Вандал (сборник) - Андрей Посняков

Глава 19. Пастырь

…ваш соратник —

не простолюдин…

…кровь благородная

видна по выправке!

«Беовульф»Осень – зима 483 года. Карфаген (Колония Юлия)

Девушки вовсе не казались испуганными – смуглые лица их большей частью не выражали вообще никаких эмоций. Просто усталость, просто потухшие глаза, устремленный в землю взгляд.

– А ну-ка, подними голову, дура! – каркающим голосом произнес низенький противного вида старик с плешью почти во всю голову.

Огромную отороченную мехом шапку он снял и крепко держал в руках – видать, прятал в ней золотые монеты, опасаясь, что здесь, в рыночной толчее, ушлые воришки живо срежут с пояса кошель. Да и то сказать – кто же в кошельке деньги носит? Особенно – в таких местах? Так, если только всякую мелочь.

– Хозяин! Эй, хозяин! – старик громко позвал высоченного бородача в длинном плаще, который, однако, на его фигуре смотрелся куцым. – Хозяин! Эй, уважаемый?

– Что тебе, любезнейший господин?

– Пусть эта рабыня поднимет голову… Да-да, вот эта! Ишь, упирается, словно лошадь. Она что у тебя, непослушная?

– Да что ты такое говоришь, уважаемый?! Это же сама покорность. Смотри, какие у нее ласковые глаза… Как у стельной телки! А грудь? Грудь какая! – Продавец без всякого смущения рванул на девчонке рубище, обнажив грудь и спину. – Потрогай… Ну, как?

– Гхм, гхм, – покашлял старик. – Не очень-то она и упруга.

– Ха, не упруга? Очень даже упруга, вот, смотри! – Работорговец принялся мять соски невольницы с такой силой, что бедняжка даже застонала и попыталась отстраниться, однако – куда там! Торговец делал все, чтобы подороже и поскорее продать свой товар. – Ну – как тебе? Глянь, какая стройная! Вот… – быстрым жестом купец сорвал с девушки последние остатки одежды, похлопал несчастную по бедрам и ягодицам. – Красота!

– Какая-то она сутулая… и худая, – проведя пальцем по позвоночнику невольницы, недовольно произнес плешивый. – Вон, ребра торчат! Это ж ее только откормить во сколько денег встанет!

– Да, девка худа, спору нет, – поддержал старика один из подошедших поближе зевак-покупателей, кривоногий тип в грязно-белом бурнусе. – Худа и уродлива.

– Уродлива? Худа? – взвился торговец, оскорбленный в лучших чувствах. – Да что бы вы понимали в женской красоте! Посмотрите, бедра какие стройные! А кожа? Светлая, словно молоко верблюдицы!

– Вот-вот, я и говорю – бледная, как смерть! Ты, верно, ее совсем не кормил, любезнейший? И, интересно, много ли хочешь взять за такую тощую уродину?

– Пятьдесят солидов, – пожевал губами торговец.

– Пятьдесят солидов? – ахнули разом оба, плешивый и кривоногий. – Да столько стоит хороший кузнец!

– Так ведь и эта невольница тоже знает хорошее ремесло – она пряха!

– Скажи-ка! Эта худая дурнушка еще и пряха?! Ну, надо же… – поправив бурнус, покупатель натянуто рассмеялся и предложил: – Двадцать пять! И не монетой больше!

– Эй, эй, – заволновался старик. – Я ее первым, между прочим, присмотрел.

– Можете не спорить, – отмахнулся работорговец. – За двадцать пять я ее не отдам. А насчет ее красоты…

Быстро оглядевшись вокруг, он понизил голос:

– Между прочим, именно таких и отбирают для себя «черные плащи»! А уж они-то в женской красоте толк знают. Сорок! И ни монетой…

– Ха, «черные плащи», говоришь? – визгливо заспорил кривоногий. – Так они и взяли такую костлявую!

– Именно таких и берут, клянусь святой Перпетуей! Даже больше скажу – специально заказывают.

– Тридцать давай, а? – наконец решился плешивый. – Это же очень хорошая цена – тридцать солидов! Да, она и в самом деле пряха? Ты не обманываешь меня, уважаемый? Чем можешь подтвердить?

– Девка сама подтвердит, – пожав плечами, работорговец ударил невольницу ладонью по щеке. – Эй! Ты ведь умеешь прясть, правда?

– Да, мой господин. – Девчонка как будто очнулась. – И еще могу шить, готовить, убирать…

– А искусна ли ты в любви? – снова встрял кривоногий.

– О, конечно, искусна! – отозвался за свою рабыню купец. – А ты, уважаемый, тоже хочешь купить?

– Но я же, я же первый ее выбрал! – Плешивый старик обиженно зачмокал губами и вытащил запрятанные в шапке монеты. – Беру, беру за тридцать солидов, уговорил…

– Эй, эй, любезнейший, по-моему, речь шла о сорока! А, впрочем, черт с ними, с деньгами! Бери за тридцать… пять. Только ради тебя! От сердца, можно сказать, отрываю…

Пока покупатель тщательно отсчитывал деньги, проданная девушка кое-как набросила на плечи рубище и вздохнула, покорно дожидаясь, пока новый хозяин закончит дела.

– Ох и ушлый же торговец этот Исайя! – со знанием дела обсуждали зеваки. – Хорошую цену взял, уж не прогадал.

– Этот-то пройдоха да прогадает? Ага, как же… Думаете, этот колченогий в бурнусе просто так подошел? Да они с купцом наверняка сговорились.

– Да уж, тридцать пять золотых за тощую девку – очень неплохая цена, да, неплохая.

– А что такое торговец говорил о «черных плащах»? Наверное, врал. Станут они скупать таких уродин!

– Ой, не скажи, не скажи, уважаемый! – один из зевак, коренастый парень лет двадцати пяти, обернулся к затесавшемуся в толпу Александру. – Скажу тебе, «черные плащи» как раз вот таких и предпочитают – тощих, но с большой грудью и крепкой задницей. Правда, вряд ли бы они уплатили за эту девку такую цену. Да и обычно они оптом берут… Так что не прогадал Исайя, не прогадал! Ого… – Парень вдруг прищурился. – Вы только посмотрите на колченогого! Что я говорил? Они и в самом деле с Исайей в сговоре! Ишь ты, только что к девке приценивался, а теперь вон, на мальчика глаз положил.

И в самом деле, дождавшись, когда плешивый старец уйдет, уводя только что купленную рабыню, кривоногий подошел к совсем юным рабам – мальчикам. Около них уже давно терся низенький тип лет тридцати, с потным круглым лицом и легкомысленными кудряшками, выбивающимися из-под шапки.

– Интересуешься чем, уважаемый? – Исайя слегка поклонился потенциальному покупателю. – Тебе, верно, нужен проворный слуга?

– Слуга? – Кучерявый нервно облизал губы и огляделся. – О, да, да… как раз слуга и нужен. Такой… помоложе, порасторопнее.

– Так выбирай вон из этих. – Торговец сделал знак своему помощнику, дюжему парню с кулачищами-дынями и по-детски наивным лицом полного идиота. – Маршан, давай сюда всех троих.

Весело хмыкнув, тот вытолкнул к покупателю трех мальчишек.

– Выбирай, уважаемый, – осклабился Исайя. – Только, пожалуйста, не говори, что они недокормленные и тощие…

– Гм-гм, – кудрявый задумался. – Даже не знаю, кого и выбрать?

– Тогда обрати внимание вон на того, крайнего, со светлой кожей… Если его отмыть – ммм! А впрочем, тебе ведь нужен просто расторопный слуга – тогда любой подойдет.

– А крайнего малого и я бы взял! – В дело, наконец, снова вступил колченогий. – Монет за полсотни.

– За полсотни?! – растерянно заморгал кучерявый. – Что, он действительно столько стоит?

– Да уж стоит. Такие цены. Тем более – светлоглазый со светлою кожей… «Черные плащи» охотно берут таких.

– Полсотни… – Кудрявый вздохнул, не отрывая от указанного мальчишки тоскливо-похотливо взгляда. – Ах, эти торговцы… Клянусь святым Августином – и когда же они будут торговать так, чтоб и простые небогатые люди могли себе что-нибудь прикупить?

– Боюсь, это еще не скоро случится. – Кривоногий поправил бурнус и вдруг заговорщически подмигнул, кивнув на отвлекшегося на других покупателей Исайю. – Честно сказать, купчина-то подзагнул цену. Не стоит этот раб полсотни солидов, уж никак не стоит, пусть он и красив, как юный языческий бог!

– Да-а… – Кудрявый зашмыгал носом. – Я бы его, конечно, взял, но… У меня просто нет полсотни золотых!

– А сколько у тебя есть? – вкрадчиво осведомился пройдоха. – Просто я бы мог тебе немного помочь – вдвоем мы бы скинули цену.

– Правда?! Такое возможно?

– Вполне. Ну, так сколько?

– У меня есть около тридцати солидов… последние деньги, увы…

– Тридцатка? Да, что и говорить – маловато. Ничего, попробуем скинуть до двадцати пяти… Но если получится – пять солидов мне, уговор?

– Ох…

– Да ты только посмотри, какой мальчик! Ммм…Такого враз уведут!

– Ну, хорошо, ладно. Уговор!

Александр в это время стоял в стороне – пил купленное у разносчика вино в компании с остальными зеваками, надо сказать, весьма метко комментировавшими все происходящее на рынке, точнее – в невольничьем ряду.

– Молодец, Исайя, нашел себе хорошего компаньона!

– Это ты про колченогого?

– Про него. Он и на той неделе тут ошивался, только не в бурнусе, а в круглой шапке.