Клетка и жизнь - Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

за дело. Вывести его из себя было непросто, но, если до этого доходило, он только говорил: «Свинство». Этого всегда хватало… Был со всеми очень вежлив, всегда на «вы». «Ты» говорил очень немногим — и это было высшее признание и уважение. Он часто учил нас на анекдотах. Сначала это казалось несерьезным, но потом оказывалось, что именно так легче всего запомнить наставления. Еще он умел заставить человека поверить в себя, особенно, если чувствовал в нем потенциал. Многие его ученики в аспирантуре получали проекты, которых раньше не было в лаборатории, и приходилось все начинать с нуля. Было трудно, но доверие и поддержка Учителя подстегивали и заставляли идти вперед. Поэтому окна в лаборатории Ю. М. Васильева часто светились за полночь… Энтузиазм его учеников и сотрудников был неисчерпаем!

Именно личность Юрия Марковича определила его жизненный путь и успех в биологической и онкологической науке, позволив ему добиться в ней выдающихся успехов и завоевать заслуженное уважение многих коллег по всему миру.

Успех Васильева как ученого был предопределен его средой и кругом общения. Семья имела сильные научные и медицинские традиции. Его многолетним учителем и другом был выдающийся «канцерогенщик» и Интеллигент с большой буквы, академик Лев Манусович Шабад. Конечно, такой талантливый человек, как Васильев, стал бы величиной в науке в любом случае. Но именно рядом с Л. М. Шабадом, великим онкологом, глубоко порядочным человеком и остроумцем, Юрий Маркович поднялся на тот же уровень научного титана.

Научная карьера Юрия Марковича начиналась в черный период советской науки, во время триумфа мракобесов Лысенко, Презента и Лепешинской. Гонения на настоящую науку были очень серьезные, и Л. М. Шабад тоже не избежал их. Именно в это время, в 1952 г., Юрию Марковичу пришлось апробировать кандидатскую диссертацию в Институте морфологии. Его руководитель Шабад был в опале, и апробацию решили завалить. Его обвинили в том, что диссертация о развитии и диагностике опухолей не отражала положения павловской теории нервизма, которая господствовала в советской науке в то время в сильно извращенном виде. Однако молодой аспирант со своей быстротой реакции и юмором решительно осадил начальство, заявив, что опухоли надо диагностировать на самых ранних стадиях, когда их можно лечить, а не тогда, когда уже затронута нервная система и ничего сделать нельзя. Опешившее от такого неожиданного поворота начальство допустило диссертацию к защите. Ю. М. Васильев любил рассказывать эту поучительную историю и описал ее в статье о своих учителях, опубликованной в 2003 г. в юбилейном, посвященном Ю. М. Васильеву, номере «Вестника РОНЦ». Его реплика насчет вредности идеи диагностики опухолей по изменениям нервной системы теперь вызывает улыбки, но тогда молодому Васильеву было не до смеха. Ну а потом была докторская в 34 года, с которой проблем уже не было. После этого он стал одним из самых молодых завлабов в институте по рекомендации Шабада, который уже увидел новую научную звезду.

После этой маленькой, но важной победы у Юрия Марковича было много других успехов и открытий. Он опубликовал более 300 статей и монографий, которые цитировались более 6000 раз. С 1960 года активно работает его лаборатория в Российском онкологическом научном центре им. Н. Н. Блохина. Долгие годы профессор Васильев читал популярные у студентов лекции на престижной кафедре вирусологии биофака МГУ В 1990 г. он был избран членом-корреспондентом РАН, и, хотя так и не баллотировался в действительные члены, по праву заслужил прозвище «академик» у своих учеников. В 1994 г. он получил звание Соросовского профессора, а в 2000 г. — заслуженного Соросовского профессора. В 2003 г. Ю. М. Васильев был награжден орденом Дружбы народов.

Наш «академик» был действительно ученым с мировым именем в области клеточной биологии и поведения опухолевых клеток. Создавалось впечатление, что его имя знали все, кто работал в этих областях. Когда я начинал свою стажировку в Международном Агентстве по изучению рака в Лионе 38 лет назад, меня представили директору, профессору Лоренцо Томатису. Когда он узнал, что я работал в лаборатории Васильева, то сказал, что лучшей рекомендации ему не надо.

Юрий Маркович внес неоценимый вклад в изучение биологии опухолевой клетки. Несмотря на то, что большинство его работ были выполнены на клеточных культурах, многие принципы и выводы его исследований могут быть применены, да и уже применяются на практике. Еще в 70-х годах его статья «Эффект колцемида на локомоторное поведение фибробластов», опубликованная в журнале Embryology and Experimental Morphology, была признана «классиком цитирования» Институтом научной информации Томсона.

Дальнейшие исследования Васильева выявили многие закономерности нарушений цитоскелета в опухолевых клетках. В этих работах принимали активное участие многолетние сотрудники и ученики Юрия Марковича, а позднее эти исследования продолжились силами нового поколения «васильевцев». В многочисленных статьях Ю. М. по этой теме, в основном напечатанных в престижных зарубежных журналах, была впервые выявлена тесная взаимосвязь трех основных систем цитоскелета и показано, как они меняются при злокачественной трансформации клеток. В этих работах особое внимание уделено раскрытию механизмов наблюдаемых явлений и связи изменений цитоскелета с экспрессией онкогенов и онкосупрессоров (Ras, р53), а также сигнальных молекул, в частности, Rho киназы. Важнейшим качеством ученого он считал научную порядочность и тщательность, и постоянно напоминал об этом всем нам. Его любимым выражением было: «Если они там на Западе проврутся, то потом договорятся. Мы себе этого позволить просто не можем, нас сразу же забудут». Поэтому он требовал со всех постановку всех возможных контролей и помогал «вылизывать» статьи перед отправлением в журнал, поддерживая типичный для него высокий уровень работ.

Кроме фундаментального изучения цитоскелета, лаборатория Васильева успешно работала в области дифференциальной диагностики опухолей совместно с Отделом патоморфологии РОНЦ. Эти исследования курировала покойная В. И. Гельштейн, поистине выдающийся патоморфолог с удивительной способностью подмечать мельчайшие детали и уметь складывать из них общую картину. Она была редким врачом, который полностью понимал язык биологов, чему немало способствовала ее многолетняя работа вместе с моим вторым руководителем и другом, покойным Г. А. Банниковым, который умел тихо, но веско преподносить и обосновывать свои передовые идеи. Результатом этих работ, проводимых при непосредственном участии Т. А. Чипышевой, С. М. Трояновского, И. Д. Каравановой, В. Д. Ермиловой и автора этого текста, стали надежные иммуномор-фологические диагностические тесты на основе полученных в лаборатории моноклональных антител. Усилиями Т. А. Чипышевой и В. Д. Ермиловой, они до сих пор применяются в Отделе патоморфологии РОНЦ для диагностики сложных случаев, в частности рака молочной железы.

В 70–80-х годах лаборатория также занималась непосредственно проблемами канцерогенеза. Единственное направление по этой тематике, которое разрабатывается и сейчас силами настоящего энтузиаста своего дела Т.Е Мойжесс, — это до