Барабанщица - Александр Бондарь

— Я где? — спросила Катя. — Это какой город?

— Это не город. Это Дагомыс! — и так как Катя не поняла, женщина быстро повторила: — Это Дагомыс — такое место в черте Большого Сочи.

— А… Сочи?

И Катя всё вспомнила.

* * *

Прошла ещё неделя. Вынесли в сад кресло-качалку, и теперь целыми днями сидела Катя в тени под липами.

Пробитое пулей горло заживало. Но разговаривать могла она ещё только вполголоса.

Два раза приходил к ней человек в сером костюме. И тут же, в саду, вели они с Катей неторопливый разговор.

Всё рассказала она ему про свою жизнь, по порядку, ничего не утаивая. Иногда человек в сером костюме просто слушал, иногда что-то записывал.

Однажды Катя спросила у него про Наташку Карякину.

— Наташка?.. Мелкая мошенница. На побегушках у армян. Думаю, кончит она плохо.

— А тот… Ашот?.. Ну, который сошёл с поезда в Горячем Ключе?

— Крупный вор. Очень авторитетная личность в определённых кругах.

— А старик Яков?

— Старый бандит. Рецедивист. Полжизни просидел за решёткой.

— А он… Ну, который дядя?

— Шпион, — коротко ответил человек в сером костюме.

— Чей?

Человек усмехнулся. Он не ответил ничего, затянулся сигаретой, сплюнул на траву и неторопливо показал рукой в ту сторону, куда плавно опускалось сейчас багровое вечернее солнце.

— Я у него удостоверение фальшивое нашла, майора МВД.

— Ну, почему же фальшивое? — человек в сером костюме неторопливо пожал плечами. — Настоящее удостоверение. Человек фальшивый…

Катя удивлённо уставилась на собеседника.

— Он, что, милиционер?..

— Да. Но работал он на иностранную разведку. Точнее, не он лично, а его начальство — он выполнял приказы.

— Но, может быть, он не знал…

— Знал. — человек в сером костюме убеждённо кивнул. — Не мог не знать — кому попало такую работу бы никогда не поручили.

Он вытащил из папки фотоснимок:

— Не узнаёшь?

Ещё бы! Вот он, сквер, лавочка. Вот он, — ишь ты как улыбается, — дядя. А вот он выпучил глаза — старик Яков.

— Так вы ещё в Краснодаре догадались достать кассеты с фотоплёнкой у Валентины из ящика и проявить их?

— Да мы давно обо всём догадались. Но вас разыскать нелегко было.

Потом он вытянул листок бумаги и, хитро глянув на Катю, продекламировал:

На берегу стоят девицы,Опечалены их лица.

— Это ты сочинила?

— Да, — созналась Катя. — Но скажите, что это за листы? И ещё скажите: что это были за склянки… и почему так часто пахло лекарством?

— Девочка, — ответил он, — ты не должна у меня ничего спрашивать! Отвечать я тебе не могу и не буду.

— Хорошо, — согласилась Катя. — Но я уже и сама догадываюсь: это, наверно, был какой-нибудь секретный состав для бумаги!

— А это догадывайся сама, сколько тебе угодно.

— Ладно, — сказала Катя. — Я ничего не буду спрашивать. Только одно: Славкин отец умер?

— Жив! — охотно ответил человек в сером костюме. — Я и забыл, что он тебе просил кланяться.

— За что? — удивилась Катя.

— За что?.. Гм… гм… — человек в сером костюме посмотрел на часы. — Скажи мне, ты, значит, действительно в школе МВД хочешь учиться?

Катя не отвечала. Она смотрела виновато и придавленно.

— Держи. — Ей на колени легла визитная карточка. Когда поправишься, звони мне — поговорим.

Человек в сером костюме поднялся.

— Ну, до свидания, поправляйся! И не забудь позвонить мне. Да, — он остановился и улыбнулся. — Нет, — и он опять улыбнулся. — Нет, нет! Скоро всё сама узнаешь.

Он ушёл. А Катя взяла визитную карточку и прочитала:

«Горчаков Дмитрий Григорьевич. Майор. Федеральная Служба Безопасности.»

* * *

…У Катиных ног лежал маленький, поросший лилиями пруд. Тени птиц, пролетавших над садом, бесшумно скользили по его тёмной поверхности. Как кораблик, гонимый ветром, бежал неведомо куда сточенный червём или склюнутый птицей и рано сорвавшийся с дерева листок. Слабо просвечивали со дна зеленовато-прозрачные водоросли.

Тут Катя могла сидеть часами и чувствовать себя замечательно. Но стоило ей поднять голову — и когда перед ней могучей стеной вставали тёмно-зелёные, покрытые лесом горы, когда за этими горами, на горизонте, голубели тоже горы, но только уже далёкие, малоразличимые, когда Катя видела, что мир широк, огромен и ей ещё непонятен, тогда казалось, что в этом маленьком саду ей не хватит воздуха, она открывала рот и старалась дышать чаще и глубже, и тогда охватывала её необъяснимая тоска.

* * *

Ей очень хотелось увидеть Славку, но тот всё не приходил. Катя догадывалась, что его, вероятно, просто не пускают к ней, а в голову, тем не менее, приходили всякие тревожные мысли.

И наконец он появился. Это случилось утром. Катя увидела его, когда он выходил из машины.

Приложив усилие, она приподнялась на кровати и села. Вошёл Славка. На нём был новый костюм, в руках он держал букет и узелок, от которого запахло едой. Славка посмотрел на Катю и растерянно огляделся, ища глазами, куда бы поставить цветы. Потом, не найдя, просто положил букет на столик, подвинул стул и присел рядом с Катиной кроватью.

— Здравствуй. — сказал он, моргая. — Папа тебе привет передавал! Это он мне дал свою машину. А ты гораздо лучше выглядишь. Совсем не так, как Горчаков описывал.

— Кто? — не поняла сразу Катя. Но потом вспомнила. — А что он ещё сказал?

— Сказал, что ты классная! — Славка улыбнулся. — Ты ему очень понравилась.

— Славка, — спросила Катя, — зачем они твоего отца убить хотели?

Славка задумался.

— Видишь ли, когда вы… — тут Славка покраснел и быстро поправился, — то есть когда они обокрали в вагоне папиного помощника, то ничего нужного в сумке они, конечно, не нашли… Ну, они рассердились…

— Славка, — упрямо повторила Катя, — ну, не нашли, но зачем же всё-таки они хотели убить твоего отца?

— Видишь ли, он, кажется, работает над каким-то важным проектом. Очень важным. Ну, а им этого не хочется. Нет, знаешь… дальше ты меня лучше не спрашивай! Я тоже однажды спросил у него: что за проект? А отец сделал такое таинственное лицо. «Ты, — говорит, умеешь хранить тайну?.. Государственную тайну…» Потом посадил меня рядом с собой, взял карандаш и говорил, говорил, объяснял, объяснял… Вот тут винт, тут ручка, тут шарниры, здесь шарикоподшипники. При вращении, говорит, развивается огромная центробежная сила. А здесь такой металлический сосуд… Я всё слушал, слушал — а потом дошло, и я закричал: «Папа! Ну, что ты врёшь? Это же ты мне объясняешь, как устроен молочный сепаратор, что стоит в деревне у бабушки!» Тогда он хохотал, хохотал, так, что и мне смешно стало. Так вот, с этого момента я уже его и сам ни о чём не спрашиваю. Нельзя! — вздохнул Славка. — Это действительно государственная тайна.

— Их посадили? — угрюмо спросила Катя.

— Кого «их»?

— Ну, этих, который дядя — и Яков.

— Но ты же… ты же убила Якова, — пробормотал Славка и, по-видимому, сам испугался, не сказал ли он Кате лишнего.

— Разве?

— Ну да! — быстро сказал Славка, увидев, что Катя даже не вздрогнула, а не то чтобы упасть в обморок. — Ты встала, и ты выстрелила. Но дом-то ведь был окружён и от калитки и от забора — их уже выследили. Тебе бы ещё подождать две-три минуты, так их всё равно бы захватили!

— Вот что! Значит, выходит, что и стреляла я напрасно!

— Ничего не выходит! — вступился Славка. — Ты же этого не знала. Ты же не знала этого! — и Славка, смущённо пожав плечами, протянул Кате завёрнутый в салфетку узелок, от которого шёл запах тёплых плюшек с ватрушками. — Это тебе моя бабушка прислала. Я не брал. Я отказывался: «Зачем? — говорю. — Там и так кормят». Но она разве слушает!..

И Славка поставил узелок на тумбочку, рядом с цветами.

— Спасибо. — Катя улыбнулась. Потом спросила: — А этот… дядя? Взяли его?

— Взяли. — Славка кивнул. — Его ранили — когда от оперативников отстреливался. А утром в больнице он умер.

Славка наклонился и негромко добавил:

— Я слышал — ему кто-то из медперосонала какую-то дрянь тихонько впрыснул. Это его начальство о нём позаботилось. Он знал слишком много. Горчаков очень злой был, кричал на своих людей: ФСБ специально охрану поставила, день и ночь следили… И вот, не уследили всё-таки… — потом Славка помолчал и добавил: — А ты молодец. Не каждый бы так смог. Мало кто…

Прощаясь, он осторожно погладил Кате руку, потом наклонился и очень осторожно поцеловал в щёку. Он сказал, что скоро зайдёт опять. Всё ещё чуть прихрамывая, Славка быстро дошёл до машины и помахал рукой.

* * *

…Он уехал. Долго сидела Катя. И улыбалась, перебирая в памяти весь их разговор. Но глаза поднять от земли к широкому горизонту боялась. Знала, что всё равно налетит сразу, навалится и задавит тоска.