Собрать по кусочкам. Книга для тех, кто запутался, устал, перегорел - Бек Марта

Так я обнаружила самый действенный способ, какой только знаю, добиться, чтоб душа была тверда, когда приближаешься к вратам ада. Необходимо отвлечься от ситуаций, существующих только в наших страхах и надеждах, и накрепко сконцентрировать внимание – все, какое есть, – на настоящем моменте. А потом надо применить прием, простой до нелепости: поверить, что в этот момент все хорошо – как есть. Не надо верить, что все будет хорошо через десять минут или десять секунд – только в этот тонкий, как лезвие, миг, именуемый СЕЙЧАС.

Если проделывать это постоянно, мы обнаружим нечто удивительное: если мы прекратим сопротивляться всему, что происходит прямо сейчас, то всегда сможем совладать с обстоятельствами. И даже если не совладаем, но разрешим себе не совладать, мы переживем этот момент – и следующий, и следующий, и следующий. Присутствие в настоящем – это то убежище, которое дает нам цельность, когда отрицанию настает конец, которого мы так страшимся. Проверьте – вот сейчас, когда вы читаете этот абзац. Обратите внимание, что сейчас у вас в целом все нормально. Вы можете доверять гравитации, она удержит вас на месте. Можете доверять воздуху, которым дышите. Можете доверять, что вся вселенная будет такой, какая есть. Вы уже совладали с обстоятельствами, вот прямо сейчас, – а вам, собственно, никогда и не придется ничего преодолевать, кроме настоящего момента.

Через несколько лет после моего опыта с «Книгой джунглей» осознанное восприятие вошло в моду. О нем продают книги и читают лекции в клиниках. Мои студенты, многие – большие поклонники книг вроде «Силы настоящего» Экхарта Толле, получили от этой практики много пользы. А впоследствии я обнаружила, что мой «ребенок-инвалид», которого я так боялась, – настоящий гений осознанного восприятия.

Например, когда Адаму было двадцать, он подрабатывал в доме престарелых в Фениксе – убирал грязную посуду в столовой. Однажды у меня разболелись зубы, и я так разволновалась из-за этого, что забыла забрать его по дороге с работы. Осознав свою ошибку, я ринулась в дом престарелых, будто ошпаренная, опоздала на полтора часа, а приехав, обнаружила, что Адам сладко спит в кресле-качалке в тенечке на террасе.

– Адам! – воскликнула я, разбудив его. – Прости меня, пожалуйста, я опоздала! Почему ты мне не позвонил?

Адам протер глаза, мирно вздохнул и ответил:

– Я не волновался. Просто устал.

В тот день он ни секунды не пробыл юношей-инвалидом, ставшим жертвой трагических обстоятельств и к тому же позабытым матерью-ехидной, который не понимал, кто и когда ему поможет и что с ним теперь будет. Он был просто усталым молодым человеком, который в солнечный денек обнаружил кресло-качалку, идеально подходящее, чтобы вздремнуть в свободное время.

А за двадцать лет до этого благодаря питону Каа я сделала первый неловкий шаг к тому мастерству осознанного восприятия, которым Адам обладал от рождения. Я раз за разом слушала «Верь лишь мне» – и забыла, что мне положено быть страдающей женщиной, которой предстояло отказаться от всего, что ей дорого. Я была просто человеком на удобном диване и смотрела мультик со своей очаровательной дочкой. Я не волновалась. Просто устала. А потом я заснула – и от страданий буквально не осталось ни следа.

Упражнение «Медитация на смирении»

Поэт Руми сказал: «Будь беспомощным, огорошенным, неспособным сказать ни да, ни нет. Тогда милостью небес нам будут ниспосланы носилки, чтобы подобрать нас». Какие бы врата ада ни разверзлись перед вами, вы в силах пережить этот момент. Видите? Получилось. А вот и еще раз. И снова. Да вы просто мастер! А чтобы и в самом деле упасть на «носилки, ниспосланные милостью небес», попробуйте проделать вот такое упражнение.

1. Перечитайте, что вы написали, когда проделывали шаг второй упражнения «Мои зоны неупоминания». Выберите самую неприятную для вас мысль и позвольте ей задержаться в сознании. На настоящий момент.

2. Что бы вы ни чувствовали – подавленность, раздражение, беспокойство – позвольте себе это чувствовать. На настоящий момент.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

3. Сядьте в удобное кресло или лягте. Проверьте, не мерзнете ли вы. Если надо, накройтесь мягким пледом. Пусть вам будет уютно. На настоящий момент.

4. Усевшись или улегшись, сосредоточьтесь на своем дыхании – вдох, выдох. Первое, что вы сделали, когда пришли в этот мир, – это вдохнули. Последнее, что вы сделаете, – выдохнете. Смотрите, как надежно дыхание поддерживает жизнь безо всяких усилий с вашей стороны. На настоящий момент.

5. На вдохе думайте: «Я допускаю, чтобы все во вселенной в этот момент было так, как есть». Ведь в этот момент вы все равно не можете ничего изменить, вот и не пытайтесь. На настоящий момент.

6. На выдохе думайте: «Я отказываюсь ото всякого сопротивления тому, что вселенная сейчас такова, какова она есть». На настоящий момент.

7. Продолжайте думать «Я допускаю» на каждом вдохе и «Я отказываюсь» на каждом выдохе. Вам не нужно ни от чего отказываться насовсем, только на настоящий момент. Но в этот момент пусть все будет именно так. Принимайте каждый выдох как гибель этого мимолетного момента, а каждый вдох – как рождение этого нового момента. Отдайтесь ритму отпускания и раскрытия – на настоящий момент.

8. Вспомните ту неприятную вещь, которую вы записали, когда проделывали шаг второй упражнения «Мои зоны неупоминания». Допустите, чтобы в этой ситуации сейчас все было так, как есть, – на настоящий момент. Откажитесь от всякого сопротивления тому, чтобы все было именно так, – на настоящий момент.

Если вы будете продолжать так делать некоторое время, допуская все, что внутри и снаружи вас, и отказываясь от всякого сопротивления именно в это время, именно в этом месте, рано или поздно вы заметите некую часть вашей личности, которая чувствует себя хорошо. Она даже не боится проклятых врат, этой жути, которой вы избегали, предаваясь отрицанию. Эта безмятежная часть вашей личности, которая никогда не отрицала реальность и никогда не заставляла себя расколоться против своих же интересов, и есть чистая цельность. Это – ваш внутренний учитель, который ласково накрывает вашу руку своей и говорит, что все в порядке.

После того эпического удавьего сна я проснулась и снова принялась надеяться. Я надеялась все последние недели беременности и несколько часов родов. Но когда бригада акушеров и педиатров извлекла из меня Адама и завернула его в больничное одеяльце, я мельком увидела его крошечную правую ножку и сразу заметила, что большой палец отстоит от остальных немного дальше обычного.

Вошедшие, оставьте упованья.

Мое отрицание рухнуло. Никакой ошибки не произошло. У моего ребенка синдром Дауна. Однако, как ни странно, я поняла, что вполне могу с этим справиться. Именно в тот момент мне не нужно было ничего делать по этому поводу – только позволить телу закончить процесс, родив плаценту, а это, Бог свидетель, произошло без моих целенаправленных усилий. Я снова отказалась от надежды и вернулась к тому, что происходит сейчас: к молодой матери, лежавшей на кресле в родильной палате. К прелестному младенцу, который делал первые вздохи и размахивал ручками, как все другие люди, когда-либо рождавшиеся на свет. К небольшому отряду людей, чья работа сводилась к тому, чтобы мы оба были живы и здоровы.

Это я могла пережить.

В сущности, когда я смотрела на всех этих людей, окруживших нас с Адамом заботой, мне казалось, что все складывается просто чудесно. Даже восхитительно. Реальность помогала мне куда больше, чем все мои отчаянные надежды. Путь к этим вратам ада был ужасен, но стоило мне шагнуть за врата, стоило отвергнуть упованья – и все стало нормально. Надежда была мне больше не нужна, потому что я не волновалась. Просто устала.

Этап второй

Ад Глава пятая

Низвержение

Итак, Данте входит в проклятые врата, оставляет позади сумрачный лес и попадает в место куда более красочное – в ад. Оказывается, преисподняя – это гигантская воронка, разделенная на круглые ярусы. Каждый следующий ярус меньше и значительно неприятнее предыдущего. Кроме того, Данте видит мертвых: ад битком набит ушедшими от нас грешниками, претерпевающими всевозможные жуткие кары. А шум! Данте едва может вынести эту какофонию – «вздохи, плач и исступленный крик», которые так и терзают его нежные земные барабанные перепонки.