Путь домой - Вонда Макинтайр

– Потому что горбатые киты не поют в это время года, – ровным голосом пояснил Спок.

– Тогда почему…

– Не знаю, адмирал. Информация о больших китах, дошедшая до нашего времени, далеко не полная. Многое было утрачено, многое так и осталось неузнанным. Могу ли я предложить начать с обнаружения источника этих сигналов?

– Адмирал? – голос Скотта из интеркома перекрыл песню кита. – Вы и мистер Спок – вы очень нужны мне в инженерном отсеке.

Джим тотчас вскочил.

– Держите курс, – сказал он и выскочил с мостика. Спок последовал за ним более умеренным шагом.

Войдя в двигательный отсек, находящийся рядом с энергетической камерой, Спок понял, что случилось, прежде чем Скотт успел заговорить. Свечение дилитиумных кристаллов должно было быть ярким, освещающим отсек. Вместо этого сквозь прозрачную перегородку энергетической камеры проникал лишь едва различимый свет с поверхностей и углов кристаллической массы. Дилитиум состоял теперь из беспорядочной массы кристаллов, принимающих квазикристальную форму. Кристаллы распадались на глазах у Спока. Словно алмазы гибли, превращаясь в графит или уголь. Дилитиумные кристаллы были для «Баунти» жизненно необходимы, квазикристаллы же – совершенно бесполезны.

– Они не выдержали, – сказал Скотт. – Декристаллизуются буквально на глазах. В конце концов, они уже не смогут дать никакой энергии.

– Как скоро это произойдёт, мистер Спок? – спросил Кирк. – Дайте мне приблизительное время.

Скотт поразмыслил.

– При работе маскировочного генератора – сутки, плюс-минус пару часов. После этого, адмирал, мы станем видимыми или же утонем. А вернее всего, и то, и другое. У нас не хватит мощности преодолеть земную гравитацию. О том, чтобы вернуться домой, не может быть и речи.

Кирк уставился на кристаллы. Спок подумал ли, уж не хочет ли адмирал силой своего гнева заставить их вернуться путём невозможной спонтанной трансформации в прежнее энергетическое состояние.

– Не могу поверить, что мы зашли так далеко лишь для того, чтобы быть остановленными, – сказал Кирк. – Я не поверю, что что-то нас остановит. – Он в задумчивости прикусил ноготь. – Скотти, ты можешь рекристаллизовать дилитиум?

– Нет, – сказал Скотт. – То есть, да, адмирал, теоретически это возможно, но даже в наше время это не делается. Намного легче добыть новые кристаллы – не говоря уж о том, что это намного дешевле. А рекристаллизационное оборудование было бы слишком опасно, чтобы оставлять его где попало.

– В двадцатом веке есть такая возможность, – сказал Спок. Изучая историю и культуру расы своей матери, он особенно заинтересовался присущим землянам стремлением – можно даже сказать, инстинктом – «оставлять где попало» чрезвычайно опасное оборудование.

– Поясните, – сказал Кирк.

– Если память меня не подводит, – сказал Спок, – для земной истории было характерно весьма опасное заигрывание с ядерными реакторами, как для производства энергии, так и для создания оружия уничтожения. Всё это несмотря на побочные эффекты – токсичность, выбросы опасных элементов, таких как плутоний, и образование опасных отходов, всё ещё существующих на Земле. С наступлением эры объединения эти реакторы были заменены. Но в этот период некоторые из них должны всё ещё действовать.

– Предположим, что это так – но как же быть с токсичностью?

– Мы можем сконструировать безопасный накопитель высокоэнергетических фотонов и затем ввести фотоны в дилитиумную камеру, вызвав, таким образом, рекристаллизацию дилитиума. Теоретически.

– Где мы могли бы найти такой реактор? Теоретически?

Спок поразмыслил.

– Земляне двадцатого века размещали подобные реакторы в отдалённых малонаселённых областях. Некоторые военно-морские суда также использовали атомную энергию. Учитывая наш маршрут, я считаю второй вариант более вероятным.

Размышляя над словами Спока, Джим направился назад на мостик.

Сидя за штурвалом, Зулу рассматривал Землю двадцатого века. Он удерживал «Баунти» над Сан-Франциско. Расположенный на подступавших к заливу холмах город сиял огнями. У самого берега огни резко обрывались, словно отгороженные стеной небоскрёбов.

– Он и теперь красив, этот город, – сказал Чехов. – Или был красивым, и будет.

– Да, – откликнулся Зулу. – Мне всегда хотелось, чтобы у меня было больше времени узнать его получше. Я там родился.

– Я думал, ты родился на Джанитсу.

– Я рос на Джанитсу… и на многих других планетах. Я никогда не жил в Сан-Франциско дольше, чем по нескольку месяцев за раз, но родился я здесь.

– Он не так уж изменился, – заметил Маккой.

Джим, вошедший в этот момент на мостик, услышал его слова.

– Будем надеяться, что так оно и есть, Боунз, – сказал он.

Но для Джима город выглядел совершенно по-другому. Он всматривался в открывшуюся перед ним картину, пытаясь понять, отчего она вызывает в нём беспокойство. Непривычные щупальца света тянулись по воде – мосты. В его время был оставлен лишь мост Голден-Гейт – как историческая и архитектурная достопримечательность. Других мостов не осталось. А эти огни, должно быть, были фарами наземных машин – автомобилей, каждый из которых перевозил лишь одного человека. Джим заметил тёмный прямоугольник незастроенной земли в восточной части города.

– Мистер Зулу, – приказал он, – садимся в Голден-Гейт-Парке.

– Есть, сэр. Снижаемся.

«Баунти» заскользил в темноту, и Джим приступил к обсуждению предстоящей задачи.

– Нам придётся разделиться, – сказал он. – Коммандеры Чехов и Ухура, вы займётесь решением проблемы с ураном.

– Есть, сэр, – сказал Чехов. Ухура лишь кивнула и вновь склонилась над панелью связи.

– Доктор Маккой – Вы, мистер Скотт и капитан Зулу займётесь устройством бассейна для китов.

– Вот радость-то, – тихонько буркнул Маккой.

– Мы с капитаном Споком, – продолжал Кирк, – попытаемся проследить источник песни китов.

– Я определила координаты и расстояние, сэр, – сообщила Ухура.

– Отлично, благодарю Вас. – Джим взглядом призвал к всеобщему вниманию. – Теперь послушайте. Мы все должны быть крайне осторожны. Для нас это terra incognita. Многие здешние обычаи, несомненно, нам совершенно неизвестны. И исторический факт, что эти люди никогда не видели инопланетянина.

В первую секунду никто даже не понял, что именно Кирк имеет в виду. Они принадлежали культуре, включавшей в себя тысячи рас разумных существ. До них не сразу дошло, что им предстоит встретиться с людьми, для которых неземлянин будет чем-то странным.

Затем взгляды всех присутствующих устремились на мистера Спока.

Споку, который нередко чувствовал себя чужим даже среди своего народа, замечание Кирка вовсе не показалось странным. Несколько секунд он размышлял над проблемой.

В прошлом, когда ему приходилось, находясь среди примитивных землян, выдавать себя за одного из них, его сложение ни у кого не вызывало подозрений. Брови его выглядели несколько странно и вызывали замечания, но скорее язвительного, чем опасного характера, которые легко было игнорировать. Из всех немногочисленных внешних различий между вулканцами и землянами лишь одно представляло опасность: его уши.

Распахнув плащ, он развязал пояс рубашки и повязал им лоб. Повязка прикрыла его брови и, что ещё важнее, скрыла острые кончики его ушей.

– Полагаю, – сказал он, – североамериканцы двадцатого века примут меня за выходца из дальней, но не инопланетной, страны.

Джеймс Кирк одобрительно кивнул.

– Это чрезвычайно примитивная и параноидальная культура. Мистер Чехов, выдайте каждой группе фазер и коммуникатор. На связь выходим только в самых крайних случаях. – Джим обвёл присутствующих взглядом, убеждаясь, что они полностью уяснили предстоящую опасность. Учитывая страхи землян двадцатого века, будет, пожалуй, лучше, если его люди не будут выглядеть столь официально. – Чехов, Ухура, вам лучше снять эмблему Звёздного Флота.

Они понимающе кивнули и последовали его указанию.

– Есть вопросы? – спросил Кирк.

Никто не произнёс ни слова.

– Отлично. Давайте возьмём то, зачем прилетели, и уберёмся отсюда. Наш мир ждёт нас.

Утро понедельника хуже всего, если дело касается мусора. Скребя толстыми перчатками по асфальту, Джэви сгрёб разбросанный мусор и запихал его в урну. Вообще-то они с Беном должны были только забирать мусор из урн, но Джэви больно было смотреть, как всякий раз после уик-энда Голден-Гейт-Парк захламлён мусором, поэтому он иногда позволял себе нарушить правила.

Изрыгая выхлопные газы в туманный, с запахом моря воздух, мусоровоз задним ходом приблизился к Джэви. Вскинув урну на плечо, Джэви опорожнил её в мусородробилку. В течение первых недель на этой работе он каждый день придумывал для машины другое название, но, в конце концов, не так уж много названий можно придумать для дробящих всё зубов и перемалывающих челюстей. Больше всего ему нравилось сравнение мусороперерабатывающей машины с прессом, давящим брошенные автомобили. Отходы мелкие и отходы крупные. Но эту идею он ещё не отшлифовал как следует. Что бы ещё такого придумать? Он попробовал сравнить неотшлифованную метафору с бесконечным романом, который он писал, точно так же, как пытался сравнить мусородробилку и дробилку автомобилей. Мелкое неоконченное дело и главное неоконченное дело. Может, ему следует выбросить свою рукопись в мусородробилку.