Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

Капрала Кита, который менял свою позицию, Зилэнд спросил:

«З: С каким видом личностей ты чувствуешь, что ты хочешь быть снизу?

К: С очень мужественными. Мне не хочется это говорить, но думаю, я еще и «королева размера».

3: То есть нужен большой член, чтобы ты захотел чтобы тебя трахнули?

К: Да. (Смеется.) Это прямо так. У парня этот большущий член, и ты думаешь: проклятье! Интересно, а как это будет ощущаться? Думаю, это вызов для меня. Смогу ли я принять эту штуку в себя? Я хорош в этом деле, у меня впечатление, что я крутой трахальщик; интересно, смогу ли я это выдержать. Полагаю, что это мой способ проверки, на что я годен» (Zeeland 1996: 36).

Опрошенные Зилэндом представители морской пехоты отмечали и другие возможные причины предпочтения пассивной роли. Майор Люк полагает, что «марины» просто устают от навязанной им роли супермена и самца.

«…Их работа, их профессия построена на иерархической структуре, где ранг наделяет вас силой, и во всём очень доминирует всё мужское, всё сфокусировано на этом. Способ противостоять этому — отказ от этих вещей позволяет тебе открыться другим людям, или по крайней мере найти баланс, или просто поработать над той частью тебя самого, которая осталась неразвитой» (Zeeland 1996: 162).

С этим согласуется то, что знаменитейшие полководцы XVII века — принцы Конде и Евгений Савойский, маршалы Вандом, Тюренн, д'Юксель, де Вильяр — были не только гомосексуальны, но именно исполняли пассивную роль в сексе, отдаваясь всем желающим, а Евгений Савойский имел столь женственный облик, что его называли «мадам путана» (Кон 1998: 165–166).

Некоторые морские пехотинцы, интервьюированные Зилэндом, утверждали, что «марины» «вообще рассматривают восприятие в зад не как нечто женское, а как мужское испытание на выносливость по отношению к страданию, каковое испытание, если оно выдержано, оставляет нижнего более сильным». Капитан Эрик сказал ему: «требуется гораздо больше мужественности, чтобы быть под низом, чем чтобы быть сверху». И продолжил: «Это тридцать секунд боли, а потом наслаждение. Если говорить о моем опыте» (Zeeland 1996:10,119–120).

И Зилэнд поясняет:

«Ведь стимуляция ануса и простаты может обеспечить физический экстаз (который может сделать отдавание траханью не очень уж отличным от «подчинения» тому, чтобы тебе отсасывали). <…> Какие бы другие награды кто-то из них ни искал, мужиковатые «марины», которые слывут отрицающими ответственность за гомосексуальные контакты, могут получать эгоистичное, ленивое наслаждение в том, чтобы их трахали. Да, это наслаждение, которое обычные люди, видимо, отвергают, как античные греки — чтобы сохранить силу для собственных вторжений. Но «марины» — не обычные люди. Как Фрэнк отмечает, уцелев после ада «учебки», «марины» снабжены оружием сверхмаскулинности, которое позволяет им играть с двухмерностью мужское-женское в спокойной уверенности: что бы они ни делали, они всегда в конце приземлятся сверху» (Zeeland 1996: 10).

Капрал Алекс сказал ему: «Коль скоро ты «марин», ты уже проверил себя. Так что ты можешь и перейти границу к «женскому» и всё окей, потому что ты уже утвердился в том, что ты мужчина» (Zeeland 1996: 81). Старший лейтенант Фрэнк, негр и гей, высказался в том же духе:

«даже играя пассивную роль «марины»-геи «всё же способны утверждать… не скажу, достоинство: но свои мужские качества, коль скоро быть под низом всегда связывается с женской ролью. Что до меня, я никогда не вижу в этом пассивность и отсутствие мужских качеств. Может, потому, что взглянув на меня, ты уж никак не предположишь нечто подобное… Ты можешь выйти и быть в так называемой подчиненной нижней роли: но ты всё же «мачо» (Zeeland 1996: 96).

А ведь всё то, что у морских пехотинцев доведено до предела и ярко выражено, в известной мере присуще всей военной машине — муштра, подавление чувства собственного достоинства, культ телесной силы и однополое общение.

8. Мобилизационная готовность

Есть еще одно явление, присущее армии, особенно нашей. Оно способствует направлению развития юношей по гомосексуальному пути. Неоднократно уже высказывалось мнение (я слышал его в телепередаче), что расхожее напутствие призывнику «армия сделает тебя мужчиной» верно только отчасти — в физическом смысле: да, служба в армии поможет стать физически сильнее, выносливее. В психическом отношении армия делает нечто противоположное — консервирует в солдате детскую психику, задерживает его психическое развитие. Она требует от солдата быть послушным, верить авторитетам, предоставляет ему мало выбора, не приучает к самостоятельности — за него думают старшие, они должны обо всём позаботиться.

Когда солдаты стали попадать в трудные положения (дедовщина, голодание, плен), они не проявили ни инициативы, ни организованности, реагируя только отдельными отчаянными выпадами, а заботу о них и ответственность за решения пришлось взять на себя — как в детстве — их матерям, организовавшим Комитет солдатских матерей.

Но гомосексуальность многие психологи расценивают именно как задержку на ранней стадии психического развития сексуальности, на той стадии, когда сексуальные интересы еще не устоявшиеся, более пластичные, когда проявляется юношеская гомосексуальность, когда нарциссические тенденции еще сильны. Именно на такую основу накладывается и Гомоэротичность армейского быта. Вот почему многие гомосексуалы — те, которые в детстве не определились, — принесли свои открытия гомосексуального мира чувств именно из армии. Помните про учителя танцев Шустова? — «Главным па танцора научили в армии». Вот почему так много военных в списке исторических личностей гомосексуального склада (Leexow 1909). Вот почему солдатская служба — существенный источник мужской проституции.

Последнее было замечено еще Гиршфельдом в начале века. В книге «Третий пол Берлина» он писал:

«Особенного внимания заслуживает между берлинскими заведениями, посещаемыми урнингами, «солдатские трактиры»; они находятся вблизи казарм и особенно посещаются вечером в промежуток между отпуском на отдых и зарей. В это время можно встретить в этих заведениях до 50 солдат, в том числе и унтер-офицеров, разыскивающих там того равнополого (так переводчик передал слово «гомосексуал»), который их угощает; редко кто из ищущих возвращается в казарму, не отыскав желаемого. <…> Здесь заключаются дружеские отношения между равнополыми и солдатами, которые продолжаются в течении всего отбывания солдатами повинности, нередко и дальше. <…> Поблизости от описываемых заведений часто находится место (вольных) прогулок военных (Striche), на котором солдаты, гуляя в одиночку или попарно, ищут сближения с равнополыми».

(Гиршфельд 1909: 79–80, 84)

Гиршфельд отмечает, что «военная проституция тем сильнее в известной стране, чем строже ее законы преследуют равнополых» (Гиршфельд 1909: 84), потому что солдат гомосексуалы считают более надежным контингентом: меньше риска нарваться на шантажистов или грабителей.

В свою очередь солдатам отношения с «равнополыми» приносят деньги в их скудный бюджет, вкусную еду, домашний уют хоть на короткое время, полезные связи в городе и позволяют в то же время, удовлетворяя половые потребности, своеобразно сберечь верность невесте.

Но и в тех странах, где гомосексуальность не преследуется, солдаты — к услугам гомосексуалов. При Наполеоне III (а уже тогда во Франции гомосексуальность не преследовалась) в Париже существовал клуб гомосексуалов «Алле ле Вэвэ». Их страсть удовлетворяли драгуны полка императрицы Евгении и гвардейцы императорской сотни (Сосновский 1992: 163). В Дании начала века таким же слыл гусарский полк в Копенгагене (Rosen 1993: 815).

В Англии, по словам, Дерика Джармена, в восьмидесятых «парни, которые охраняют Банк Англии, были известны как «ж. ные мальчики» («the bum boys»). Гвардейцы идут как платные мальчики для привилегированных, членов парламента и аристократии».

Он также делится впечатлениями об Италии.

«В Риме… я встретил человека, распоряжавшегося местными бараками. Дежурный сержант посылал ему четверых-пятерых молодых новобранцев, он отбирал их одежду, одевал их в белоснежные халаты и варил для них. «Который из них тебе нравится, Дерик?». Я онемел.

Да, Италия такова. Меня разыграла по жребию группа молодых новобранцев из Исхии; выиграл меня чудесный парень из Сицилии. Когда он был весь на мне, он сказал, что через несколько дней возвращается на короткое время домой, чтобы жениться»

(Jarman 1992: 11).

Русский вариант связи солдат с гомосексуалами описан выше в воспоминаниях молодого минетчика, регулярно пробиравшегося на ночь в казарму. Там всё делалось не за деньги, а ради взаимного удовольствия, но и материальная выгода для солдат в таких случаях не исключается и в России.