Колкая малина. Книга третья - Валерий Горелов

тут же, в барабаны грохоча,

Планы трудовые новые верстали

Ко дню рождения родного Ильича.

Не пролезут негодяи к нашим закромам,

Нас сплавляли в доменной печи,

Мы выстроим отпор любым врагам

И в орала переделаем мечи.

Но где не получалось хитро переврать,

Вымазать, подчистить, исказить,

Нас просто принуждали забывать,

Чтобы не запутались, кому благоволить.

Чужие

Чужие тайны очень возбуждают,

Как мумии из Древнего Египта.

Они одновременно жгут и вдохновляют,

И пахнут специфически, как листья эвкалипта.

Чужие мысли крайне интересны,

Их надо научиться правильно читать.

В истории подобные случаи известны,

Когда чужие мысли умели отнимать.

Чужое мнение – как кислая капуста,

Приторно вонючая, если не промыть,

А потом её еще намять до хруста,

И можно водку смачно закусить.

Чужие интересы сродни тараканам,

И с ними надо быть настороже:

Они сначала шарят по карманам,

Пытаясь вас раздеть до неглиже.

Чужое всегда толще и вкуснее,

А чем больше недоступно, тем желаннее,

И, по всему, чужое ещё и горячее,

А значит – на порядок долгожданнее.

Чужое просто в руки не даётся,

Но можно попытаться на заказ,

А в жизни просто так ничего не обойдётся,

Даже если это было всего лишь один раз.

Шоу

Шоу – это постановочный показ

На чьи-то деньги и под чьи-то пожелания,

Всё исполняется, конечно, под заказ,

Под согласованный сценарий и капризные желания.

На важный юбилей исполнится парад,

И видно тех, кто рулит, а кто на подтанцовке.

Телевизионно-журналистский маскарад —

Главные на сцене праздничной тусовки.

А шоу юмористов давно себя изъело,

Уже и дядя Бетросян хуже героина.

Их пластинку тридцать лет назад заело,

А они ещё гребут на корке апельсина.

А шоу трансвеститов и шоу депутатов

Объединили целеустремлённость и упорство

В расчёте отлизать у главных постулатов

Сласти под названием притворство.

В шоу верность, как и сострадания,

Игра под спецэффекты и барабанный бой,

Стала называться «народные гуляния»,

Где всегда по-царски пир горой.

Мы уже по ноздри в болоте потребления,

И нужны лишь как наружная реклама.

И зовется это шоу – обнуления

Стволового человеческого штамма.

Часть IV. Прощающим – прощение

Прощающим – прощение

Сегодня перед Пасхой седьмое Воскресенье,

А завтра наступает время покаяния.

Мы часто сетуем, что жизнь – одно мгновение,

Но ведь мгновение – это тоже достояние.

Но бывает, что мгновенье длится век,

И гордыня сможет толстые мозоли натоптать.

А коль «внезапно смертен человек»,

Он должен научиться ближнего прощать.

Сегодня наступает особый чин прощения,

Нам его Отец Небесный подарил.

Так испейте эту чашу просветления

И других простите, чтобы Он простил.

Не надо слать друг другу ангелочков,

В душе найдите нужные слова,

Обойдитесь в этот раз без голубочков,

Пусть это будут ваши голоса.

А завтра наступают «дни печальные»,

И надо с добрым сердцем каяться в грехах.

Будут дни голодные, и будут поминальные,

Но вера победит немощность и страх.

Укрепитесь в собственном смирении,

Но не ищите обета молчания.

Оставьте свои сомнения,

И тогда придёт покаяние!

За всех!

Она была здесь как бы не чужой,

Но наш язык совсем не понимала.

Для её предков Русь была Святой,

Она была правнучкой генерала.

Я к ней пристал с бестактным разговором

На плохом французском языке,

Что уже прошло сто лет,

                  и кажется всё вздором,

Как вдруг слезу увидел на её щеке.

И она стала тараторить, как в бреду,

Что её прадед был зарублен комиссаром

В марте восемнадцатого года в штыковом бою,

В станице Новодмитровской под Екатеринодаром.

В таком рассказе не бывает продолжения —

А кто из вас за этих, а кто из нас за тех?

И что такое память,

                и кому нужны прощенья?

Господи, помолимся за Всех!

И за тех тоже!

Ёлка горит и исходит смолой,

И прёт угарный запах из печи.

Остался только кашель злой и затяжной,

А когда-то в ней на Пасху пекли куличи.

А до дома всегда хочется добраться,

Поколдовать у этой печки и заварить чайку,

Немного отогреться и снова собираться

На эту распроклятую войну.

Треплет ветер тряпку разноцветную,

Набат призывный из транзистора звучит,

И уже развезли депешу секретную,

Но распорядитель пока ещё молчит.

Вам бурятские позы с кислым изюмом

Там, где поднимаются чёрные дымы.

Он сам себя пугал камуфляжным костюмом,

И куда тут сбежишь от тюрьмы и сумы?

Пели песню про «синий платочек»

И всё время путались в словах

Жертвы старых воинских отсрочек,

Которых собирали впопыхах.

Мы шли опять друг друга убивать

За чёрные руины Угледара;

Неужто время повернуло вспять,

Увидев, что нам мало Екатеринодара?

А батюшка?

А батюшку ругали нехорошим словом

За то, что не пришёл обедню отслужить.

Ничего не скроешь в пространстве поселковом,

Здесь любого можно враз разговорить.

А кто-то из таких тайну разболтал,

Что