Париж - Эдвард Резерфорд

Когда они уезжали, Роланд счел возможным выразить надежду, что его известят заранее, если армия решит занять замок.

– Конечно, – ответил Вальтер и улыбнулся. – Берегите гобелен.

Шарли практически не сомневался, что больше их семью оккупанты не побеспокоят.

Все еще с тростью, но в остальном вполне здоровый, в воскресенье Шарли отправился к Луизе. В ее квартире он не был с прошлой осени, а в последний раз они виделись, когда Луиза навещала его в госпитале. Это случилось лишь однажды, потому что она опасалась встретиться с кем-нибудь из его семьи.

Под мышкой – так, чтобы всем было видно, – он держал книгу Селина, любимчика французских реакционеров. Антисемитизм этого автора внушал трепет даже нацистам.

Подходя к квартире Луизы, Шарли гадал, как пройдет встреча. Из-за войны они не оставались наедине больше года. Она получила ребенка, которого хотела, и свое желание быть независимой выразила весьма недвусмысленно. Захочет ли она продолжать отношения? А сам он хочет этого? Шарли не знал. Может, и хочет. Но сначала, решил он, надо посмотреть, как все пойдет.

А вообще, вдруг осознал Шарли, ему не терпится увидеть своего маленького сына.

Они остановились в гостиной.

– Нам надо отпраздновать твое возвращение, – сказала Луиза. – Шампанского?

– Я пока еще инвалид, – сказал он.

– Да, я вижу. – Она улыбнулась.

До чего же она привлекательная женщина. Для Шарли, как оказалось, ничего не изменилось. Вообще ничего. Он сделал движение, собираясь заключить ее в объятия, но она мягко удержала его:

– Подожди. Сначала тебе надо кое-кого увидеть.

Она провела его через небольшой коридор в гостевую спальню, в которой устроили детскую.

Как быстро растут дети, поразился Шарли. Младенец, которого он помнил, превратился в мальчика. Пока ему всего два года, но он может ходить и говорить – и очень похож на него, своего отца. Шарли подхватил Эсме и поднял так, чтобы маленький человечек смотрел ему прямо в глаза.

– Ты знаешь, кто я такой? – с улыбкой спросил он.

– Мой папа.

– Да. Я твой папа.

– Ты останешься здесь?

– На время.

– Мама моя.

– О, я знаю это. Но я буду иногда приходить к ней. Каждый раз, как буду приходить к тебе.

Крошечный мальчик задумчиво смотрел на него:

– Ты мой папа.

– Да.

И Шарли ощутил невыносимо острое желание остаться с этой женщиной и своим сыном. Он почти забыл, что она старше его, что она хозяйка борделя и что сам он – будущий виконт де Синь. И еще он хотел жениться на Луизе, хотя в глубине душе понимал, что не сделает этого.

Он провел с сыном полчаса – играл, говорил с ним. Потом пришла няня, чтобы повести Эсме на прогулку, а Шарли и Луиза удалились в спальню и занялись любовью.

Уже вечерело, когда она поделилась с ним своей дилеммой: сохранить «Приглашение к путешествию» и обслуживать офицеров оккупационных войск – или попытаться продать заведение?

– Тебе не нравятся немцы? – спросил Шарли.

– Оккупация есть оккупация. – Она пожала плечами. – Но ты, наверное, хорошо к ним относишься. У меня складывается впечатление, что многие известные и богатые люди симпатизируют им. И ты пришел сюда с книгой Селина под мышкой.

– К нам в замок приезжал с визитом немецкий полковник со своими штабистами. Они были довольны, когда узнали, что виконт де Синь и его семья разделяют их мировоззрение. Меня это устраивает, и я хочу, чтобы так все и оставалось.

– Ты советуешь мне поступать так же?

– Скажи мне, – попросил ее Шарли, подумав, – что́ в твоей жизни самое главное?

– Эсме. Я хочу защитить его.

– Тогда да, поступай так же, как я. Продолжай жить как раньше. Принимай у себя немцев. Что еще тебе остается?

– Не знаю…

– Франция оккупирована, Луиза, – с чувством произнес Шарли. – Де Голль устроил свой штаб в Лондоне и надеется, что французские колонии и американцы выгонят отсюда Гитлера. Но это всего лишь мечта. Вероятно, Лондон тоже скоро окажется в нашем положении. – Он помолчал. – Но давай предположим, что в один прекрасный день ситуация изменится и появится реальный шанс выдворить гитлеровцев. – Его голос был необыкновенно серьезен. – Тогда, поскольку в твоем заведении бывают высшие германские чины, ты могла бы узнать много такого, что могло бы оказаться очень полезным для заинтересованных лиц.

– Понимаю. – Луиза взглянула на него с любопытством. – Ты что-то задумал, Шарли?

– Да ничего подобного. – Это было ложью, и Шарли хотел, чтобы Луиза поняла это. – Я сотрудничаю с оккупантами, как и все остальные. И уже выучил наизусть целые абзацы из Селина, – добавил он весело. – Кстати, можно мне будет навестить тебя и Эсме в следующее воскресенье?

– Конечно, – сказала она.

А в конце сентября Луизе нанес визит Жакоб. Он появился перед дверью «Приглашения к путешествию» без предупреждения с просьбой уделить ему несколько минут. Луиза сразу провела его в свой кабинет и спросила, чем она может ему помочь.

– Да, я пришел просить об одолжении, – сказал он. – Вы видели новые указы, касающиеся евреев?

Луиза знала, что население Парижа выросло за счет евреев, бегущих от жестокого господства Германии на востоке. Теперь германцы принялись и за евреев во Франции.

– Я их не читала, – призналась она.

– Мы все должны встать на учет у властей, указать и домашний, и рабочий адрес, чтобы они точно знали, где нас найти. Если будут проблемы с продовольствием, а во время войны без них не обходится, нам не будет позволено стоять в очередях за продуктами. Нам даже нельзя пользоваться общественными телефонами. – Он удрученно помотал головой. – И еще говорят, что они собираются конфисковать наше имущество.

– Сочувствую, – сказала Луиза. На самом деле она была возмущена тем, что происходило, но не хотела этого говорить вслух. – Но почему вы пришли ко мне?

– Не согласитесь ли вы сохранить у себя несколько моих картин? – Он с отчаянием взглянул на нее. – Понимаете, мадам Луиза, у вас уже есть коллекция. Никто не будет сомневаться, если вы скажете, что и мои картины – тоже ваши.

– А вы знаете, что сюда уже приходят немецкие офицеры?

– Да. Мне кажется, что так еще безопаснее. Ваше заведение – последнее место, где они начнут что-то подозревать. Кое-что можно повесить на стены, кое-что сложить где-нибудь на хранение…

Луиза колебалась. Она догадывалась, что это незаконно. С другой стороны, она же не собирается никому об этом рассказывать. Можно будет разместить часть картин в комнатах, где она постоянно меняет оформление. А другую часть – в ее с сыном квартире.

– Двадцать штук, – сказала она. – Большее количество привлечет внимание.

– Может, хотя бы двадцать пять? – Он был несколько разочарован. – И немного рисунков?

– Хорошо. Но не больше. Надеюсь, вы найдете еще кого-нибудь, кто согласится вам помочь. Но только одно условие, месье Жакоб: никаких расписок. Вам придется довериться мне.

– Я вам верю, мадам, – благодарно закивал он.

После его ухода Луиза подумала, что неожиданно для нее самой ее личное сопротивление оккупации уже началось.

Когда Мари окидывала мысленным взглядом окружающий мир, то не могла не радоваться тому, что ее дочь в Америке. Из трансляций канала «Би-би-си» она могла узнавать о происходящем более или менее точно. В конце лета и осенью 1940 года она день за днем слушала о том, как люфтваффе пытается уничтожить британский военно-воздушный флот. К исходу октября стало ясно, что Гитлеру это не удалось, и это казалось чудом. Неужели, невзирая на всю ее мощь, Германия не является непобедимой? Еще целых полгода Гитлер будет пытаться покорить британцев бомбардировками, но к маю 1941 года ему придется отказаться от этого плана. На других фронтах Британия тоже упорно противостояла фашистам. В Африке итальянские союзники Гитлера отступили под напором британских войск, и Германии пришлось послать туда подкрепление, чтобы удержать фронт.

Франция тоже все еще воевала. Разумеется, вишистский режим поставлял войска германской стороне. Но флот Свободных французских сил привел пятьдесят кораблей и почти четыре тысячи человек, чтобы служить в британском военно-морском флоте. И если в битве за Британию участвовали польские летчики, то вскоре на «спитфайрах» начали летать и французские пилоты.

В Лондоне правительство Франции в изгнании, сформированное де Голлем, взяло в качестве символа большой лотарингский крест с двумя перекладинами. Как и надеялся де Голль, несколько французских колоний – Камерун, Французская Экваториальная Восточная Африка и Новая Каледония – встали на его сторону, и ожидалось, что за ними последуют остальные. На Ближнем Востоке Свободные французские силы присоединились к боям в Сирии и Ливане.