Искушение свободой - Рудольф Константинович Баландин

потомок древнейшего рода, барин, сын богатого помещика, бывший царский офицер – и вдруг стали народником, анархистом. Что заставило вас? Чем вы были обделены?

– Я? Решительно ничем.

– Вы имели всё, о чём только можно мечтать: богатство, титул, доступ во дворец…

– Добавьте: благоволение царя. Да-да. Сам император Николай Первый определил меня в Пажеский корпус…

Сергей знал этот эпизод и включил его в свою недавно начатую книгу.

Жизнь и приключения князя Петра Кропоткина

Часть 1. Царская милость

Зал Московского дворянского собрания заполнен звуками полонеза. В блеске драгоценностей и орденов развёртывается торжественное шествие. На возвышении под балдахином с вензелем «Н I» стоит Николай I. За представителей всех народов России выступают переодетые дворяне.

Апофеоз праздника. Гимн «Боже, царя храни!». Дети несут шестьдесят жезлов с гербами губерний страны, выстраиваются в два ряда перед императором и склоняют перед ним жезлы.

Царь шепнул что-то главному камергеру, кивнув на детей. Придворные в расшитых золотом мундирах засуетились, вытянули из шеренги милого малыша с ясным взглядом и круглым лицом, обрамлённым кудрями.

Князь Гагарин, одетый тунгусом – в тонкой замше с бутафорским луком через плечо, – поднимает мальчика и ставит его к Николаю I.

– Что, Гагарин, это твой? – спрашивает царь.

– Племянник, Пётр Кропоткин, сын князя Алексея.

Царь за руку подводит малыша к молодой великой княжне:

– Вот каких молодцов мне нужно!

Княжна смущается, краснеет. Она ждёт ребенка. Царь поворачивается к Петру:

– Ты хочешь конфет?

– Я хочу крендельков.

Тотчас возникает поднос с крендельками. Пётр подставляет свою высокую шапку. Пояснил:

– Я отвезу Саше, старшему брату.

Великий князь Михаил соизволил пошутить:

– Пай-мальчика гладят вот так. – Он проводит своей белой рукой по лицу сверху вниз. – А шалуна гладят вот так! – Он провёл рукой снизу вверх, задирая нос ребенка.

У Петра на глазах появляются слезы.

– Ну что, будешь пай-мальчиком? – спрашивает Михаил. Петя, стараясь не расплакаться, отрицательно качает головой.

Пай-мальчиком он не стал. Пажеский корпус обтёсывал ершистые характеры учеников. Но только не Петра Кропоткина. То ли сказалось его имя – Пётр (по-гречески «камень»), то ли избыток гордости.

* * *

Группа маленьких пажей строем, усердно отбивая шаг, марширует по коридору Пажеского корпуса. Подойдя к широкой лестнице, ребята весело бегут вверх. Одного из них отзывает рослый рыжий камер-паж:

– Кропоткин! Немедленно в сад. Будете шары подавать.

Кропоткин отрицательно качает головой. Камер-паж замахнулся своей фуражкой, чтобы ударить его по лицу. Пётр, защищаясь, выбивает её. Фуражка падает на пол.

– Поднимите! – приказывает верзила, сжимая кулаки.

Кропоткин тоже сжимает кулаки. Верзила отступает.

* * *

Учитель чистописания выводит на классной доске немецкие слова. В классе кавардак. Один из обитателей камчатки наливает в губку чернил и посыпает сверху мелом.

Ища губку, чтобы стереть с доски, учитель поворачивается к учащимся. «Камчадал» кричит: «Эберт, лови!» Бросает ему губку. Эберт ловит её; серая жижа брызнула в лицо. Балбес хохочет. Класс постепенно стихает. Учитель садится за стол, протирает очки и лицо, бормочет:

– Не надо шалить, господа. Продолжим урок.

– Свинство ты сделал, – оборачивается к балбесу Кропоткин. Тот встал: «Извините, господин учитель». В классе тихо.

– Не шалите больше, – произносит Эберт.

В помещение входит капитан. Кропоткин на правах дежурного командует: «Господа пажи!» Капитан инспекторски проходит по классу. Оглядывается на Эберта. Брезгливо:

– Что за вид, господин учитель. Стыдно-с.

Кропоткин не выдерживает:

– Прошу прощения, господин капитан. На занятии не место ротного командира! Вы не инспектор.

Капитан хочет одёрнуть дежурного, выкатывает глаза, приоткрывает рот, но, поняв, что возразить нечего, поворачивается, щёлкнув каблуками, и покидает помещение.

* * *

Кропоткин в тёмном карцере. На столе кусок чёрного хлеба и кружка воды. Пётр отжимается от пола несколько раз; поднимает табурет; приседает…

Пытается напевать рондо Фарлафа из «Руслана и Людмилы» Глинки: «Близится час торжества моего…» А потом принимается гавкать на разные лады, изображая дуэт двух псов над коркой хлеба.

…На уроке один паж шепчет другому:

– Кропоткин в карцере с ума сошёл. Говорить не может, лает только.

* * *

Кропоткин лежит в лазарете. Он болен. В палату заходит инспектор-полковник Жирардот. Говорит с французским акцентом:

– Вот лежит в госпитале молодой человек, крепкий, как мост через Неву.

– Господин полковник, не смейте так говорить! – вспылил Пётр. – Я попрошу доктора, чтобы он запретил вам ходить в эту палату!

– Ну зачем так сильно горячиться на простую шутку, – пошёл на попятную Жирардот.

– А я не шучу! – отрезал юный паж. Он не терпел посягательств на свою честь.

* * *

Военные учения в Петергофе. Моросит дождь. Кропоткин ведёт взвод солдат. Все устали. Ноги вязнут в болотистой почве. Худенький солдат спотыкается, падает. К нему подходит Кропоткин:

– Что у тебя?

– Так бы и не вставал. Тяжко.

Кропоткин помогает ему подняться. Командует, подражая Суворову:

– Чудо-богатыри, вперёд!.. Запевай!

Все приободрились. Солдат, усмехаясь:

– Скажет тоже… Чудо-богатыри.

* * *

Ясный летний день в Петергофе. Командир вручает Кропоткину буссоль и планшет:

– Снимите план этого озера и части парка с дорогой.

Пётр идёт выполнять задание. Измеряет углы между намеченными объектами, шагами отмеряет расстояние. Усаживается под мощным дубом, вычерчивая план местности.

Защебетала птица. Ветерок прошелестел в листьях. Снова тишина.

Кропоткин тихо напевает из оперы «Фауст»: «Привет тебе, приют священный…»

* * *

Ночью Кропоткин и его товарищ, припудренные, в придворном платье, идут по каменным лабиринтам Петропавловской крепости. Издали доносится перезвон башенных часов. Промелькнула какая-то тень… чей-то стон…

– Кропоткин, – шепчет товарищ, – вы слышали?

– Слышал.

– Говорят, тут бродят души заключённых… Вы не боитесь попасть в их число?

Кропоткин, словно предчувствуя свою судьбу:

– Быть может, будет так… Не боюсь.

Они заходят в собор. На постаменте под балдахином, нисходящим из-под купола, покоится гроб. Рядом стоят у свечей две фрейлины и два камер-пажа. Кропоткин с товарищем сменяют дежурных.

…Панихида. После прочтения молитв члены императорской фамилии тушат свечи, переворачивая их. Маленький великий князь неловко перевернул свечку, обжёгся, охнул, махнул рукой и нечаянно поджёг балдахин.

Огненный язык побежал вверх. Все оцепенели. Кропоткин, под огненными хлопьями, летящими сверху, смотрит на трёх фрейлин в чёрных вуалях и длинных шлейфах. Женщины неподвижны.

– Нужно гроб нести, – приказывает Александр II. Камер-пажи накрывают гроб золотой парчой и поднимают его. Фрейлины отходят. На место, где они стояли, падают пылающие куски ткани. Гроб несут сквозь искры и дым.

* * *

Пётр читает письмо старшего брата Александра:

«Философия без естественных наук в основе есть нелепость… Политические науки тоже осознали необходимость положить в своей основе естествознание… Мы стоим ещё у порога изучения природы, в естественные науки ещё не введён элемент философии…»

Пётр отвечает брату,