Итальянские и русские любовники - Таормина Феникс

class="p1">– Понятно. – сказала я. А про себя подумала о том, что англичане более спокойный народ. Мы – русские не можем молча терпеть неудобства. Обязательно выскажемся.

Про красоту нашего метро Патрик мне ничего не говорил. Видимо, из зависти. Метро Лондона это капец какой отстой в сравнении с московским. Зато Патрик усиленно обращал мое внимание на то, что "русский народ не имеет манер". Я с ним соглашалась. Потому что о том, что "русский народ не имеет манер" я знала не только от Патрика. По телевизору буйным цветом цвела антироссийская пропаганда. Иногда, я сама считала, что мы как народ не очень. Меня в этом почти убедили по телевизору.

Ну, просто тупиковая ветвь цивилизации, а не страна. И народ, отстойней некуда. Отголоски тех времен можно поймать по 2024 год в некоторых московских офисах, финансово зависящих от Европы.

При Петре 1 их функцию исполняли старообрядцы. Офисные сектанты от них ничуть не отличаются. Только вера у них одна: Россия – отстой. И никакими доводами эти отголоски 90-х не выбить. Метод Моисея, разве что. Пока не вымрет поколение, поднявшееся в 90-е на разграблении страны. Возможно, вместе с тем поколением уйдет антироссийская идеология.

Так как Патрик слишком часто сравнивал русский народ с английским не в пользу русского, я потихоньку закипала. Однажды, я не выдержала и горячо возразила:

– Хотя, по твоему мнению, русский народ не имеет манер и не умеет себя вести, как вы в Англии, у нас совсем другое отношение друг к другу в семьях, чем у вас. Например, мы не сдаем наших родственников в дома престарелых, как вы, а ухаживаем за ними сами! И вообще! Мы очень добрые, мягкие и гостеприимные с близкими и друзьями. С чужими людьми и прохожими теплоту проявлять у нас считается неуместным. Ты просто нас не знаешь и судишь о нас поверхностно! – кипятилась я.

Мне было обидно за мой народ. Почему я должна высмеивать мой народ с каким-то заезжим англичанином? Я что продалась ему с потрохами что-ли? Не позволю плохо говорить о моей стране и моем народе никому! Я сама могу ругать наших людей, наших мужчин на чем свет стоит, но потешаться без удержу с иностранцем над моим народом я не буду! Кипел мой разум возмущенный, что называется.

В том, что наши люди не сдают своих родителей в дома престарелых я преувеличивала. Сдают и еще как! Только это у нас в обществе осуждается и не является широкой практикой, как на Западе.

И не каждый Запад отказывается от своих родственников в пользу дома престарелых. Итальянцы, например, так не делают. Они нанимают персонал по уходу на дому. Ну, итальянцы к нам русским ближе всех по менталитету. И мы постоянно у них чему-то учимся. Потому что, есть чему. Но это открытие у меня было впереди.

Еще Патрик очень любил шутить на тему бандитов и сдачи иностранцев и его лично на органы русскими мафиози.

Но, любая шутка, повторенная много раз превращается в глупость. Патрик, скорее всего, действительно боялся, что я окажусь какой-то подставной мафиозной штучкой, чтобы его драгоценные органы, истощенные вегетарианством, сдать куда-то на продажу. Он повторял эту шутку в самом начале нашего знакомства и в самом конце.

Меня начала утомлять его непробиваемость. Неужели он не понял, что я порядочная русская девушка, которая забабахала тур его мечты? Да ни одно туристическое агентство не показало бы ему за неделю столько, сколько показала ему я! За его, правда, деньги.

Но! Патрик оплачивал только питание и проживание. Питались мы в Макдональдсе или покупали еду в магазинчиках. В самом начале нашей встречи в Москве мы посетили китайский ресторан. Там были такие огромные порции, что мы забрали еду домой. Больше мы на рестораны время не тратили, потому что мы тратили его на экскурсии.

Еще Патрик подарил мне словари. Не потому что он ботан. А потому что я – ботан. Это я попросила его купить мне Оксфордский толковый словарь. Патрик посчитал, что одного словаря будет мало и купил мне 2 Оксфордских словаря. Толковый словарь и словарь синонимов. Стоимость около 50 фунтов стерлингов каждый. И еще одну книгу на английском языке. Дин Кунц. В совокупности словари и книга весят не менее 6 килограмм, а может больше. Как он их только дотащил? Стоимость словарей на современные деньги составляет около 15 тысяч рублей, а с учетом инфляции и все 20. И еще он купил мне духи Шанель Шанс в розовом флаконе. 100 мл. Сейчас флакон таких духов стоит у нас почти 25 тысяч рублей. Хороший мальчик! Я подарила духи маме. Мама так и называет их "Патриковы духи". Это ее любимый аромат. Когда мама использовала "Патриковы духи", я купила ей такие же. В Париже. В аэропорту Шарль-де-Голь.

Я благодарна Патрику за эти книги. Они мне пригодились потом в учебе. И каждый раз, открывая словари, я вспоминаю о нашей с ним эпической поездке по Москве и Питеру и про мои разрушенные мечты о замужестве за англичанина.

Несмотря, ни на что. Я вспоминаю о Патрике с теплотой и желаю ему счастья. С какой-нибудь вегетарианкой. Мясоеду и вегетарианцу вместе быть очень тяжело. Я убедилась в этом на собственном опыте.

Патрик был вегетарианцем с 19 лет. К 36 годам он выглядел лет на 10 старше. Ну, мне так казалось тогда. Кожа в пятнах. Большая лысина, а остатки волос почти седые. Патрик не был мистером Вселенная от вегетарианской пищи. Хотя, адепты вегетарианства обещают потенцию, как в 20 лет и вечную цветущую молодость тем, кто откажется от нормальной еды в пользу растений.

На практике вегетарианцы представляли собой жалкое зрелище. Плохие зубы, плохая кожа, тусклые, выпадающие волосы. Неприятный запах изо рта. Брезгливость. Физическая слабость. Все эти симптомы я наблюдала у одноклассницы Люды. Но ей немного помогала молодость. 16 лет это вам не 36. В 36 лет Патрик выглядел хуже наших пьющих металлургов.

Возможно, вегетарианство снизило не очень высокий гормональный фон Патрика. Но, возможно, Патрик был немного голубой ориентации и русская девушка ему была нужна как прикрытие и как мать для его ребенка.

Может быть, роди я ребенка Патрику, он бы его отобрал. Но, чтобы я родила ребенка Патрику, он должен был проявлять хоть какую-то мужскую инициативу. А с этим была огромная проблема. И проблема эта была не во мне, а в самом Патрике.

Как сказал потом один значимый для меня итальянец:

– Нет еды, нет секса, нет