Искушение свободой - Рудольф Константинович Баландин

не считая долгих лет супружеской жизни.

Создаётся впечатление, что его сексуальная энергия нашла выход в кипучей революционной деятельности, в страсти к путешествиям и научным исследованиям. Тема интересная, и я ещё к ней вернусь.

Моя главная задача – как можно точнее показать существенные моменты необычайной жизни аристократа и революционера по его воспоминаниям. Какие картины детства и юности всплывали в его памяти?

На закате жизни каждый из нас будет или раскаиваться в былых ошибках и прегрешениях, или оправдывать свою жизненную линию, которую сам же и выбрал.

Раскаивается ли Пётр Алексеевич в том, что пошёл против своего класса, своего круга, своих предков, наконец? Добавим: против присяги царю, которому некоторое время служил верой и правдой!

Он круто развернул свой жизненный путь. Пошёл наперекор судьбе, уготованной ему по рождению, образованию, положению в обществе. Как это произошло? Почему? Что заставило его принять такое решение?

Он ни в чём не раскаялся. Значит, вольно или невольно вспоминал то, что может его оправдать. Получился образ рыцаря без страха и упрёка.

Нет, я нисколько не сомневаюсь в его искренности. Уверен: все эпизоды он припомнил с предельной точностью. Я постарался столь же точно их воспроизвести. Но…

Представьте себя на его месте. Вы избрали для себя роль народного заступника, революционера. Да, именно так: выбрали роль. Или надели маску. А как же иначе? Не может человек вдруг испытать столь необычайный метаморфоз.

В мире насекомых гусеница превращается в бабочку. Удивительный процесс! Он до сих пор остаётся загадкой. Какая внутренняя сила заключена в гусенице, способной так преобразиться? Почему она не может продолжать свою жизнь, спокойно питаясь растениями? Нет, она обретает крылья и устремляется в полёт.

Писатель Максим Горький, предчувствуя русское восстание 1905 года, написал революционную «Песню о Буревестнике». В ней есть слова: «рождённый ползать летать не может». А в природе ползающая гусеница оборачивается легкокрылой бабочкой.

Максим Горький, воспевающий тех, кто пребывает на дне общества, верит, что есть врождённые, ни к чему не годные обыватели, есть изгои, а есть врождённые герои, творящие революционные перевороты. На примере князя Кропоткина в это поверить трудно.

Неужели в душе человека возможна внезапная метаморфоза, подобная превращению гусеницы в бабочку? Для этого необходима духовная катастрофа, сотрясающая весь строй личности.

Нрав бунтаря, анархиста, должен проявиться в юности. У князя Кропоткина этого не было. Значит, он избрал для себя роль революционера, выступил в этой роли и добился признания. Но разве она подходит для него?

Он желает либо путешествовать, совершать открытия, испытывать приключения и острые ощущения, либо поступить в университет. Как показали дальнейшие события, он действительно был талантливым естествоиспытателем, мыслителем.

Что характерно для учёного? Стремление познать природу, её законы. Он собирает и тщательно продумывает факты, мыслит объективно и логично. Разве это совместимо с анархическим складом ума и характера?

В России был другой пример аристократа-анархиста – Михаил Бакунин. Настоящий бунтарь! Отец его примыкал к декабристам, выступившим против царя Николая I. Сам Михаил в 21 год вышел в отставку. Он был увлечён романтической мечтой о героических свершениях и о полном освобождении личности от власти государства и церкви, от экономического рабства.

Мог такой человек стать учёным? Он получил отличное образование, писал оригинальные философские работы. Но учёным не стал. Наука требует от учёного признания несвободы, подчинённости человека законам природы и жёсткого научного метода.

Бакунин под псевдонимом Жюль Элизар опубликовал статью «Реакция в Германии». Она в своё время наделала много шума. В ней он провозгласил: «Радость разрушения есть творческая радость».

Вот кредо подлинного анархиста!

Такой ли принцип исповедует князь Кропоткин? Ни в коей мере. Он призывает к революции, но не выходит на баррикады, подобно Бакунину, не воюет с оружием в руках за свободу. Стрелял ли он, подобно Савинкову, в высших чиновников проклинаемого им государства? Нет и ещё раз нет. Он желал бы делать революцию в белых перчатках.

Он участвовал в демонстрациях, дрался с полицейскими. Но – не более того. Разве анархиста, отвергающего общественные предрассудки, может остановить заповедь «не убий»?

Михаил Бакунин – подлинный демон свободы. Он не признавал даже научную рациональную мысль. А князь Кропоткин, как положено учёному, уповает на науку.

Вот что писал Бакунин: «Горе было бы человечеству, если бы когда-нибудь мысль сделалась источником и единственным руководителем жизни, если бы наука и учение стали во главе общественного управления. Жизнь иссякла бы, а человеческое общество обратилось бы в бессловесное и рабское стадо. Управление жизни наукою не могло бы иметь другого результата, кроме оглупления всего человечества».

Нечто подобное повторил Фёдор Михайлович Достоевский в «Записках из подполья». С такими мыслями можно не соглашаться, но надо признать: они выражают глубинную суть анархизма, отвергающего даже власть науки!

Насколько мне известно, князь Кропоткин ничего подобного не писал, не говорил. Он – учёный. Этим всё сказано.

Я не принижаю его личность, говоря о роли или маске анархиста. Мы все такие, только на разных ролях. Истинно сказано Шекспиром: мир – театр, а мы в нём актёры. Хотя мы же и зрители, а для своей жизни отчасти и драматурги, чаще всего бездарные.

Да, мы вынуждены играть свои роли. Некоторые самозабвенно входят в полюбившийся образ самого себя. Не знаю, как вы, а я замечаю это за собой.

В спектакле под названием «Жизнь» мы выходим на сцену невольно. Сначала нас готовят к той или иной роли. В нашей власти что-то подправить в этой игре или даже сменить амплуа, как это сделал князь Кропоткин.

Повторю: не может человек внезапно духовно преобразиться. Гусеница испытывает метаморфоз, потому что в ней уже присутствует образ бабочки. Надо только воплотить его в реальность.

У гусеницы нет выбора. Она предназначена для того, чтобы испытать чудесное преображение. Она не может поступать иначе. Она не имитирует бабочку, а становится ею.

Мы больше похожи на хамелеонов. Меняемся, выбирая себе разные роли в зависимости от ситуации. Это – не духовное преображение, а имитация его. Переход от одной роли к другой. Наш духовный мир пластичен, и мы этим умело пользуемся.

Бывает лицемерие, призванное обмануть окружающих. Однако благородные натуры, к которым я безусловно отношу князя Петра Кропоткина, ни в коей мере не лукавят. Они искренне играют свои роли, порой идя на подвиг и смерть…

Подчас не мы выбираем себе роль, а она выбирает нас. Великий импровизатор Судьба, Рок греческих трагедий – вот кто или что определяет во многом наш выбор. Можно ли противостоять тому, что происходит вокруг нас? Приходится приспосабливаться.

Мой отец – убеждённый