Золотые нашивки - Юрий Дмитриевич Клименченко

мир…

Зойка сидела, подперев голову руками, и думала о своей жизни. Неужели она навсегда останется буфетчицей? Ей уже двадцать лет. Изо дня в день одно и то же. Завтрак, обед, ужин, грязная посуда и уборка кают. А потом ей станет тридцать, сорок — и все та же тряпка в руках и жирные тарелки?

Вспоминалась Елена Павловна — буфетчица с «Алдана». Может быть, и для Зойки уготована такая же судьба? Без любви, без души, без радости. Один, второй, третий… От таких мыслей ей делалось страшно, тоскливо, хотелось забиться в каюту, никого не видеть и не слышать. Нардин был далек и недосягаем. И от этого становилось еще горше.

Когда «Ригель» приходил в порт, Зойка в своей модной стеганой черной курточке сходила на берег. Она гуляла одна по улицам, прислушиваясь к шуму города, рассматривала витрины, останавливалась у входов в театры, сидела в тенистых аллеях садов. Ей встречались огромные объявления с приглашением на работу. Она подолгу стояла перед ними, перечитывала по нескольку раз, старалась представить себе, как бы она работала там… Но никогда не заходила в отдел кадров для того, чтобы узнать обо всем подробнее. У Зойки не хватало решимости уйти из своего спокойного, сравнительно обеспеченного мирка, где всегда тепло, светло и надежно.

Сначала Зойка жила на «Ригеле», а через год получила комнатушку за городом. Комната была скверная: узкая, с окном, выходящим во двор, где стояли мусорные баки. В своей «квартире» Зойка бывала редко. Она не любила пригород. Ей становилось грустно и одиноко от тишины, шума ветра в ветвях деревьев, шуршания опавших листьев на дороге, когда она шла со станции домой. Идти было далеко.

В доме главным образом жили отставники. Они получали приличные пенсии и радовались чистому воздуху. Их жены, чтобы не скучать, работали в местных учреждениях. Вечером они ходили друг к другу в гости. Судачили, сплетничали или играли в карты. Зойку они не замечали. Здравствуйте и прощайте.

Во время стоянок на «Ригеле» становилось скучно. Все старались как можно больше времени провести вместе со своими близкими, знакомыми, даже иногородние курсанты убегали к своим девушкам. У Зойки же никого не было. К дальней тетке она не заходила. Там жили своей жизнью, не оставив в ней места для Зойки.

ЛЮКА

Тронев хотел повидать Люку до отхода парусника в плавание. Он дошел до ближайшего автомата, набрал номер.

— Люся, — сказал он, когда услышал в трубке знакомое «алло», — завтра мы уходим в море. Может, встретимся?

— Приходи. Я дома. Простудилась, — после некоторой паузы ответила девушка.

Тронев познакомился с Люкой прошлым летом. Познакомились они случайно. Сидели на одной скамейке в саду и разговорились. Вызывающе модно одетая, Люка выделялась среди окружающих девушек.

Длинноногая, с тонкой талией, с черными распущенными до плеч волосами, очками на остреньком носике, она понравилась Виктору.

Люка приехала из Магадана и училась в Институте холодильной промышленности. Она снимала комнату у бойкой, языкастой старушки. Хозяйка относилась к жиличке почтительно, потому что раз в месяц из Магадана от родителей Люке приходили переводы на солидные суммы. Старуха называла Люку Людмилой Сергеевной, а за глаза Люськой. Тронев ненавидел хозяйку. Ее двусмысленные улыбки, которыми она встречала курсанта, вызывали у него отвращение.

К Люке часто приходили товарищи по факультету. Хозяйка жаловалась соседке:

— К Люське что ни день, то новый является.

— Ночуют? — плотоядно щурилась соседка.

Старуха многозначительно поджимала губы, хотя у Люки позже двенадцати никто не засиживался.

— Входи, Витя, — сказала Люка, открывая Троневу дверь. — Не смотри на меня. Я совсем больна, и нос распаялся.

— Ты что же не пришла на вечер? Я тебя ждал-ждал, — сердито сказал Тронев, снимая пальто.

— Не смогла.

— Но ты же обещала.

— Мало ли что я обещала. Занята была.

— Надо держать свое слово.

— Вот и держи. Не могла прийти, и все. Как дела? — спросила Люка, когда Виктор расположился на диване. — Уходите в плавание?

— Ага. Завтра.

— Уже? Быстро вы собрались.

— Будешь мне писать?

— Нет. Я не люблю писать письма.

— Жаль. Зачеты сдала все?

— Ой и не говори. Кое-как перевалила.

Люка с восторгом принялась рассказывать о том, как сдавала зачеты, о ребятах и девчонках, которых он не знал. Говорила без умолку.

В дверь просунулась голова хозяйки.

— Людмила Сергеевна, чайничек ваш закипел.

— У… баба-яга, — прошептал Виктор.

Люка пошла в кухню и вернулась с алюминиевым чайником. Зазвонил телефон. Она выбежала в коридорчик. Голос ее зазвучал весело и непринужденно. Виктора кольнуло. С кем это она?

— Да, да… Заходи, пожалуйста… Можно сейчас… Буду рада… Нет, не одна… Моряк… Ну, приходи… Жду.

Она вернулась в комнату.

— Кто это? — ревниво спросил Тронев.

— Мишка Горлов. Он меня на зачете спас. Бросил шпаргалку.

— Ухаживает?

— Ага. Ухаживает. Так же, как и ты. Ухаживает!.. Какое слово старинное вытащил, чудак.

— Зачем же он к тебе в гости ходит?

— А ты зачем? Другим нельзя, разве? — вызывающе спросила Люка.

— Можно, но лучше бы ты его не приглашала.

— Забыла у тебя спросить. Тебе-то какое дело?

Назревала ссора. Они часто ссорились по всяким пустякам. Сейчас Виктору не хотелось этого, и он примирительно сказал:

— Ты права. Просто я думал посидеть сегодня с тобой вдвоем. Ведь расстаемся надолго.

Люка удивленно взглянула на Тронева.

— Что ж из этого? Мишка не помешает. Ты увидишь, какой он обаятельный парень.

— Очень он мне нужен.

— Когда придет, не забудь вызвать его на дуэль… — насмешливо сказала Люка.

— Я ему просто набью рожу, по-современному. Как ты на это смотришь?

— За что?

— Из ревности. Пусть не ходит к чужим дамам. Это не по-джентльменски, — скорчив зверскую физиономию, сказал Виктор. — Я убью его, и ты будешь приходить на его могилу с цветами.

— Отелло! Значит, ты влюбился в меня по-настоящему, раз хочешь убить ни в чем не повинного человека.

— Я не влюбился. Просто настоящий мужчина не терпит рядом себе подобных.

Раздался звонок.

— Это Горлов, — сказала Люка. — Пожалуйста, веди себя прилично, без всяких матросских штучек.

В комнату вошел высокий парень в больших роговых очках.

— Привет, Люсенька. Куксишься? Привет, — протянул он Виктору холодную ладонь.

Через минуту они с Люкой уже обсуждали свои институтские дела, совершенно забыв о Викторе. Горлов рассказывал про какие-то забавные случаи. Люка смеялась.

Виктор сидел нахохлившись, злился, его совсем не замечали. Наконец Горлов замолчал, вынул пачку сигарет.

— Будешь курить? — обернулся он к Троневу.

Виктор взял сигарету. Горлов щелкнул зажигалкой и со вкусом затянулся.

— Устал как черт за зиму, —