Искушение свободой - Рудольф Константинович Баландин

и власть. Тогда у них будут все ощущения, которые пожелают, и даже больше. Царский трон был опорой державы. Подрубили опору, вот и зашаталась Россия, того и гляди рухнет. Уж если они решили у нас демократию учудить, то и гнали бы этого князя взашей. Он же им полную анархию устроит, хаос и беззаконие.

– Удивительно! – воскликнул Сергей. – Я два месяца собираю материалы о мятежном князе, записи делаю, с ним встречался, так и сяк соображаю, психологические тонкости продумываю. А в результате пришёл примерно к тому же самому, что вы так сразу и выложили.

– От долгого думанья ума не прибавится, – резонно заключила Варвара Фёдоровна. – А уже если всё сходится, как в пасьянсе, так, значит, в том и есть правда.

3

Говорят, за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь. От зайцев переходят к обобщениям. Мол, занимайся одним делом: всяк сверчок знай свой шесток.

У Сергея было иначе. Как будто мало ему было журналистской суеты. Взялся писать о Петре Кропоткине. И эти две параллельные линии неожиданно переплелись. Общество показалось похожим на соборную личность, у которой тоже есть кроме сознания глубины бессознательных инстинктов и чувств.

Он не знал, что задолго до него об этом уже рассуждали мыслители и была основательная критика таких воззрений. Но для него это было личным открытием. Он рассуждал так.

Наш организм работает вне нашего сознания. Бьётся ритмично сердце, смотрят глаза, слышат уши, действует печень, пульсирует кровь, переваривает пищу желудок, сокращаются кишки и всё такое прочее.

Значит, есть не зависящие от нас регуляторы и организаторы этой работы. На то и существует нервная система, головной и спинной мозг. Сознание, наше привычное «Я» управляет телом как единым целым. Но главные функции организма от сознания не зависят. Если бы мы руководили всеми клетками и органами, начался бы хаос.

Таково обоснование анархии. Каждая клетка, каждый орган живёт самостоятельно, и нет над ними одной власти. Если всеми будет управлять единый центр, начнётся разлад.

Но оправдана и монархия. Да, в каждой клеточке-семье общественного организма, в каждой организации своё управление. Но кто-то должен управлять телом как единым целым, подобно тому, как мозг руководит нашими действиями. Для того и поставлен монарх.

Конечно, никакой монарх не может самостоятельно управлять государством. У него десятки, сотни, тысячи помощников и советников. Это похоже на нервные клетки головного мозга. Однако среди них нет одного главного. Значит, и мозг тоже устроен по принципу анархии?

А как обстоит дело с нашими мыслями? Разве не по нашей воле при свете разума рождаются они? Разве не благодаря своим размышлениям и взглядам на мир выбираем мы свой жизненный путь? Разве не обдумываем свои поступки?..

Стоп! На последний вопрос нет простого ответа. Часто мы совершаем неожиданные для себя, необдуманные поступки под влиянием эмоций, внезапных внешних обстоятельств или в состоянии полнейшей растерянности.

Мысль тоже подчас осеняет внезапно. Откуда-то появляется без наших усилий, как бы сама собой. Порой так рождаются великие открытия. Поэты называют это вдохновением, пророки – озарением.

Откуда прорывается этот незримый свет?

Одни говорят – из космоса. Другие – из глубин души. Третьи ссылаются на Бога, что ещё более загадочно.

Что для нас космос? Ослепительное Солнце, точки звёзд и чёрная бездна между ними. Где тут может родиться наша мысль? Да и что такое человек перед безмерностью Вселенной?

Значит – смирись, гордый человек! – мысли, вдохновение, озарение отнюдь не даны тебе свыше. Источник их – в тебе самом. Ибо в глубинах твоей души существует собственная бездна, и она темна для твоего сознания. Эта бездна и есть бессознательное.

Быть может, точнее сравнивать его с океаном. Сознание – это волны и поверхностные течения. Ниже, куда не проникают лучи солнца, идёт своя потаённая жизнь, движутся массы вод и скользят тени неведомых существ.

Познай самого себя, призывали древние. Но можно ли проникнуть сознанием в глубины, не доступные сознанию? Кому-то кажется, будто он осуществил такое погружение в состоянии медитации, в наркотическом безумии. Но как знать, не обманут ли ты странными тенями, призраками этого загадочного мира?

Вот почему легче познать – со стороны – другого человека, чем самого себя. Тем более что к себе мы относимся весьма субъективно.

Казалось бы, вывод обоснован. Психолог или писатель как знаток человеческих душ может решительно рассуждать о других людях. И Сергей уже решил, что ему удалось проникнуть в потёмки души своего главного героя, догадаться о его бессознательных устремлениях… Не тут-то было!

Увы, о другом человеке ты судишь ограниченными средствами рассудка, не имея представления о том, что тебе подсказывает твоё собственное бессознательное. Тебе не дано наблюдать его поведение в разных ситуациях. То, что он рассказывает о себе, приходится либо принимать на веру, либо осмысливать на свой лад…

Легко начав документальную повесть о незаурядном человеке, Сергей понял, что, возможно, придётся завершить её большим знаком вопроса: кто же это такой – всемирно знаменитый князь анархии? Как он будет вести себя в новой России?

Проще оперировать выдуманными героями – марионетками писателя-кукловода. Они могут быть смешными, страшными, трогательными, но это будут продуманные образы. С живыми людьми так не получается.

Сергей представлял себя на месте родовитого князя, наследника богатых имений, лично знакомого с императором. Что ещё требуется такому человеку? Как бы я поступил на его месте? Почему бы я выбрал далёкое Амурское казачье войско? Захотелось свежих впечатлений? Но места глухие, таёжные, там рискуешь захандрить, одичать, спиться от тоски…

Понимал это Кропоткин? Безусловно. Он отказался от высокого положения в обществе, от близости к престолу, от службы в столице или в родной Москве. Значит, ему хотелось испытать себя, он искал приключений в далёком краю, значительная часть которого на географических картах оставалась белым пятном.

Авантюрист? В некотором роде. Но не золотые же россыпи он надеялся найти. Скорее всего, ему хотелось стать географом-первопроходцем, открывателем новых земель. Судя по всему, он был искренне увлечён познанием природы. Возможно, привлекала его слава первооткрывателя. Во всяком случае – не служебная карьера.

4

По дороге в Москву Сергей обдумывал очередную заметку в газету, но она не складывалась. Это же не документальная повесть, в которой допустимы психологические рассуждения. Нужен чёткий политический анализ. Нельзя же признаться, что у специального корреспондента уважаемой газеты сумбур в голове.

Добрый дедушка русской революции

Моя встреча со знаменитым анархистом князем Петром Кропоткиным была скоротечной. О ней я рассказал документально точно и обещал дать комментарий. Сделать это оказалось непросто.

Какой контраст с его имиджем! Милый интеллигентный