Жестокие игры мажора - Маша Демина

клацать наманикюренными пальцами по экрану, женщина убирает телефон и, наконец, берет меня под прицел стального взгляда своих серых глаз.

— Ну что ж, Самойлова Алиса Евгеньевна. Вы поступили на бюджет с самым высоким проходным баллом, покорили нашего преподавателя по физике глубокими познаниями предмета, а что в итоге? — произносит она с каким-то презрением и откидывается на спинку кресла, принимаясь монотонно стучать ногтями по столу. — Я могла бы подождать с этим разговором и еще понаблюдать за вами. Но вы, юная леди, наводите много шума.

— Простите…

Марианна Арслановна жестом перебивает меня.

— Я хочу напомнить, в каком заведении вам выпал шанс учиться. Может, вы еще не до конца осознаете это, Алиса, но вы поступили в лучший университет страны. Уровень, чувствуете? Ему нужно соответствовать, если вы хотите продолжать учебу в этих стенах. И уж точно здесь не место для разврата, юная леди. Это место для элиты и образованных людей. И помимо учебы, вы должны соответствовать здешним правилам. Но один ваш внешний вид отвратительно вызывающий. Это не вечеринка. А высшее учебное заведение! — чеканит хладнокровно ректор, а мои уши буквально вспыхивают от чувства неловкости. — Что касается оральных ласк в столовой и времяпрепровождения в женском туалете со студентом мужского пола — я буду вынуждена доложить об этом вашей опекунше. Я не буду терпеть подобное поведение. Я ожидаю от студентов с таким уровнем знаний прилежной учебы, а не грязи. Зарубите это себе на носу.

У меня перехватывает дыхание, но я все равно стараюсь, чтобы мои слова звучали уверенно:

— Позвольте я объясню…

— Слова здесь излишни. Мне достаточно того, что я видела. Надеюсь, вы осознаете свои ошибки и исправите их в кратчайшие сроки.

Это несправедливо!

Все не так!

Волна обиды и раздражения накрывает меня прежде, чем я успеваю взять это под контроль.

— Если вы все видели, значит, вы должны были видеть и то, что это происходило против моей воли!

— Не смей со мной спорить, — ледяным тоном бросает женщина. — Все что ты должна была ответить: «Да, я поняла!» А теперь выйди из моего кабинета. И подумай над своим поведением.

Жар стыда беспощадно дерет горло и практически блокирует поступление кислорода в легкие.

Я с трудом дышу.

С каждой секундой все сильнее и сильнее утопая в беспомощной ярости.

Но все-таки я заставляю себя выдавить эти чертовы слова:

— Извините. Я поняла вас. Такого больше не повторится.

После этого я разворачиваюсь и спешу к двери, но меня догоняет строгий голос ректора:

— Имей в виду. Ты у меня на карандаше, милочка. Еще раз увижу тебя с Багировым, вылетишь отсюда как пробка из-под шампанского.

Глава 7

Остаток учебной недели я избегаю Багирова и всех к нему причастных. Меня даже начинают посещают мысли о переводе, но пока я не готова отказаться от своей мечты. Я все еще надеюсь, что через пару недель обо мне просто-напросто забудут, а все мои проблемы разрешатся сами собой.

Вот же парадокс, не желая привлекать к себе внимания, я имею его столько, что дышать тошно. Я была бы несказанно рада вернуться в шкуру серой мышки. По крайней мере, к ней я привыкла. Но такое ощущение, что теперь ее срывают с меня вместе с кожей.

— Тебе Леся звонила? Через час уже выходить надо, а ты еще в пижаме, — голос Иры выдергивает меня из мыслей.

Вздохнув, я поворачиваю голову набок, устраиваясь удобней на подушке.

Помимо того, что Ира моя соседка по парте, комнату в общежитии я также делю с ней. У нас еще свободны две кровати. Одна из них, кстати, Марины, которая заедет только на следующей неделе.

— Али-и-иса-а, земля вызывает, ты че, спишь уже, что ли?

Закатываю глаза.

— Она писала мне, но я не знаю, — бурчу я, лежа на животе и обнимая подушку. — С моим везением мне лучше остаться дома.

— Да брось, что тебе теперь из дома не выходить? Тем более такие, как Багиров, в других заведениях отдыхают, на которые у нас денег не хватит. Так что расслабься. С мажорами мы уж точно не пересечемся по нашему маршруту.

— Дело не в этом, — вру я. — Просто настроение не то. Буду только и вам его портить, — ворчу уже в полусонном состоянии, но оповещение о входящем сообщении вынуждает поднять голову.

Достаю телефон из-под подушки и, нахмурившись, разблокирую треснутый экран.

Неизвестный номер: «Выходи. Я подъехал».

Мои глаза тут же увеличиваются, и я неуклюже присаживаюсь на кровати, чувствуя, как за жалкое мгновение сердцебиение разгоняется до предела.

— Ну вот, другое дело. Давай поднимайся, — протягивает Ира таким голосом, что я догадываюсь: в этот момент она красит ресницы с открытым ртом. Но я полностью игнорирую ее, сжимая телефон в ладони, которая начинает становиться липкой от пота.

А потом экран снова вспыхивает, и звук нового входящего сообщения пинает меня под дых.

Неизвестный номер: «И давай без фокусов, Кукла. У меня мало времени».

Ну вот что за козел?

У него времени мало? Я, может, вообще, блин, не в общаге!

Он даже не спросил, в какое время мне будет удобней, чтобы он подъехал. И вообще, я надеялась, что его брошенная фраза в туалете, сотрется из его высокомерной памяти.

Разозлившись, я сжимаю челюсти и быстро печатаю.

«Я занята».

Я не закрываю мессенджер, ожидая, когда оживут три точки, и как только они начинают двигаться, сообщая мне, что абонент на другом конце печатает сообщение, я закусываю нижнюю губу и практически не дышу.

Неизвестный номер: «Я жду еще пять минут».

Следом приходит еще несколько сообщений.

«Потом я сам тебя найду».

«И тебе это не понравится».

Мне уже это не нравится, идиот!

Очередное сообщение заставляет телефон завибрировать в моих руках.

«Три минуты, Кукла».

Сжав кулаки, я рычу от бессилия и подскакиваю с кровати, громко топая к своему шкафу.

— Ты куда? — Ира даже прекращает красить ресницы.

— Сейчас вернусь, — глухо произношу я, на ходу завязывая гульку из волос.

Натягиваю толстовку поверх пижамы, затем быстро всовываю ноги в кеды и, схватив мажорскую рубашку, выхожу из комнаты.

Я спускаюсь по лестнице, держа в руках причину своих новых неприятностей, и не могу поверить, что он заставил меня спуститься к нему в таком неопрятном виде.

Плевать. День, когда я захочу прихорошиться для этого парня, никогда не наступит.

Но как только я выхожу на крыльцо общаги и замечаю припаркованный уже знакомый белый внедорожник, невольно замираю на ступенях, прерывисто вдыхая порыв прохладного осеннего воздуха и сильнее