Почти смешная история и другие истории для кино, театра - Эмиль Брагинский

— Где кассирша? — возмущенно крикнул кто-то.

— Несчастье у нее! — отозвалась Полина Андреевна и поторопила продавщицу: — Ну а дальше, дальше?

— Дальше у матери аллергия. По телу пошли лиловые треугольники.

— Ну уж и треугольники! — не поверила Полина Андреевна.

— Пусть не треугольники, пусть кружочки, от этого ей не легче.

— Где кассир, вечно шляются? — зашумел еще кто-то, и кто-то объяснил:

— Беда у нее.

— Какая еще беда?

— Какая у них бывает беда — проворовались, наверно… — ответила старушка.

— А у меня у приятельницы сын, — теперь уже Полина Андреевна рассказывала продавщице, — на двоих женился.

— Как это — на двоих? — переспросила продавщица.

— Одной в Калинине обещал, другой — в Клину. Обе приехали с чемоданами, одновременно.

— Ужас с этими детьми! — сказала продавщица. — У вас сколько?

— Двое.

— И у меня. Старший учиться не хочет. Ему только дискотека. Дайте-ка вашу авоську, я вам другой картошки насыплю, покрупнее… — шепотом добавила продавщица.

— Это, конечно, некрасиво… — вздохнула Полина Андреевна и… протянула авоську… — Четыре кило, больше тащить тяжело, но крупную легче чистить…

— Где продавец? — позвал кто-то

— Иду! — откликнулась продавщица. — Все спешат! Всем некогда.

Полина Андреевна отошла к кассе, кассирша уже вернулась:

— Ну, как у вас с сыном?

— Он теперь не мой сын! — печально вымолвила кассирша. — Он теперь ее муж! — Она сделала ударение на «ее».

— Четыре кило картошки выбейте!

Потом, с авоськой в руках, Полина Андреевна вышла на улицу и с трудом отворила дверь ближайшего автомата. Кто-то, из умных, придумал ставить на автоматы такие увесистые металлические двери.

— Алло… Попросите Вениамина Ивановича!.. Это ты? Так скоро. Ну что?

— Да ничего…

— Как — ничего? Разбирали проект?

— Да ему не к спеху! Отложили на неопределенный срок! — упавшим голосом пожаловался муж.

— А ты на него нажми! Это же несправедливо! — возмутилась Полина Андреевна.

— Как я могу нажать на замминистра? — Вениамин Иванович был подавлен и даже раздавлен.

Полина Андреевна швырнула в сердцах трубку, мгновенно приняв ответственное решение.

В гардеробе Министерства Полина Андреевна сняла пальто, а затем попросила гардеробщика:

— Авоську не положите?

— Не разрешают нам!

— Да возьмите, пожалуйста, сбоку же можно пристроить.

— Нельзя!

Полина Андреевна сдержалась, чтоб не устроить скандал, и с картошкой полезла было в лифт, но остановилась в радостном изумлении. Потому что из лифта выскочила Наташа, ее институтская подруга, и тоже радостно замерла:

— Поля, ты куда, к Вене? Авоську-то оставь в гардеробе!

— Не берут!

Наташа отобрала авоську, отнесла гардеробщику:

— Дядя Миша, положите!

— Не позволяют нам! — Дядя Миша сделал одолжение, взял авоську, всем видом изображая недовольство.

— Ты в ажуре! — Наташа повертела приятельницу. — Еще бы, на работу не ходишь!

— Лучше бы я на работу ходила, — посетовала Полина Андреевна, — чем целый день с кастрюлями и с ребятами…

— Лучше бы я дома сидела, — посетовала Наташа, — тоже в бегунках с утра и до вечера, детский сад черт-те где. На работе миллион дел, еще продукты надо покупать… Я тебе, Полина, завидую!

— А я тебе завидую! — искренне призналась Полина Андреевна. — Вот я тоже в один прекрасный день что-нибудь с детьми придумаю и начну ходить на работу.

— Ты бы позвонила…

— Да и ты бы могла бы позвонить…

— А помнишь, в институте, — улыбнулась Наташа и оборвала себя, — ладно, я в магазин, пластилин нужен, детский сад не может обеспечить детей пластилином.

— А мне еще привести Аллу домой, покормить обедом, отвести в музыкальную школу и после съездить к Коле в спортивную школу, тренер отца вызывает…

Обе засмеялись.

На двери было написано: «ПРИЕМНАЯ ЗАМЕСТИТЕЛЯ МИНИСТРА…»

Полина Андреевна просунулась осторожно в дверь.

В просторной комнате виднелась в глубине еще одна дверь, очевидно, заместитель пребывал за ней, а возле той, второй, будто на страже, сидел за столом молодой человек в наутюженном костюме, в белой накрахмаленной рубахе и при галстуке.

— Здравствуйте! — робко поздоровалась Полина Андреевна. — Мне бы повидать товарища заместителя министра!

— Запись по коридору направо третья дверь! — вежливо разъяснил молодой человек, не поднимая головы.

— А мне сейчас надо! Он у себя?

Молодой человек поднял голову, обнаружил Полину Андреевну и повторил все так же вежливо:

— По коридору направо, третья дверь! Пожалуйста!

— А мне сейчас! — Полина Андреевна продвинулась вперед к заветной двери.

— Выйдите! — приказал молодой человек. — Пожалуйста!

Полина Андреевна упрямо продвигалась вперед, дистанция, отделявшая ее от входа в кабинет, была велика, и молодой человек успел вскочить со стула, прыжком оказаться на нужном месте и преградить Полине Андреевне путь:

— Выйдите или вас выведут! Пожалуйста!

Полина Андреевна попыталась обойти молодого человека сбоку, но он снова преградил ей дорогу.

— Караул! — неожиданно закричала Полина Андреевна, — Товарищ заместитель министра! Караул!

— Замолчите! — в бешенстве зашипел молодой человек.

— Замолчу! — совершенно спокойно пообещала Полина Андреевна. — Пропустите меня к нему!

И тут отворилась дверь кабинета, и появился заместитель министра. В глазах его было удивление.

— Извините, Николай Михайлович, — побледнел молодой человек, — вот тут, эта… рвется к вам, не говорит — ни почему, ни зачем…

— А он не спрашивает! — Полина Андреевна несколько оторопела, но тщательно скрывала это… — Я думала, он секретарь, а он охранник!

— Почему вы здесь шумите? — сердито спросил заместитель министра.

— Я вам сейчас все расскажу… У вас тут работает Белоногов, это мой муж… У него проект… Он его делал два года и уже дошел, не проект, а муж…

Заместитель улыбнулся, и это ободрило Полину Андреевну:

— У него уже точка кипения… еще немного — и его перехлестнет через край, и это будет ваша вина!

— Моя? — удивился заместитель министра.

— Ваша! — Полина Андреевна была уже в ажиотаже. И теперь ничто не могло ее остановить. — У вас этих проектов уйма, и вы его рассмотрение отложили, для вас все одинаковые, как шпалы, — с вызовом произнесла жена, защищавшая интересы мужа, — а человек сколько работал, а с ним коллектив!..

— Позвольте это решать мне самому! — Заместитель министра повернулся к Полине Андреевне спиной и возвратился в кабинет.

Полина Андреевна молча смотрела, как закрылась за ним тяжелая дубовая дверь.

— Что достигли-то? — со скрытым торжеством спросил молодой человек.

Полине Андреевне было на ком отыграться:

— Бестолковый ты, подлипала ты и трус. Он появился — по струнке стоишь! — Полина Андреевна круто повернулась и специально неторопливой, даже небрежной походкой направилась к выходу.

Дома Алла нехотя, как большинство детей, расправлялась с обедом, а мама трудилась перед зеркалом — приводила в порядок лицо.

— Мама! — услышала Полина Андреевна. — Я знаю, что ты делаешь, — это называется макияж.

— Ешь быстрее! — поторопила мать. — Опаздываем!

— А почему ты делаешь макияж днем, а не утром? — не унимался настырный ребенок.

— Утром не успела…

— А почему ты делаешь макияж днем только в те дни, когда отводишь меня в музыкальную школу?

Полина Андреевна вздрогнула, будто застигнутая на месте преступления, и невпопад оправдалась:

— Вечером в гости идем. Надо еще купить подарок!

— За четырнадцать рублей! — проявил осведомленность ребенок. — За шесть ты себе лучше купишь колготы!

Музыкальная школа располагалась в старинном особняке, и прохожие обычно ускоряли шаг, ибо изо всех окон буйно и оглушающе рвались музыкальные звуки.

Родион Петрович поджидал Полину Андреевну у входа, и, когда появилась Полина Андреевна, неся в одной руке футляр с детской скрипкой, а другой рукой сжимая Аллину ладошку, Родион Петрович отступил в глубокую тень и весь напрягся.

— Здрасте, Родион Петрович, — поздоровалась Алла, — почему вы прячетесь, вы ведь маму ждете? — и напомнила матери: — У меня две скрипки и одно сольфеджио… — выхватила у Полины Андреевны футляр и побежала вверх по лестнице.

— Опять вы меня ждете! — со вздохом выговорила Полина Андреевна, — ставите в неловкое положение, даже дети замечают!

— Дети замечают все, — мудро заметил Родион Петрович, — даже то, чего нет.

Родион Петрович был недурен собой и шевелюру имел длинную, как положено музыканту. Однако сквозь редеющие волосы уже просвечивала сизая кожа.