Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса - Светлана Шиловская

— А где портрет сестры твоей мамы, то есть Брониславы?

— Тетя свой портрет держит у себя, не хочет с умершими.

— Но ведь портрет твоего отца тоже здесь, в этом зале.

— Все, кому положено, здесь! И зачем, Оля, ты именно сюда привела гостью? — внезапно раздался резкий мужской голос.

В дверях стоял молодой человек лет тридцати, с пышной шевелюрой и щегольскими усиками, в пиджаке от Армани. Взглянув на свои золотые часы, пахнув французским парфюмом, он добавил:

— Прошу в гостиную, туда подадут чай и кофе.

— Это мой брат Родион. А это Галина. Пожалуйста, познакомьтесь, — попыталась сгладить ситуацию Олечка.

— Очень приятно, как вас по отчеству?

— Галина Павловна.

— А я Родион Олегович. Значит, наша малышка-глупышка вас сразу в этот покойницкий зал?.. А ведь у нас есть что посмотреть. Хотя бы коллекцию оружия. Но сейчас в гостиную, а то все остынет, прошу.

Не помню, какими лабиринтами мы прошли в большую, с арками и колоннами комнату, точнее, в «шкатулку» — сплошь задрапированную. Стены обтянуты дорогим гобеленом, как в старые времена, окна зашторены мягкими портьерами, кругом горели бра, канделябры, подсвечники. Света — хоть отбавляй! Но показалось душновато от всего окружающего — кресел, банкеток, диванчиков, обтянутых кроваво-красным бархатом. Чайный столик сверкал сервировочными приборами. И тот же в неслышной обуви человек сновал туда-сюда с подносами: подал чай, кофе, пирожные, печенье трех сортов и фрукты.

Усевшись в предложенное маленькое креслице, я не знала, куда деть свою сумочку. Пристроив ее на колени, как Ирка, начала от волнения. теребить застежку и, кажется, нечаянно открыла. Но во время чаепития этого не заметила. Молодой хозяин строил улыбки, даже пытался сыпать анекдотами, вполне приличными для слуха, но глупыми. Видимо, считал одну из слушательниц еще несмышленой, а другую серой по определению. Родион дважды куда-то удалялся и возвращался все более веселым.

— Это он уже в буфетной коньячком заправился, скоро уедет, потерпим немного. Галя, ты ведь не уйдешь после чая? — прошептала, наклонившись через стол, Оля.

Я не успела ответить. Не заметив салфетку на столе, полезла в сумочку за своим носовым платком (мне казалось, что я вся в испарине). И тут посыпались мои рисунки, которые я сунула в блокнот перед поездкой. После посещения замка я ведь собиралась побывать в Глотовке и показать кое-кому наброски.

— Ой, а этот, с большим носом, мне знаком! Родик, я его видела с тобой у ворот, он приезжал. Только в гости ты его не пригласил. Мне показалось — тип неприятный. Галя, ты этого грузина, или, как его… знаешь?

— Дайте, Галина Павловна, я посмотрю, о каком таком знакомом, да еще кавказской национальности, идет речь?!

Родион буквально выхватил у меня из рук рисунок, отстранив наклонившуюся ко мне Олю.

— Сестра, ты что-то путаешь. Не знаю такого. Он кавказец, да. Но они мне кажутся все на одно лицо.

— Нет, Родя, ты же знаешь, я рисую и лица хорошо запоминаю. И Галина художница, мне тетя об этом сказала. И я ей хотела бы свои рисунки показать. Галя, ты рисуешь в основном портреты? А с меня можешь сделать портрет, прямо сейчас начать?

— Ольга, угомонись. Галина Павловна в гостях, а не на пленэре. Не работать и не угождать твоим капризам пришла.

— Да, Олечка, как-нибудь попробую сделать с тебя набросок. Обычно я с друзей, знакомых как бы по инерции делаю рисунки. А портрет — это слишком громко сказано, я всего лишь художник-график. Главное — уловить линию, абрис, наиболее яркие черты. Теперь хочу попробовать, как когда-то, писать акварели, ведь здесь такая прекрасная природа, просто чудо.

Я говорила подряд все, что хотела сказать, пытаясь как-то сгладить явно назревавший конфликт. Но Родион, растеряв улыбки, на которые еще минут пять назад был щедр, вернув набросок, хмуро спросил:

— Так это ваш знакомый, если, как я понял, вы случайных людей не изображаете?

— Нет, знакомый моего племянника… по бизнесу.

— У вас еще что-то упало.

— Да это совсем не интересно, — покраснев, я нагнулась и пролепетала: — Эта работа еще не закончена, и это тоже знакомый моего э… племянника.

Вдруг Родик сел напротив меня, закурил сигару и сказал:

— Блокнот и фломастер, я вижу, у вас всегда с собой. А вот меня прямо сейчас вы нарисовать смогли бы?..

— Но ты же собирался уезжать! И сам сказал, что Галина сюда отдыхать пришла. Я ей еще свои рисунки не показала.

— Оля, сходи в сад срежь лучшие розы доя нашей гостьи.

Оля, то ли фыркнув, то ли всхлипнув, убежала, а во мне долго сдерживаемое раздражение готово было выплеснуться наружу. Но я вовремя вспомнила, что обещала Агаше вести себя, как английская леди.

И все же я не сдержалась, выплеснула на бумагу свое мнение об этом самодовольном типе. Получив от меня через несколько минут готовый набросок, Родион сказал медленно, с расстановкой:

— Неужели я такой надутый франт?! Хотя, это всего лишь маска. Мадам, вы хороший, а главное — быстрый фактограф, подпишите рисунок мне на память.

— А вот это тебе, Галя. Эти розы стойкие, долго не опадут. — И Оля протянула мне большой букет огненно-красных роз. Она не знала, что я люблю желтые, точнее, любила когда-то…

— Во-первых, почему на «ты» к Галине Павловне, во-вторых, она уже сказала, что спешит. Сделала нам честь своим визитом, тебя, малявку, проведала, но ведь у нее свои дела.

Олечка, насупившись, что-то говорила и говорила. На глазах снова выступили слезы. И они были как два больших прозрачных блюдца. Мне ее стало жаль. Но выхода не было — молодой хозяин меня явно выпроваживает, причем резко и поспешно. И я сказала, обращаясь только к Оле:

— Мы ведь с тобой давно перешли на «ты», и рисунок с тебя я сделаю по памяти, подпишу и подарю. А сейчас мне действительно пора.

— Спасибо, дорогая Галя. — И Оля бросилась обнимать меня и укололась о шипы роз. Слизывая тут же выступившую кровь на пальце, покосившись на брата, обиженно пробубнила: — Все из-за тебя, и почему ты сегодня не уехал как обычно!

— Ну вот и разнюнилась, как маленькая девочка. А считаешь себя взрослой. Я сегодня в Москву, поэтому выезжаю позже.

— Тогда закажи мне такую же косметичку с моим знаком Зодиака, которая у меня пропала, — уже с капризными нотками выразила Оля свою просьбу.

Родион пообещал привезти вещицу взамен утерянной. И подхватив меня под руку, направился к выходу, снова демонстрируя букет своих разнообразных улыбок.

Я не помню, как очутилась в машине. Обуревавшие меня мысли, толкаясь одна о другую, были неуправляемы. Хотелось перевести дух, собрать в кучку впечатления и только потом двигать дальше. И я, заметив спуск, съехала на обочину, поставила машину за придорожным кустарником.

Первое, что не давало покоя, — как Олина косметичка оказалась в низине рядом с трупом? Если ее кто-то у нее выкрал и подбросил, то зачем? И второе: почему Родион скрыл свое знакомство с этими братками? Наверно, он с ними связан какими-то грязными делишками, скорее всего, денежными.

Не успела я заостриться на этой мысли, как услышала шум подъезжающей машины. Прислушавшись, поняла: две машины двигаются навстречу друг другу. Господи, да я же от замка шуровала по персональной дороге Хванского, а нужно было свернуть на асфальтовую, ведущую в сторону коттеджного поселка. До какой же степени я была взбудоражена, что ехала на автопилоте! А теперь ничего не остается, как отсидеться и понаблюдать.

Я выглянула из-за кустов и увидела джип «чероки» — тот, что стоял во дворе замка, и подъехавшую к нему «ауди». Сбросив туфли и не обращая внимания на то, что колет пятки, я неслышно проскользнула и заняла более удобную позицию. Так, наверно, сидят в засаде сыскари. Сначала был слышен только мужской голос, потом взвился чей-то женский:

— Пока достала половину суммы. Я ведь тебе не Господь Бог!

— Но ты, ты же обещала! И знаешь, что сегодня последний срок! Они уже сюда приезжали. Это теперь и нашей глупышке Оле известно, и проныре-художнице.

— Что ты такое несешь?

— Что слышала. Она только что от нас уехала. Причем показала наброски тех двоих.

— И ты, слизняк, трус, упустил!

— А что я должен был сделать?

— Ну, хотя бы узнать… Ладно, это я возьму на себя. Мне начинает надоедать… Не так уж эта кустодиевская баба проста, как кажется. Какой ты все-таки кретин! Ну все, поезжай, проси, чтобы подождали дня два. Как только хозяин вернется, я все улажу. А пока мне надо заняться важным делом.

— Ну, конечно, только твои дела имеют значение! Смотри, Броня, я молчать уже устал. Молчание — золото, если его позолотишь. Прости за каламбур.

— Хватит, Родик! Вали, да не надирайся! Мне доложили — во всех московских кабаках отметился! А сейчас как никогда нужна трезвая голова. Тебе сколько ни дай — промотаешь!