Рейтинговые книги
Читем онлайн Державю. Россия в очерках и кинорецензиях - Денис Горелов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 90
четверть миллиона мужчин — на круг в сто раз меньше наших. Потому в возвращении одного не было у них никакого чуда и Божьего промысла, на которые особо уповают сочинители фронтовых мелодрам. Просто удача, щепотка везения, выигрышный жребий.

Для русской женщины в час прихода целого мужика воистину стал свет — то, что тщетно симулирует в хеппи-эндах лучший кинематограф планеты.

Открывай, жена.

Стоять-бояться.

Конь в пальто.

А всего-то 42-й на дворе, и все еще без погон. До Берлина еще и новая форма, и 27 ветров, и сорок пудов большого необщего горя.

Прости, американец, не твоя вина.

Мерси за сюжет.

1943. Волга

Дары волхвов

«Сталинград»[3], 2013. Реж. Федор Бондарчук

Последнее время у нас растет число фильмов, которые сильно теряют в пересказе. История фильма «Сталинград» — о том, как в одной сталинградской руине сошлись (в хорошем смысле) местная жительница в больших ботинках и семеро солдат, из которых один трус, другой балбес, третий бывалый, четвертый потертый, пятый немой, шестой вообще матрос, а седьмой командир и за все ответчик, — обещает немыслимую театральность, которую мы тысячу раз наблюдали в спектаклях «В списках не значился» и в фильме «На семи ветрах». Каждый будет симулировать индивидуальность, и напишет домой неотправленное письмо, и произнесет свою дозу патриотических мантр в назидание потомкам, а потом все погибнут, спрятав барышню ради жизни на земле и продолжения рода.

Так вот, почти ничего этого не будет. Прежде всего не будет искусственной шестидесятнической индивидуальности, потому что случится дополнительное действующее лицо, в программно-гуманистическом кино игнорируемое: грохот-огонь-сажа и прочая технологическая геенна. И это действующее лицо стянет на себя одеяло, как капризный премьер в групповой антрепризе. Ибо в общем кромешном аду не столько важны различия, сколько то, что все стреляют в одну сторону; и перечень побитой родни у всех похож, и разницы меж фамилиями Куликов, Громов, Астахов и Никифоров нет никакой совершенно. А что у одного прибаутка «в общем и целом», у другого концертный баритон, а третий метростроевец — это все перестает действовать при первом же залпе и криках снаружи на чужом языке, которых будет преизрядно.

Это кино о том, как стюардессинской внешности блондинка и просто домашняя брюнетка в разное время лежали под немцами и за то пользовались ненавистью пожилых и молодых, — только одной… (чуть не написал «повезло») только одной не повезло меньше, а другой больше, и та, которой не повезло меньше, сочинила для сына другую, приличную, гордую историю этой войны и этого подвала, которая нас устраивала семьдесят лет, а теперь устраивать перестала, — и режиссер Бондарчук рассказал, как было на самом деле, все равно подписываясь под ее гордой сказкой большими буквами.

Это фильм о том, как разведгруппа «Калуга» дважды не выполнила задачу, потому что и задачи на той войне ставились непосильные, и на выполнение их никто не рассчитывал, и сверхзадача для всех была одна: пустить немцу побольше юшки — а с ней худо-бедно справились и страна, и Калуга, и разведгруппа, названная в ее честь. И эта сверхзадача исстари бесила и по сей день бесит белые страны-победительницы, которые войну начинают, потом сочиняют для побежденных законы этой войны, а потом карают за их нарушение тех, кто усвоил высшую истину: у войны никаких законов нет, вали всякую тварь, что попадется под нож. А после тех, кому повезло меньше, вешает нюрнбергский трибунал, а те, кому повезло больше, жалуются с трибуны ООН на бандитов и террористов, с которыми ну совершенно невозможно воевать, потому что «воюют они не для победы, а для мести». А бандиты тем временем считают остаток гранат и траекторию рикошета последнего наличного снаряда.

Потому что боеприпасов у цветных наций всегда недобор, а в избытке только людей, которых можно не считать, да никто и не считает. И этой готовностью положить прорву своих за десяток чужих цветные нации и отличаются от белых народов-победителей, за что белые считают их варварами и всячески дискриминируют в мирной жизни. И эту принадлежность своей нации к третьему миру, а не к белой элите режиссер Бондарчук, кажется, очень хорошо понимает, потому что после каждого боя разведгруппа «Калуга» выглядит сущими неграми и чертями из преисподней — столько вокруг сажи, копоти, кирпичной пыли и прочих отходов войны.

И самую-пресамую сверхзадачу — упасти от огня деву Катю — они исполняют тоже, коль скоро рассказ ведется от лица пожилого спасателя-международника, рожденного в том хлеву полугодом позже, когда стаял снег, а наши принимали первую за войну капитуляцию. Конечно, догадка о Втором пришествии и обращении Сталинграда в новый русский Вифлеем может показаться и чрезмерной, но так уж повелось, что все мальчики военного рождения родятся не просто так, а с глубоким смыслом. Если так, то вывести Богоявленье из самой бесчеловечной за два тысячелетия бойни, да еще путем смешения вражьих кровей, то есть без швов соединить ультранациональный миф с архиглобалистским — ход, воистину достойный величия. Особенно своей ненарочитостью, отсутствием этих удостоверяющих нимбов, цитат из Писания, всадников Апокалипсиса, с ходу переводящих действие в библейский регистр, — как хочешь, так и трактуй.

Хочу так.

Ибо семьдесят лет без большой войны в эпоху крайнего обострения конкуренции есть большое гуманитарное свершение, ставшее возможным только после большой кровопускательной прививки, причем на самом пороге овладения сверхоружием тотального уничтожения. По прошествии этих семидесяти лет и по мере равноудаления от войны в нас глохнет злоба, а в немцах вина, и они все чаще поднимают язык о своих массово изнасилованных бабушках и о том, сколько в них непрошеной русской крови. Так им режиссер Бондарчук теперь напоминает, сколько в нас непрошеной немецкой и что за ту начатую ими и законченную нами войну мы довольно сильно и противоестественно породнились, что и приближает мир к исходному замыслу; так что пусть заткнутся, ибо какие меж родней разборки. «Твой отец моего убил», — это семьдесят лет звучало гордо и звало ко гневу и моральному отмщению. Сегодня выходит: наш папа убил нашего папу и правильно сделал.

Это и

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 90
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Державю. Россия в очерках и кинорецензиях - Денис Горелов бесплатно.
Похожие на Державю. Россия в очерках и кинорецензиях - Денис Горелов книги

Оставить комментарий