Стихотворения и поэмы - Михаил Луконин

7. ПОЛЕ БОЯ

Пахать пора!                       Вчера весенний ливеньпрошелся по распахнутой земле.Землей зеленой пахнет в блиндаже.А мы сидим — и локти на столе,и гром над головами,                                     визг тоскливый.Атаки ждем.                     Пахать пора уже!

Глянь в стереотрубу на это поле,сквозь дымку испарений, вон туда.Там стонет чернозем, шипит от боли,там ползают противники труда.Их привели отнять у нас свободуи поле, где пахали мы с утра,и зелень,               землю,                            наши хлеб и воду.«Готов, товарищ?»— «Эх, пахать пора!»Постой!Как раз команда: «Выходи!»Зовут, пошли!                       Окопы опустели.Уже передают сигнал, пора!«Пора! Пора!»                         Волнение в груди.Рассыпались по полю, полетели,и спинам жарко с самого утра.Ползти…             На поле плуг забытый…                                                     Другаперевязать и положить у плуга.Свист пуль перескочить,                                            упасть на грудь,опять вперед —                             всё полем тем бескрайним,и пулемет, как плуг, держать,                                                     и в путь —туда,            где самолет стрижет комбайном.Шинель отбросить в сторону —                                                     жара!Опять бежать, спешить.                                          Пахать пора!..

Идти к домам,                           к родным своим порогам,стрелять в фашистов,                                       помнить до конца:взята деревня!                          Впереди дорога,и вновь идти от милого крыльца.Так мы освобождаем наше поле,родную пашню,                            дом,                                  свою весну.В атаку ходим, пахари,                                       на воле,чтоб жить,не быть у нечисти в плену.

А поле, где у нас хлеба росли, —любой покос и пастбище любое,любой комок исхоженной земли,где мы себе бессмертье обрели,—теперь мы называем полем боя.

1942

8. КОЛЕ ОТРАДЕ

Я жалею девушку Полю.                                         Жалеюза любовь осторожную:                                         «Чтоб не в плену б».За:       «Мы мало знакомы»,                                          «не знаю»,                                                            «не смею»…За ладонь, отделившую губы от губ.Вам казался он:                           летом —                                            слишком двадцатилетнимосенью —                 рыжим, как листва на опушке,зимою                ходит слишком в летнем,а весною —                       были веснушки.А когда он поднял автомат, —                                                    вы слышите? —когда он вышел,                            дерзкий,                                           такой, как в школе,вы на фронт                      прислали ему платок вышитый,вышив:               «Моему Коле!»У нас у всех                         были платки поименные, —но ведь мы не могли узнать                                                 двадцатью зимами,что когда                 на войну уходят                                             безнадежно влюбленныеназад приходят                               любимыми.Это всё пустяки, Николай,                                                   если б не плакали.Но живые                  никак представить не могут:как это, когда пулеметы такали,не встать,                  не услышать тревогу?Белым пятном                          на снегу                                             выделяться,руки не перележать и встать не силиться,не видеть,                  как чернильные пятна                                                        повыступали на пальцах,не обрадоваться,                                 что веснушки сошли с лица?!

Я бы всем запретил охать.Губы сжав — живи!                                    Плакать нельзя!Не позволю в своем присутствии плохоотзываться о жизни,                                     за которую гибли друзья.

Николай!С каждым годом                               он будет моложе меня,                                                                        заметнейпостараются годы                                  мою беспечность стереть.Он      останется                           слишком двадцатилетним,слишком юным,                             для того чтобы дальше стареть.И хотя я сам видел,                                   как вьюжный ветер, воя,волосы рыжие                          на кулаки наматывал,невозможно отвыкнуть                                         от товарища и провожатого,как нельзя отказаться                                        от движения вместе с землею.

Мы суровеем,друзьям улыбаемся сжатыми ртами,мы не пишем записочек девочкам,                                                                не поджидаем ответа..А если бы в марте,                                     тогда,                                                  мы поменялись местами,он       сейчас                      обо мне написал бы                                                            вот это.

1940

9. ХОРОШО

Хорошо перед боем,когда верится простов то,         что встретимся двое,в то,         что выживем до ста,в то,         что не оборветсявсё свистящим снарядом,что не тут разорвется,дальше где-нибудь,                                   рядом.В то,          что с тоненьким воемпуля кинется мимо.В то,          чему перед боемверить            необходимо.

1942

10. В ВАГОНЕ

Как странно все-таки: вагон.Билет. Звонок. Вокзал. Домой.И свет и гром со всех сторон.Колеса бьются подо мной.Шестнадцать месяцев копиля недоверие к тому,что кто-то жил, работал, был,болел и спал в своем дому.Шестнадцать месяцев подрядокопом всё казалось мне.В вагоне громко говорято керосине и вине.А у меня всего три дня.Я вслушиваюсь в их слова.Вздыхают, горестно клянядороговизну на дрова.А мне ведь дорог каждый час.

Жилет раскинув меховой,я по вагону, напоказ,пошел походкой фронтовой.Я был во всей своей красе(блестит на левой стороне!).«Оттуда? — спрашивают все. —Да, тяжело вам на войне…»Шел, улыбался и кивал,молодцеватый и прямой.«В боях бывали?»— «Да, бывал».— «Куда же едете?»— «Домой!»— «Из госпиталя? На, сынок…»Беру, жую мякинный кус.«Кури».             Глотаю я дымок,соломой отдает на вкус.«Ложись, устал…                       Мы ничего,мы тут пристроимся в углу.У вас там трудно с ночевой,мы перебьемся. Мы в тылу».— «Ложись и спи…»— «Слаба кирза,как они там зимой, в бою!» —Прикрыла женщина глаза,упрятав ноги под скамью.«Спи…»А колеса всё галдят.«Спи…»— «Все живем одной бедой».— «Спи. Исхудал-то как, солдат…»

А был я просто молодой.

1942

11. «Получил письмо я…»