это вкусный бульон, красота твоих тонких рук должна алхимическим образом превратиться в аромат прозрачного супа. Можно попробовать? — Томас взял у меня нож. Положил в рот кончики моих пальцев. — Лук, петрушка, — сцеловывал он остатки фарша. — О, вот твой вкус, под ногтем.

Суп закипел, и, пытаясь его спасти, я вырвала руку. Томас старательно вытер залитую плиту.

Закурлыкал звонок.

— Wer ist das?[30] — крикнул он, выжимая полотенце.

И смутился:

— Что я несу… Кто там? — повторил он по-французски.

Потеряв терпение, человек на лестничной клетке пнул ногой державшуюся на честном слове дверь. Томас пошел открывать.

— Ногами обязательно? Дверь выбьешь.

Михал не обращал на него внимания. Он бросился к подиуму и извлек из-под пледов тетрадь:

— Есть! Не пропала. — Тут он вспомнил о Томасе. — Я ключ потерял, думал, вы не слышите. Простите. — Он завернулся в одеяло с головой и замер. Мы с Томасом пообедали, а он продолжал сидеть неподвижно.

— Что с ним, он спит? — спросила я шепотом.

Томаса странное поведение Михала не беспокоило.

— Не мешай ему, он тренируется в могилу. Займемся лучше твоими картами. Фокусник, Смерть и Дурак. Ты удивлялась, почему ни в одной книге о таро об этом не говорится. Вероятно, потому, что эта деталь практически незаметна. Она окажется важной, если мы обратимся к довольно древней традиции, в которой повторяется этот мотив.

Смерть хромает — ничего удивительного, ведь скелет легко рассыпается на части и теряет кости. Но почему хромают на правую ногу Фокусник и Дурак? Первая и последняя карты. Начало и конец, но чего именно? Чего-то, случившегося в начале, чей конец будет в конце. Думаешь, ерунда? — Томас перестал грызть ручку. — Я объясняю самыми простыми словами. Тринадцатая карта — решение загадки. Случайно это совпадает с ее значением в таро: выход из сложной ситуации, разгадка тайны. Смерть попирает ногой голову Королевы. Тебе эта картинка ничего не напоминает?

И вражду положу между тобой и между женою,и между семенем твоим и между семенем ее;оно будет поражать тебя в голову,а ты будешь жалить его в пяту.

С того момента, как Ева вкусила яблоко, мы обречены на смерть. Смерть — последствие греха, на роде человеческом лежит печать зла, он искалеченный, хромой. Несмотря на это увечье, он пытается удержать равновесие и избежать новых падений на пути к совершенству. Другая версия того же самого увечья, хромоты на правую ногу, содержится в апокрифах богомилов девятого века: Дьявол вылепил человека из глины, но неудачно. Через правую стопу в землю стекала жизненная энергия человека.

Есть такая еврейская книга, Сефер га-Зогар, главный текст каббалы, основа буквенно-численных комбинаций. Если каждой карте таро соответствует буква еврейского алфавита, то буква «алеф» — это Фокусник, «мем» — Смерть, «шин» — Дурак, так написано в Сефер га-Зогар. Буквы еврейского алфавита делятся на десять одинарных, семь двойных и три «материнские». К какой из этих трех групп относятся «алеф», «мем», «шин»? Это «материнские» буквы… Можно найти и другие связи между Фокусником, Дураком и Смертью. Так, у Дурака есть имя, но нет числа. Смерть обозначена числом тринадцать, но не имеет имени, вместо него черный прямоугольник.

В старинных таро только две карты назывались по-арабски: «Пагад», то есть «Хозяин счастья», другими словами, Фокусник, — и «мат», что означает «смерть».

Помнишь загадку, которую загадал Сфинкс: кто утром ходит на четырех ногах, днем — на двух и вечером — на трех? Ответ: Человек. Предположим, что Фокусник, Смерть и Дурак рассказывают нам историю хромого человека. Карты таро — это арканы, то есть посвящение в тайну, загадка и частичный ответ на нее. Сфинкс спрашивает, что это за странствующее во времени существо, таро спрашивает — кто это… Оно ассоциируется с сумерками Сатурна, властителя бренности и смерти, опирающегося на косу, которая заменяет ему покалеченную ногу. В полдень он — юноша в расцвете сил, не нуждающийся в палке Фокусник. Утром — неразумное дитя, на четвереньках убегающее в неизвестном направлении, движимое одному ему ведомыми желаниями. Глупенькое дитя, Дурак. Но Дурак идет выпрямившись, он подобно Смерти опирается на палку. Можно считать, что у него три ноги, но не четыре, как подсказывает загадка. Однако имеется и «четвертая нога» — через плечо Дурака переброшена вторая палка, которой он может пользоваться в своих безумных странствиях, превращаясь в существо о четырех ногах.