Мэрилин Монро - Дональд Спото

Безумное погружение Хьюстона в пучину азарта не было, как считали некоторые, побегом режиссера от проблем, вытекающих из необходимости сотрудничать с капризной звездой. В казино, расположенном в отеле «Мейпс», Хьюстон открыл себе кредитную линию еще до того, как Мэрилин появилась на съемочной площадке, и каждую ночь ставил там на кон сотни долларов за раз. Через десять дней сумма его ставок доходила уже до десяти—двадцати тысяч долларов за одну ночь; по словам одного знатока истории кино, Хьюстон тратил все доступные деньги на игру в кости, выигрывая, рискуя и проигрывая огромные суммы денег — «постоянно теряя, но не обращая внимания на то, сколько потеряно». Когда Мэрилин увидела, что делается по ночам, и заметила, как ее режиссер посапывает в кресле в то время, когда она беспокоится по поводу своей игры, случилось то, что легко можно было спрогнозировать: актриса еще более замкнулась в себе. Не располагая опорой в лице мужа-сценариста и не будучи вправе рассчитывать на проявления элементарной вежливости со стороны режиссера, Мэрилин испытывала чувство колоссального одиночества. Ей не доставило удовольствия, равно как и не польстило, предложение Хьюстона, который однажды вечером пригласил актрису в казино; пытаясь веселиться, как положено, она тряханула костями и спросила Хьюстона:

— Джон, о чем я должна попросить?

Его ответ был красноречив:

— Не задумывайся, дорогая, а просто бросай их — и всё. Такова уж твоя жизнь. Делай и не задумывайся[421].

Всеобщая расслабленность все более затрудняла работу над «Неприкаянными». Паула Страсберг, которая сейчас получала уже три тысячи долларов в неделю, Производила впечатление впавшей в беспамятство, но никто не знал, что это была начальная стадия рака костного мозга — болезни, которая убила ее шесть лет спустя. Как вспоминала Сьюзен, в 1960 году Паула уже принимала в огромных дозах наркотические вещества, которые тайно хранила в маленьком чемоданчике. В принципе, единственной ее заботой было счастье Мэрилин, с чем пришлось согласиться даже Хьюстону: «Считаю, что мы обижаем Паулу, — сказал он своей секретарше. — Ведь всем нам известно, что только благодаря ей фильм еще как-то держится». И это было действительно так — просто потому, что Паула в любую минуту была в распоряжении Мэрилин.

Тем временем от лос-анджелесских врачей Мэрилин к ней непрерывным потоком текли всевозможные таблетки[422]. Ральф Робертс и Руперт Аллан, которые вместе с Мэрилин отвечали за ее готовность к съемкам, удивлялись, когда Ральф Гринсон каждый вечер выписывал рецепт на триста миллиграммов нембутала (фирменное название барбитурана натриевой соли пентобарбиталовой кислоты); нормальная дозировка этого лекарства в качестве снотворного и тогда, и позже составляла сто миллиграммов, которые можно было непрерывно принимать не более чем две недели подряд, после чего организм привыкал к действию препарата и его эффективность ослабевала. После единовременного приема более чем двух граммов нембутала могло наступить серьезное отравление — даже с возможностью смертельного исхода.

Помимо этого местные врачи давали Мэрилин дополнительные дозы лекарства — и даже делали ей уколы. Миллер и тут не вмешивался: «Тогда я уже почти полностью был вынесен за скобки ее жизни». После этих препаратов Мэрилин погружалась во все большую депрессию, чувствовала себя более встревоженной и беспокойной, все чаще произносила что-то бессвязное и ходила пошатываясь. Ее мучили кошмарные сновидения, настроение менялось труднопредсказуемым образом, а лицо покрывалось сыпью. Тем не менее Мэрилин ежедневно работала. Руперт Аллан вспоминал, что актриса выходила из помещения, чтобы проткнуть булавкой капсулку секонала, перед тем как проглотить ее; а ведь этот способ увеличения силы воздействия лекарства вполне мог довести ее до смерти.

«Ежедневно утром мы заставляли ее встать, но это занимало столько времени, что обычно мне приходилось накладывать ей грим, когда она еще лежала в постели, — рассказывал Аллан Снайдер. — Девушки из прислуги вынуждены были, чтобы она проснулась, затаскивать Мэрилин под душ. Все, кто ее любил, чувствовали: происходит нечто страшное. Нас охватывало безграничное отчаяние. А Артур непрерывно портил и портил роль Розлин, и Мэрилин знала об этом».

Невзирая на всё, ей удалось отснять материал ко всем запланированным сценам, и к 10 августа картина опаздывала всего на две недели.

16 августа Джон Хьюстон потерял во время игры в кости шестнадцать тысяч долларов — этот его убыток стал причиной возникновения одной из самых отвратительных легенд, связанных с жизнью Мэрилин Монро. Указанные шестнадцать тысяч долларов увеличили суммарный игорный долг Хьюстона до более чем пятидесяти тысяч долларов, значительно превысив тем самым квоту, которую акционерное товарищество, выступавшее продюсером «Неприкаянных», было готово выделить на предоставление режиссеру кредита в казино. Затраты на производство фильма и так оказались огромными, и, когда Макс Янгстайн, вице-президент компании «Юнайтед артистс», приехал лично убедиться и проконтролировать, как протекает процесс реализации картины, ни у кого не было сомнений, что Хьюстон зашел слишком далеко. Именно в этот момент оба казино: и в отеле «Мейпс», и в Харрахе — начали напоминать режиссеру о необходимости расплатиться и погасить долг.

У Хьюстона был единственный выход: где-то быстро достать наличные. В противном случае производство картины пришлось бы прервать, поскольку денег не хватало даже на еженедельную выплату жалованья. Поэтому Хьюстон начал в бешеном темпе названивать друзьям в Сан-Франциско. Съемки продолжались, режиссер не заглядывал дальше чем на день вперед, но пока никто не отдавал себе отчета в надвигающемся кризисе. Хьюстон вечно хвастал, что «занятия азартными играми учат понимать одну важную вещь: деньги, черт их дери, ничего не значат»; но сейчас он начал терять это убеждение.

В субботу, 20 августа, Мэрилин полетела в Лос-Анджелес, как она часто делала, если в съемочном графике у нее образовывался незанятый уик-энд. Во время этих наездов она посещала докторов Гринсона и Энгельберга, получала лекарства и рецепты и, кроме того, по меньшей мере дважды встречалась с Монтаном, который как раз тогда заканчивал свою новую картину[423]. Правда, на этот раз французу необходимо было присутствовать в студии, и они не смогли увидеться. Мэрилин отправилась за покупками — ей срочно требовалось платье на мировую премьеру кинофильма «Займемся любовью», которая намечалась в Рино. Приобретя все необходимое, Мэрилин провела ночь в отеле «Беверли-Хилс», причем хорошо спала, и в воскресенье утром вернулась в Неваду, где запланированную премьеру пришлось отменить по причине отсутствия электроэнергии. В этой поездке Мэрилин сопровождали Ральф Робертс и Мэй Райс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});