Миазмы. Трактат о сопротивлении материалов - Флавиус Арделян

Не успев как следует обдумать случившееся, она развернулась и бросилась к чулану, достала метлу на длинной ручке. Вернулась к окну и попыталась коснуться шарфа палкой, подвинуть его, развязать, забрать себе. Какая разница, кто его привязал и каким образом; ее даже не волновало – и это было самое главное, – почему шарф оказался на дереве. Теперь ей требовалось лишь добраться до шарфа, заполучить его. Она уже воображала, как входит на школьный двор с шарфом на длинной шее, сияющим в лучах солнца, как алый цвет кружит головы и приковывает взгляды. Она представляла себя объектом всеобщей зависти и обожания. «Мой шарф!» – подумала она и еще сильнее вытянулась за окно. Но все впустую, ибо тот, кто привязал шарф, сделал это чересчур далеко от подоконника; не добраться. Выбора нет, надо вскарабкаться на дерево. Потом Лили посмотрела вниз и увидела Непомука, одного из парней, которые время от времени помогали с домашними делами и доставали ее. Он тоже увидел шарф и таращился на него, стоя под деревом.

– Непо! – крикнула Лили.

– Туточки, – ответил Непомук.

Лили жестом попросила его приблизиться. Долговязый парнишка, кожа да кости, оперся плечом о толстый ствол дерева.

– Чего?

– Непо, ты же умеешь лазить по деревьям?

– Ну а кто ж не умеет?

– Я, – соврала Лили.

– А-а. Ну, ты девочка, это нормально. А у мальчишки оправданий нет.

– Значит, умеешь – ты же мальчик.

– Еще бы!

– А ты не мог бы мне помочь?

– Давай, говори.

– Залезь на это дерево.

– Вот это? – уточнил Непомук, хлопнув по коре. – За той тряпкой?

– Да. И это не тряпка.

– Вылетела из окна?

– Ага.

– А что это?

– Шарф.

– И что я получу взамен?

«Знаю я, о чем ты думаешь, Непомук из Инфими…»

– Поцелуй, – сказала девушка.

Парнишка покраснел до ушей. Не тратя времени на раздумья, он в несколько прыжков оказался посреди кроны.

– Где он? Я его больше не вижу.

– Ближе ко мне.

Непомук прижался грудью к ветке и стал по ней ползти, словно огромная жирная гусеница. Увидел шарф, потянулся к нему и застыл.

– Но… как же он так улетел? Зацепился и завязался?

– Непо, пожалуйста, помоги мне.

У Непомука кровь отлила от лица; он сдался.

– Да помогу я тебе, помогу. Но если твой папаша узнает…

– Что узнает?

– Что тебе кто-то оставляет подарочки.

– А кто ему скажет?

– Я-то откуда знаю?

– Непо, здесь только ты, и только ты можешь ему рассказать. Но ты же меня не выдашь?

– Ничего не знаю, – ответил парнишка и развязал шарф.

Сжал его в руках, ощущая мягкую ткань; вещь была дорогой, слишком дорогой для него.

– Спасибо, Непо! И еще кое-что… Однажды ты сам подаришь мне шарфик, и он будет самым красивым. Красивее, чем этот.

Лили улыбнулась так проникновенно, что Непомуку, который ночевал в Инфими и работал в Прими, показалось, будто он увидел древнюю улыбку, которую с незапамятных времен передавали от матери к дочери, и которой нынче не было равных.

– Да уж, точно, – сказал Непомук. – Но чтоб я сдох, если не привяжу его на самом верху, чтобы ты не добралась!

Десятки раз она примеряла этот шарфик между прилавками, поднимала над головой и позволяла падать на плечи, нюхала и целовала, но теперь, сжимая алую ткань в кулаке, испытывала нечто новое, невиданное прежде; шарфик пропитался холодным вечерним ветром и источал прохладу. Она вдохнула его запах, и это оказался запах рынка, спрятавшийся в складках, рынка с его пряностями и копченостями, кальянами и ночными горшками, кровью и пылью. Она попыталась отыскать иной запах, след того, кто забрался на дерево и привязал шарфик к ветке, но ничто его не выдавало (это же был какой-то «он»?), он исчез без следа. Она расправила ткань, чтобы вновь ее скомкать, а потом опять расправить и скомкать еще раз. Легла на кровать. Кто бы это мог быть? Кто? Она закрыла глаза и вдохнула мир, спрятанный в шарфике, по телу прошла дрожь; задышала глубоко, почувствовала, как кружится голова. Подняла кулак, в котором сжимала шарф, и снова прижала к носу – на несколько секунд она оказалась голой посреди рынка на Пьяца-Маре, и вся Альрауна на нее смотрела. Ей понравилось.

Потом она задремала и о том, что произошло в Мире в эти минуты, не узнала ни тогда, ни позже. Час за часом падали во тьму, и кто бы увидел Лили, вытянувшуюся на кровати, мог бы покляться, что ей на все хватит времени. Но никто ее не видел, и времени на всех не хватало.

Она проснулась, словно на дне влажной ямы, чувствуя тяжесть во всем теле и не помня снов, а потом поняла, отчего ей было так холодно: она задремала голой, сжимая в кулаке шарф. Никто ее не потревожил. Как в тумане, посмотрела в окно, и фрагменты мира медленно встали на свои места. Едва забрезжил рассвет, несколько облаков зацепились за ветки, и там, среди листьев, она увидела новое красное пятно. Еще один шарф? Лили вздрогнула и резко села на кровати. Потом вскочила и подбежала к окну, где испытала ужас: нет, это был не новый алый шарф, и даже не шарф, да к тому же, судя по всему, не алый. Скорее фиолетовый, смесь красного с черным, крови с шерстью, ибо там, среди ветвей, на том самом месте, где совсем недавно колыхался шарф, висела связка мертвых, выпотрошенных крыс, стянутых кожаным шнурком в пучок плоти и шерсти. Единственной живой деталью этого натюрморта была муха, которая пробовала на вкус раздробленные трупики там, где они были влажнее и мягче, а крысиные глаза, черные, безупречные сферы, словно драгоценные жемчужины со дна океана, безжизненно глядели в пустоту, в небо, где расцветал новый день.

* * *

(За Альрауной у людских снов был собственный город.)

Проснувшись, Сарбан увидел, что за стенами Прими сгустился темный туман; где-то там мэтрэгунцы размыкали веки в предвкушении нового дня, полного неопределенности. Еще не было даже пяти часов, но перед дверью его уже ждал кофе, как и каждое утро. На мгновение, пока он сидел и потягивал черную жидкость, сваренную девушками на кухне, ему опять пришли на ум те, кого спрятала за фальшивыми стенами Мадама, о которой еще в юности слыхал, дескать, когда была молодой, различала мужчин из города не глядя, лишь по вкусу их семени. Скольких подопечных этой женщины можно было привести на его кухню или многие другие кухни Альрауны, дав им работу и новую жизнь? Продолжая попивать, кутаясь в одеяло, наедине с