Трудный выбор: уроки бескомпромиссного лидерства в сложных ситуациях от экс-главы Hewlett-Packard - Карли Фиорина

Уже в первый день работы на новом месте я обнаружила важные особенности, отличавшие его от предыдущих. Впервые я получила в распоряжение собственный офис. Под моим началом находилась большая команда сотрудников – почти шестьдесят человек. И когда я начала по установившейся традиции расспрашивать сотрудников об их работе, стало ясно, что кое-кто из менеджеров второго уровня отнюдь не в восторге от того, что я обращаюсь непосредственно к рядовым работникам через их голову. Многие из них (хотя и не все) считали, что доступ ко мне и обсуждение проблем, стоявших перед группой, являются прерогативой их должности. Впервые я оказалась на такой высокой должности, чтобы заметить, что некоторые менеджеры искренне убеждены: они создают добавочную стоимость уже одним своим посредничеством между начальником и подчиненными. Они считали, что менеджеры ценны сами по себе, просто по праву своей принадлежности к осведомленной и располагающей полномочиями касте. На самом деле они просто передавали информацию сверху вниз и снизу вверх. Мне приходилось слышать популярное высказывание «информация – это власть», а теперь я столкнулась с людьми, строившими на такой основе всю свою деятельность.

Наиболее активно против меня выступил парень по имени Этан Даунс. По внешнему виду он представлял классический тип сорок второго размера. Он работал в этой группе уже долгое время и у него был довольно неопределенный круг обязанностей, связанных с «новыми видами услуг». Уже несколько лет он пытался получить назначение на должность регионального менеджера, поэтому то, что его в очередной раз обошли, приводило его в сильное негодование. Мое назначение на эту должность возмутило его еще больше. Я была моложе и меньше знала об особенностях нашего клиента. Одно это подогревало в нем обиду и чувство унижения. Но я оказалась женщиной, и это еще больше усугубило ситуацию.

Впервые я услышала о FTS2000 именно от Этана. Не то чтобы он охотно делился со мной информацией, но уклониться от ответов на прямые вопросы не мог. А вопросов я задавала много. Мне этот проект показался весьма важным, и я поинтересовалась у Этана, что мы делаем, чтобы подготовиться к тендеру. Он довольно бесцеремонно ответил: «Не беспокойся, Карли. У меня все под контролем: я уже встречался с некоторыми проектировщиками телекоммуникационных систем из нашей штаб-квартиры».

Поскольку у меня было множество других дел и забот в период вступления в новую должность, то я решила пока оставить этот вопрос. Однако периодически я заглядывала в офис Этана и спрашивала, как дела с FTS2000. Его откровенное нежелание сотрудничать начало меня раздражать. Кроме того, я начала испытывать чувство неясного беспокойства. Сума в 25 миллиардов долларов была слишком велика, чтобы не беспокоиться о возможности ее получить, поэтому я интуитивно чувствовала, что мы недооцениваем серьезность проблемы. Казалось, что, кроме Этана, никто не занимается этим вопросом, и я никак не могла понять такого безразличия.

В конце концов, я попросила Этана организовать командировку в Нью-Джерси, заявив, что, по моему мнению, нам следует вдвоем поговорить с этими проектировщиками систем. Неизвестно, насколько они готовы к тендеру. Мне было хорошо известно, как много людей работали над остальными заказами AT&T, а ведь в суммарном выражении они составляли лишь 20 миллиардов долларов.

Я решила, что соберу некоторую дополнительную информацию о проекте, и только потом решу, есть ли основания для тревоги. Возможно, тревожный сигнал, периодически звучавший в моем мозгу, явился следствием напряженных отношений с Этаном. Последний активно доказывал, что в поездке нет никакой необходимости, используя для этого сложные логические построения, и, вообще, всячески пытался отговорить меня. Но я проявила настойчивость, и в конце концов он сдался.

Поездка принесла много нового. Специалисты в штаб-квартире, а особенно тот самый руководитель группы проектировщиков систем, судя по всему, находились в таком же тревожном состоянии, что и я. Прежде всего, их волновало отсутствие точной информации о требованиях клиента в рамках будущего заказа. Чтобы прояснить этот вопрос, требовалось организовать прямую встречу с представителями GSA. Проектировщики располагали несколькими техническими вариантами решения потенциальных проблем клиента, но какой из них выбрать? От этого зависела наша стратегия проведения тендера. Какова наша стратегия продаж? Каким образом мы собираемся вписать новую сеть в уже имеющиеся? У проектировщиков действительно накопилось много вопросов, и они не знали, кому их задать. Вместо того чтобы организовать обмен мнениями среди всех присутствующих, Этан пытался отвечать на каждый задаваемый вопрос, делая это обреченным тоном бесконечно терпеливого человека. Можно подумать, он объяснял это всем и каждому уже сотни раз, но для пользы дела готов повторить. Он постарался представить себя в роли единственного связующего звена между Нью-Джерси и Вашингтоном. Если кто-нибудь в Нью-Джерси захочет что-то узнать о нашем клиенте или его нуждах, то единственный способ получить нужную информацию – спросить Этана. Возможно, Этан никогда не слыхал о том, что большинство людей предпочитает получать информацию из первых рук, особенно если она важна.

Возможно, он не понимал, что процесс принятия решений требует обмена информацией, а не разыгранного по сценарию вечера вопросов и ответов. Возможно, он действительно хотел помочь, упорядочивая информацию и давая ей свою интерпретацию. Но более вероятно, что не получив назначения на желанную должность, Этан решил построить свой авторитет на обладании эксклюзивной информацией, чтобы всем желающим получить ее приходилось иметь дело с ним. Информация – это власть. Сегодня, когда Интернет многое изменил в нашем мире, играть в такие игры становится сложнее, но некоторые люди все равно пытаются.

По дороге назад я попробовала объяснить Этану, почему он не может надеяться удержать под контролем всю информацию о проекте FTS2000, который отличался колоссальными объемами. Ставки на победу в тендере были очень высоки. Мы могли потерять все – не выиграть тендер и утратить уже имевшиеся виды деятельности. Для победы требовалась дружная, сплоченная команда. И один Этан не мог заменить ее. В тот момент нельзя было изображать из себя героя-одиночку, скорее, требовалось оценить ситуацию трезво. Как следствие, оказалось, что мы не готовы к предстоящей борьбе. Этан мог бы внести большой вклад в решение всех этих проблем, потому что никто больше его не знал о проекте и клиенте. Или же он сам мог стать проблемой.

Я действительно хотела, чтобы Этан преуспел, потому что нуждалась в каждом, на кого можно было бы опереться в эти трудные первые дни на новой должности. Я хорошо понимала его чувства и знала, почему он так разочарован. Будь я на его месте, наверное, реагировала бы так же. В памяти еще были свежи собственные переживания в то время, когда в АСМС приходилось доказывать собственную правоту людям, не желавшим смотреть фактам в лицо. Но как бы там ни было, Этану следовало изменить свое поведение и отношение к работе. На мне лежала ответственность за то, чтобы AT&T наилучшим образом подготовилась к тендеру, и это было куда важнее.

В течение нескольких следующих недель мне пришлось много раз говорить с Этаном на эту тему. Каждый раз он заявлял, что все понял, и будет действовать иначе. Но никаких изменений не происходило. Наконец, несмотря на собственную тревогу и разочарование, я перешла к действиям. Если он не хочет или не может изменить свое поведение, то ему придется уйти. Я действительно надеялась, что смогу повлиять на него, поэтому такое решение разочаровало меня едва ли не больше, чем его. К тому же мне еще никогда не приходилось увольнять кого-то, поэтому я испытывала страх и беспокойство.

Кому приятно слышать плохие новости? Это особенно неприятно, если их сообщают неприятные нам люди – зачастую в такой ситуации мы просто отгораживаемся от сказанного. Вспомните, как часто два участника беседы позднее пересказывают или интерпретируют ее совершенно по-разному. Если же новости плохие, а вестник неприятен, то сказанное им нередко поразительно отличается от услышанного присутствующими. Если люди не желают слышать, то нельзя ограничиваться словами. Следует подтвердить сказанное невербальными средствами.

Я много думала над тем, как же донести до Этана смысл моих требований. Как можно объяснить что-то человеку, не желающему ничего воспринимать? Где лучше проводить такие разговоры? Когда? Иногда обстоятельства складываются так, что лучше дать возможность людям прийти к определенным выводам самостоятельно и в удобное для них время. Только в этом случае они смогут искренне разделить вашу точку зрения и предпринять необходимые действия. Такой подход требует времени, но я и так уже потратила достаточно на общение с Этаном. Его поведение плохо отражалось на работе, а нам требовалось двигаться вперед. Поэтому независимо от того, согласен он со мной или нет, следовало выяснить отношения прямо сейчас.