Обязан выжить - Николай Дмитриев

Обрадовавшись оттого, что все так ловко устро илось, Вика благодарно «сделал ручкой» оказав шемуся столь любезным портье, а потом чуть ли не вприпрыжку выскочил на улицу и зашагал легко, как в молодости, щеголевато прищелкивая каб луками.

Круглую вывеску бани, напоминавшую небольшой, висящий поперек тротуара таз, Иртеньев углядел за полквартала. Это было необычно, да и сам вход удивил Иртеньева. У него даже сложилось впечатление, что он зашел не в баню, а в простой магазин. Не хватало только витрины, но и ее с успехом заменило широкое стекло промежуточной двери, на котором Вика недоуменно прочел:

МАТЕЛИБОПДОХВ

Сообразив, что он читает уже изнутри простое объявление: «Вход по билетам», Вика громко рассмеялся и, наклонившись к окошечку кассы, сразу протянул деньги. Чуть позже банщик, уже получивший щедрую мзду, провожая Иртеньева «в самый лучший номер», заговорщически понизил голос и предложил:

— Ваше степенство, ароматическую соль не желаете? Или пива. Или, может, чего такого?..

Прекрасно понимая, о чем речь, Иртеньев усмехнулся.

— Соль принесешь, а все такое в другой раз…

— Понимаем-с… — и банщик услужливо распахнул дверь, гостеприимно пахнувшую на Иртеньева теплым воздухом.

Номер Вике понравился. Впрочем, сегодня с утра ему все нравилось, и сейчас, сидя в ванне по горло в горячей, чуть зеленоватой от ароматической соли воде, Иртеньев с удовольствием поглядывал на кафельные стены, на лавку искусственного мрамора и даже на неизвестно как затесавшуюся сюда деревянную бадейку с высокими ушами-ручками.

Запах ароматической соли сладко дурманил голову, отчего, против воли, там начинали крутиться мысли о всяких теплых краях, мулатках и, как выразился здоровяк-банщик, про «все такое». Вике даже вспомнилась Поля, и он, прогоняя ненужный морок, с фырканьем и плеском, принялся мыться.

Через час Вика вышел из бани умиротворенным и шагал по улице, безмятежно поглядывая на прохожих. На другой стороне мелькнула вывеска почты, и он, как-то безо всякой видимой связи, подумал, что есть смысл не все деньги носить с собой, а частью спрятать, отправив перевод самому себе.

Идея показалась Вике весьма заманчивой, и он, не откладывая, перешел дорогу, чтобы оказаться в обычном почтовом отделении, где десятка полтора людей или топтались возле трех небольших окошечек, или, присев к убогому столу, что-то писали.

Поискав глазами незатейливую надпись: «Прием и выдача переводов», Вика стал сбоку маленькой очереди и для начала взялся изучать висевшую рядом с окошечком отпечатанную на машинке инструкцию.

Ничего нужного для него в инструкции не оказалось, и Вика подвинулся ближе, намереваясь улучить момент и спросить сидевшую за окошком строгую девулю, которая, водя из стороны в сторону не глазами, а сразу всей головой, внимательно изучала очередной бланк перевода.

Барышня закончила чтение бланка и, когда Вика собирался уже раскрыть рот, вдруг взяла со своего стола лежавший там паспорт, и, шлепнув им о стойку, сухо сказала:

— Гражданин Марин, возьмите.

Вика машинально повернул голову и завороженно следил, как поименованный гражданин, обстоятельно спрятал возвращенный ему паспорт в помятый черный бумажник, а потом все вместе засунул во внутренний карман пиджака.

В голове Иртеньева мгновенно возникла некая комбинация, и он, забыв и про переводы, и про барышню в окошке, выждал приличную паузу и тихо, не привлекая лишнего внимания, вышел вслед за неизвестным ему Мариным.

Вот теперь у Иртеньева и следа не осталось от недавнего умиротворенного состояния. Наоборот, подобравшись по-волчьи, он сосредоточился, и в голове у него молоточком била только одна мысль. Человек, идущий всего в нескольких шагах впереди, имеет примерно такой же возраст, и у него в кармане лежит бумажник с по-настоящему легальным паспортом.

Вика понимал некоторую авантюрность своего замысла, но отказаться от него не мог. В конечном счете все должен был решить случай, ибо обстоятельства могли сложиться двояко. И уж тогда выяснится окончательно, будет у Иртеньева возможность совершить задуманное или нет.

И хотя шансы, как говорят англичане, были фиф ти-фифти, желание завладеть «чистым» паспортом у Иртеньева было настолько сильным, что он, надеясь лишь на удачу, как привязанный, шел и шел за куда-то спешившим человеком.

При такой долгой слежке риск быть замеченным возрастал с каждым оставленным позади кварталом, и Вика, чтобы хоть как-то замаскироваться, снял и понес в руках свою уж очень приметную инженерную фуражку.

Но, как частенько бывает, упорство вознаграждается, и Вика, увидев, что преследуемый человек, так ни разу и не оглянувшись, наконец-то свернул с тротуара в какое-то парадное, очертя голову заспешил туда же.

В подъезде, куда влетел Вика, было тихо, и только этот Марин, на свою беду задержавшись возле ступенек, похоже, приводил в порядок какую-то костюмную мелочь и при этом сердито бормотал что-то себе под нос.

Не медля ни секунды, Вика сделал бесшумный бросок и, занеся поставленный молотком кулак, вложил в этот оглушающий удар всю силу. Не ожидавший нападения человек мешком повалился на пол, и Вика, мгновенно выхватив у него из кармана бумажник, первым делом проверил, там ли паспорт.

Едва вожделенный документ оказался у Вики, он уже для порядка наскоро ощупал потерпевшего. Во внутреннем кармане нашлась тонкая книжечка, и, вытянув ее до половины, Вика разглядел тисненые буквы: «ВКП (б)». Некто Марин, по странному стечению обстоятельств, оказался вдобавок еще и большевиком.

Преодолев искушение стать заодно уж и членом партии, Вика сунул книжечку назад в карман владельцу и, заметив, что тот начал приходить в себя после полученного жестокого удара, опрометью бросился вон из полутемного подъезда…

* * *

Печать, переснятая старым способом, с помощью разрезанной пополам сырой картофелины, получилась что надо. Однако Вика еще долго и придирчиво рассматривал оттиск, потом еще раз глянул на две дописанные им буковки, которые превращали владельца паспорта из Марина в некоего Маринина, и, удостоверившись, что все вроде вышло, положил на стол свежеподделанный документ.

Довольный проделанной работой, Вика не торопясь убрал со стола перочинный ножик, чернильницу, школьную «вставочку», для которой было специально куплено перо «Рондо», и только потом старательно разорвал на мелкие кусочки листик бумаги с аккуратно вычерченной контрольной сеткой.

Покончив с этим, Вика швырнул смятые обрывки в мусорник, отправил туда же половинку картофелины, предварительно как можно тщательнее счистив со среза следы мастики, после чего, с чувством глубокого удовлетворения, принялся расхаживать по номеру, мурлыча себе под нос фривольный мотивчик.