Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего себе порез, — услышал Мэтью слова старого врача. — Еще чуть-чуть, и мы бы хоронили голову отдельно от тела.
— Кто это? — спросил Мэтью, наклоняясь посмотреть, но не особенно желая оказываться так близко. Его тошнило от тяжелого медного запаха крови.
— Не могу сказать, — ответил преподобный Уэйд. — А вы, Артемис?
— Нет, лицо распухло до неузнаваемости. Вот что: посмотрите его сюртук.
Тут подошли Садбери и прочие, и еще несколько человек с другой стороны. Еще какой-то пьяница протолкался посмотреть — рябое от оспы лицо раскраснелось, запах эля и виски ореолом окружал его.
— Это ж мой брат! — вдруг заорал пьяный. — Господи ты Боже, это же мой брат, Дэви Мантханк!
— Это Дэви Мантханк! — заорал Луженая Глотка, и Мэтью оглох на одно ухо. — Дэви Мантханка убили!
Из толпы, на уровне коленей, просунулась еще одна красная морда:
— Эй, кто? Кто там меня убил?
— Придержите языки! — прикрикнул Уэйд. — А ну, все назад. Мэтью, ты честный человек?
— Да, сэр.
— Возьми вот это. — Он протянул Мэтью темно-синий бархатный бумажник, обернутый кожаной лентой, тяжелый от монет. Потом протянул золотые карманные часы. — Осторожнее, на них кровь. — Тут он, очевидно, впервые заметил измазанную рубашку Мэтью: — А с тобой что случилось?
— Я был…
— Уильям, вы посмотрите вот на это! — Вандерброкен поднял фонарь и показал проповеднику что-то такое, что Мэтью не было видно. — Орнамент, — заметил доктор. — У владельца этого лезвия есть еще и злобное чувство юмора.
— Мы вынуждены его покинуть, — услышал Мэтью слова преподобного. — Вы уверены, что он мертв?
— Горько говорить, но он давно уже за пределами этого мира.
— Но кто это? — спросил Мэтью. Его толкали и отпихивали — вокруг тела собиралась толпа. Еще несколько минут, и если Мэтью правильно понимает, что такое толпа, то булочник подтащит сюда фургон, разносчики начнут выхвалять свой товар, продажные женщины — ловить поздних клиентов, а карманники ринутся за добычей.
Преподобный Уэйд и доктор поднялись. Мэтью заметил мелькнувшее под серым плащом у Вандерброкена синее — кажется, ночная рубашка.
— На. — Уэйд вернул Мэтью фонарь. — Посмотри и скажи.
Преподобный отступил в сторону. Мэтью вышел вперед и направил свет на мертвеца.
Лицо его было красной и распухшей маской ужаса. Кровь обильно текла из ноздрей и рта, но жуткий разрез пересекал горло. Желтые жилы и что-то блестящее и темное виднелись в зияющей ране, похожей на кошмарную ухмылку под обвисшим подбородком. Белая полотняная манишка превратилась в запекшуюся массу. Над раной трудились зеленые мухи, они же ползали по губам и ноздрям, безразличные к шуму и ажиотажу людей. Как ни был Мэтью потрясен этим грубым насилием, он машинально отметил подробности: окоченевшая правая рука лежит на животе, пальцы расставлены, будто их владелец был поражен сюрпризом, причем приятным, серовато-стального цвета волосы перепутаны, явно дорогой и сшитый на заказ черный в полоску сюртук, жилет, серебряные пряжки на начищенных башмаках, черная треуголка чуть поодаль от тела — на глазах у Мэтью ее смяли неуклюжие сапоги зевак, напирающих жадной до зрелищ толпой, почти обезумевшей от любопытства.
Лицо мертвеца было неузнаваемым — так оно распухло и было обезображено предсмертной судорогой, которая будто вывихнула ему челюсть и выставила ее вперед, обнажив блестящие нижние зубы. Глаза остались тонкими щелками в покрытой пятнами коже, и когда Мэтью наклонился еще ближе — насколько осмелился, учитывая разлитую кровь и жужжащих мух, — он различил вроде бы еще отдельные порезы прямо над бровями и под орбитами глаз.
— Боже мой, какой ужас! — Феликс Садбери встал рядом с Мэтью. — Ты можешь нам сказать, кто это… кто это был?
Мэтью не успел ответить, как донесся хриплый крик:
— Дорогу! Дорогу констеблю!
Кто-то пробивался сквозь толпу, которая черта с два хотела раздвигаться.
— Убили! О Господи, убили! — завопила какая-то женщина. — Мальчика моего убили, Дэви!
И не успел констебль пробраться сквозь этот сумасшедший дом, как двести фунтов мамаши Мантханк вырвались из толпы, расшвыривая зевак как кегли. Эта женщина, жена морского капитана и содержательница таверны «Синяя пчела» на Хановер-сквер, являла собой внушительное зрелище даже в добрейшем состоянии духа, но сейчас, с развевающейся гривой тронутых сединой волос, с лицом, где секирой выдавался нос, с глазами черными, как лондонские тайны, она была так страшна, что даже пьяные братья Мантханк заробели.
— Ма! Ма, ничего такого! Дэви жив, ма! — крикнул ей Дарвин, хотя в таком реве выстрел пушки над ухом можно было не расслышать.
— Ма, я живой! — заревел Дэви, все еще на четвереньках.
— Ну, Бог свидетель, как я с тебя шкуру спущу! — Здоровенная лапа огромной бабищи нырнула вниз и одним движением поставила Дэви на ноги. — Я ж тебя буду драть, аж пока ты не начнешь ртом пердеть, а задницей просить пардону!
И с этими словами она выволокла его за волосы, таща от этой бури к другой.
— Дорогу констеблю, черт побери!
И тут протолкался констебль. Мэтью узнал малыша с бочкообразной грудью — Диппена Нэка. В одной руке констебль нес фонарь, а в другой — черную дубинку, которой выразительно помахивал. Он глянул раз на труп, бусинки глаз на красной от рома физиономии стали вдвое больше, и он порскнул прочь размытой полосой, как вспугнутый кролик.
Мэтью увидел, что сейчас эта бесконтрольная толпа затопчет место преступления безвозвратно. Некоторые — наверное, те, которых оторвали от последней круговой в таверне, — осмеливались подходить поближе к телу, другие напирали сзади, чтобы тоже глянуть. Вдруг рядом с Мэтью возник Ефрем Оуэлс, одетый в пальто поверх длинной ночной рубахи и с очками на глазах.
— Эй, отодвинуться бы! — предупредил он. — Сдайте, сдайте назад!
Мэтью хотел сдать назад и тут увидел сапог шатающегося пьяницы, опускающийся на голову трупа. Потом сам пьяница свалился поперек тела.
— Вон отсюда! — заорал Мэтью, краснея от гнева. — Все назад, все! Здесь вам не цирк, черт побери!
Ровно и твердо зазвенел где-то колокольчик, пронизывая гвалт металлическим высоким звуком. Стало видно, как кто-то пробирается через людские волны, и звон колокольчика приводил людей в себя и заставлял дать дорогу. Так появился главный констебль Лиллехорн с бронзовым колокольчиком в одной руке и фонарем — в другой. Он звонил и звонил, пока рев толпы не превратился в едва слышное бормотание.
— Всем отойти назад! Немедленно! Кто не отойдет — будет ночевать за решеткой.
— Мы ж хотели посмотреть, кого убили, только и всего! — выкрикнула какая-то женщина, и ее поддержал согласный рокот толпы.
— Кто больше других хочет посмотреть, пусть вызовется добровольцем нести труп в холодную! Есть желающие?
Это заткнуло все рты. Холодная в подвале Сити-холла была территорией Эштона Мак-Кеггерса, куда горожане отнюдь не стремились, если им не нужны были его услуги — а тогда уже им бывало все равно.
— Займитесь своими делами! — приказал Лиллехорн. — Не надо дураков из себя строить. — Он посмотрел на труп и потом сразу на Мэтью: — Что вы тут натворили, Корбетт?
— Ничего! Филипп Кови нашел тело, налетел на меня и вот… размазал по мне.
— И труп тоже он ограбил, или это сделали вы сами?
Мэтью сообразил, что все еще держит часы и бумажник в одной руке.
— Нет, сэр. Это преподобный Уэйд достал у него из сюртука.
— Преподобный Уэйд? И где же он?
— Он… — Мэтью оглядел собравшуюся толпу в поисках лиц Уэйда и Вандерброкена, но никого из них поблизости не было. — Он только что здесь был, и он, и…
— Хватит лепетать. Это кто?
Лиллехорн направил фонарь на тело. Надо отдать должное главному констеблю — выражение его лица не изменилось.
— Я не знаю, сэр. Но…
Мэтью открыл ногтем футляр часов. Но монограммы внутри не было, вопреки его надеждам. Время остановилось в семнадцать минут одиннадцатого, что могло быть указанием на то, что кончился завод, или что ударом при падении тела механизм был поврежден. Но в любом случае часы были признаком немалого богатства. Мэтью обернулся к Ефрему:
— Твой отец здесь?
— Вот только что был. Отец! — позвал Ефрем, и старший Оуэлс — тоже в круглых очках и совсем седой, каким скоро станет Ефрем, — появился перед толпой.
— Вы здесь распоряжаетесь, Корбетт? — спросил Лиллехорн. — Я сегодня и для вас могу найти место в тюрьме.
Мэтью решил не отвечать.
— Сэр, — обратился он к Беджамену Оуэлсу. — Не можете ли вы осмотреть сюртук и сказать нам, кто его шил?
— Сюртук? — Оуэлс брезгливо оглядел окровавленный труп, но собрался с духом и кивнул: — Да, могу.
- Свобода Маски - Роберт МакКаммон - Триллер
- Река духов - Роберт МакКаммон - Триллер
- Всадник авангарда - Роберт Маккаммон - Триллер
- В объятьях убийцы - Орландина Колман - Триллер
- На шаг сзади - Хеннинг Манкелль - Триллер
- Найди меня - Эшли Н. Ростек - Боевик / Остросюжетные любовные романы / Современные любовные романы / Триллер
- Колыбельная - Александра Гриндер - Триллер
- Во сне и наяву - Полина Чернова - Триллер
- Свидание - Михаил Башкин - Короткие любовные романы / Триллер
- Часы пробили смерть - Джейн Андервуд - Триллер