Стихотворения и поэмы - Михаил Луконин

22. О МАЕ

Когда нас друг от друга отнесло?Не в мае ли?

Мы, загрустив, стояли…Светило ль солнце в этот день?                                                        Едва ли.Была метель. Пустынно и бело.С тех пор мне месяц май — одно число.

А вот еще другое вспоминаю:под пулями я маюсь и бредуна ледяном ветру.                                   Иду в бреду,и кровь течет…                        Когда? В каком году?Да говорят, что это было в мае!

Зато письмо твое передадут.Иду. Читаю. Снег летит и ветер.Что — снег?Да нет — цветы в веселом свете.Какой январь, когда сады цветут?!А это в мае?Лыжи завизжалив тяжелую хрустящую пургу.Все в майские костюмы наряжались,все в белом                     на сверкающем снегу,Бежали и стреляли на бегу,Сбегали к Дону                           в снеговой пыли,и в воду — раз!                            Плывем,                                            руками машем…Вода ли это? Ледяная каша!Цимлянскую отбили на заре.Когда был май вот этот?                                           В январе!Зима ли, лето —                           что нам время года?Война!Зимою, летом — не гляди.Когда зовут — в атаку выходи!Смешно спросить:                                   какая там погода?

Я маем только радость называю.Мой май —                    шагнул на запад по земле,мой май —                   письмо на узеньком столе.А мой январь —                            разлука наша в мае.

Мы дожили до майской красоты.До Первомая нашего святого!Теперь видать, что снег, а что цветы,где ты,            в январь ли, в май ли входишь ты,как выглядишь теперь ты в платье новом.Свершилось это.                             И теперь, как встарь,май будет в мае,в январе — январь.

1945

ДНИ СВИДАНИЙ

23. ПРИШЕДШИМ С ВОЙНЫ

Нам не речи хвалебные,нам не лавры нужны,не цветы под ногами,нам, пришедшим с войны.Нет, не это.Нам надо,чтоб ступила ногана хлебные степи,на цветные луга.

Не жалейте,                    не жалуйте отдыхом нас,мы совсем не устали.Нам — в дорогу как раз!Не глядите на нас с умилением,                                                           неудивляйтесь                      живым.Жили мы на войне.Нам не отдыха надои не тишины.Не ласкайте нас званьем:«Участник войны!»Нам —           трудом обновить                                         ордена и почет!Жажда трудной работы                                           нам ладони сечет.Мы окопами землю изрыли,                                                      поранам точить лемехии водить трактора.Нам пора —                   звон оружья                                          на звон топора,посвист пуль —                           на шипенье пилы                                                          и пера.Ты прости меня, милая.Ты мне жить помоги.Сам шинель я повешу,сам сниму сапоги.Сам тебя поведу,где дома и гроза.Пальцы в пальцы вплету,и глазами — в глаза.

Я вернулся к тебе,но кольцо твоих рук —не замок,                  не венок,                                   не спасательный круг.

1945

24. МОИ ДРУЗЬЯ

Госпиталь.Всё в белом.Стены пахнут сыроватым мелом.Запеленав нас туго в одеялаи подтрунив над тем, как мы малы,нагнувшись, воду по полу гоняласестра.

А мы глядели на полы.И нам в глаза влетала синева,вода, полы…Кружилась голова.Слова кружились:                                «Друг, какое нынче?Суббота?                Вот, не вижу двадцать дней…»Пол голубой в воде, а воздух дымчат.«Послушай, друг…» —                                    И всё о ней, о ней…

Несли обед.Их с ложек всех кормили.А я уже сидел спиной к стене,и капли щей на одеяле стыли.Завидует танкист ослепший мнеи говорит                 про то, как двадцать днейне видит. И —                          о ней, о ней, о ней…

«А вот сестра,                          ты письма продиктуй ей!»— «Она не сможет, друг,                                          тут сложность есть».— «Какая сложность? Ты о ней не думай…»— «Вот ты бы взялся!»                                      — «Я?»                                                 — «Ведь руки есть?!»— «Я не смогу!»                              — «Ты сможешь!»                                                             — «Слов не знаю!»— «Я дам слова!»                              — «Я не любил…»                                                              — «Люби!Я научу тебя, припоминая…»Я взял перо.                      А он сказал: «Родная!»Я записал.                  Он: «Думай, что убит…»«Живу», — я написал.                                        Он: «Ждать не надо…»А я, у правды всей на поводу,водил пером: «Дождись, моя награда…»Он: «Не вернусь…»                              А я: «Приду! Приду!»

Шли письма от нее. Он пел и плакал,письмо держал у просветленных глаз.Теперь меня просила вся палата:«Пиши!»               Их мог обидеть мой отказ.«Пиши!»              — «Но ты же сам сумеешь, левой!»— «Пиши!»                  — «Но ты же видишь сам?!»                                                                  — «Пиши!..»

Всё в белом.Стены пахнут сыроватым мелом.Где это всё? Ни звука. Ни души.Друзья, где вы?..Светает у причала.Вот мой сосед дежурит у руля.Всё в памяти переберу сначала.Друзей моих ведет ко мне земля.Один мотор заводит на заставе,другой с утра пускает жернова.

А я?А я молчать уже не вправе.Порученные мне горят слова.«Пиши! — диктуют мне они.                                             Сквознаялетит строка.                    — Пиши о нас! Труби!..»— «Я не смогу!»                        — «Ты сможешь!»                                                   — «Слов не знаю…»— «Я дам слова!                               Ты только жизнь люби!»

1947

25. ДНИ СВИДАНИЙ

Когда на родине опятья вспомнил дни разлук,я вспомнил эшелон,                                  и вас,                                           и город раннийчетыре лета и зимы назад…Я задохнулся вдруги, радостью подхваченный,                                               вошел в дни свиданий.Тут я увидел пограничный ручеек                                                           в районе Бреста,как паровозный дым садится                                                    на мокрую травуи сосны брянские,                                 что посмотреть меня                                                                         тронулись с места.На удивленное: «Живешь?» —                                                          я ответил: «Живу!»На улицы меня Москва                                           приподняла, как на руки,и я увидел мирный мир                                          и небо на рассвете,в окнах — свет,из труб — дым,заснеженные парки,                                       и вас,                                                      и ваше счастье…Когда я всё заметил,тогда подумал:«Если бы,для того чтобы видеть это,вдруг нужно было опять идти                                                  на смертный круги нужно было опять повторить                                                     четыре зимы и лета,—я б дни свиданий оборвали снова —                   в дни разлук».

1945 или 1946

26. КОГДА Я ПРИШЕЛ