Алкоголичка - Вика Ром

покривил ртом и скрылся в квартире.

Через пятнадцать минут мы уже летели по трассе в «Рав четыре» к Филу домой. Всю дорогу Фил смеялся надо мной, пугая, что видит впереди ДПС.

В коттедже ждали Антон и его партнер — темноволосый накачанный парень с бородой и стрижкой как из самого крутого барбершопа. Он был одет в оригинальный Адидас. Я решила, что здоровяк мало похож на юриста по банковским вопросам и ходит в качалку чаще, чем в библиотеку.

Фил представил меня. Парень встал и протянул руку.

— Эдуард.

Я едва не прыснула со смеху и, растянувшись в вежливой улыбке, заверила, что рада знакомству. Затем Антон продемонстрировал сайт, который сделали сторонние лица, так что Таня не имела к нему отношения. Потом Антон показал счета, список вкладчиков и кредиторов.

— Короче, Мила, смотри. — Антон глядел на меня в упор. — Ты сейчас на свои сорок три тысячи имеешь семьдесят четыре. Ты можешь их вывести, но рекомендую перевложить. Через месяц у тебя будет сотка минимум.

Я смотрела на Антона уже иначе. Надо же, толковый человек!

— Без проблем!

— По рукам, значит.

— Конечно!

В кабинет вошла Таня с Лесей под ручку. Я пригляделась к Таниному животу — она по-прежнему смотрелась подтянутой. Совсем не знаю на каком сроке видна беременность. Леся прижимала к себе белого зайчика и косилась на взрослых.

Я присела на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Привет, Леся. Ты меня уже забыла?

Она улыбнулась и помотала головой. Очаровательные кудряшки сбились на лоб. Наивным жестом она убрала прядь ладошкой, проведя по щечке. Потом посмотрела на Таню.

— Мама. — Леся потрясла Танину руку. — Я хочу мороженое, — попросила она, пропустив букву «р».

— Сейчас. Фил. Надо съездить в магазин.

— Я съезжу, — отозвался Антон.

Антон вернулся почти через час с какой-то девчонкой. Мы с Таней успели порезать овощи и колбасу, что нашли в холодильнике. И вот так вшестером уселись отмечать. К моему удивлению Таня курила и пила пиво. Уловив момент, когда мы остались на кухне одни, я полушепотом спросила ее, не боится ли она навредить ребенку.

Таня подняла брови.

— Как я ей могу навредить?

— Да я не про Лесю. Фил сказал, ты беременна.

Ее лицо расслабилось.

— Ложная тревога. — Она развернулась, собираясь вернуться в гостиную, но остановилась и взяла меня под локоть. — Я нарочно ему сказала. Чтобы приструнить. Не выдашь меня?

Я покачала головой. Она улыбнулась.

Нет. Мне их не понять. Никого из них.

В заднем кармане джинс завибрировал телефон. Звонила Катька. Что она вдруг вспомнила обо мне?

— Да?

— Ну здравствуй.

В доме громыхала музыка и я поспешила в прихожую.

— Привет. А что так официально?

— Знаешь, что, сучка, — выплюнула Катюха. — Ты шваль последняя. Я просто в шоке, как можно быть такой двуличной? Обсуждать со мной мои отношения, а потом трахаться с моим парнем у меня за спиной.

— Катя… Я…

Я собиралась объяснить, что встречалась с Толиком, когда они были врозь. Но мою подругу явно это не интересовало.

— Не смей еще когда-либо появиться в моей жизни! — отчеканила она и скинула звонок.

С минуту я стояла без движения и смотрела в стену. Потом полезла в телефон, чтобы заблокировать везде Катьку, но вспомнила, что удалила свои странички. Плакать не хотелось, да и не смогла бы. В голове царила неприятная пустота, а в чувствах вакуум. Ноль эмоций.

Фил темным силуэтом возник в дверном проеме.

— Мила?

— Сейчас, иду.

Все сидели на диване, когда я вошла. Фил подключал дискошар, а Леся атаковала Таню. Она просилась в подвал в бассейн.

— Нет, я сказала, — рявкнула Таня. — Вот мы пойдем, и ты с нами.

Леся принялась подпрыгивать на месте и со слезами на глазах завопила «Не-е-е-т!».

— Как ты меня достала. Я тебя сейчас отшлепаю!

— Танюх, да оставь ты ее, — вмешался Фил. — Леся, пойдем я тебе мультики включу.

— Не хочу мультики!

— Да не ори ты. На! — И он сунул ей в руки мобильный.

В конце концов они забили внимание дочери ютубом, и она угомонилась. Мне стало жаль ее. Ненужная родителям, брошенный ребенок в полной семье.

Фил подал мне бокал с отверткой.

— Ты что так погрустнела?

— Не знаю. Просто накатило.

— Ну-ка, улыбнись.

Я повиновалась. В конце концов, в том, что произошло не я одна виновата.

Мы пили, пока не свалились замертво. Разбудил меня Танин голос. Я продрала глаза и увидела, что за окном уже забрезжил рассвет. Рядом кто-то пошевелился.

Фил выбрался из-под моей руки и встал.

— Танюха, че ты орешь? Таня?

Таня влетела в гостиную с вытаращенными глазами.

— Где Леся?! Я же положила ее вчера у нас в спальне!

Фил откашлялся, порыскал по столу, нашел сигарету.

— Лисен! — позвал он дочь. — Мила, ты проснулась? Поищи ее в кухне. Иногда она спит под столом на собачьей лежанке.

Таня метнулась в глубь коттеджа к лестнице в подвал. И я не успела посмотреть в указанном месте, когда отчаянный вопль разлетелся по дому. Вопила Таня. Вопила без остановки. Вопила и вопила.

В ужасе я бросилась вниз. Передо мной пронесся Фил. Я влетела за ним следом и увидела, как Таня у бортика бассейна бьется в истерике. Фил замер, понял, в чем дело, и прыгнул в воду.

Ноги подкосились, я рухнула на колени. Ужас происходящего не дал закричать, когда Фил вытащил мокрую Лесю из воды.

— Господи, нет! Только не это! — Его голос дрожал.

Он прижался лицом к лицу дочери, вдохнул в ее рот. Но я видела, что она уже побелела. Ее губы отдавали синевой.

Острое отравление. 9

Кто вынесет такое? Ребенок утонул, пока взрослые пьянствовали.

Скорая ехала целую вечность. Врач осмотрел Лесю, констатировал смерть и вызвал полицию. Нас всех забрали в отделение. Никогда не забуду лица полицейских, бравших показания. Среди них была женщина. Она не отводила от меня взгляд и все качала головой.

Я ушла в запой на десять дней, и остановилась когда уже не могла сделать вдох так сильно у меня болело под ребрами. Желудок выворачивало только я делала глоток. Казалось внутренности вот-вот вывалятся через рот наружу. Пришлось позвонить маме и попросить приехать, а потом и вызвать скорую. Меня увезли в стационар с диагнозом «острый панкреатит и отравление». Фельдшер на скорой сделал инъекцию опиата, и я будто поплыла. Наконец боль отпустила. И боль от смерти несчастного ребенка тоже.

Первые сутки я не ела и не пила. На вторые разрешили воду, на третьи принесли бульон,