Соколиные перья и зеркало Кощеевны (СИ) - Оксана Токарева

за таблетками, но решила, что в такой ситуации лучше помогут естественные эндорфины. Тем более что слегка порозовевшие чуть приоткрытые губы Балобанова манили к себе сильнее любых сладостей, а выражение обиды на лице выглядело таким трогательным. Впрочем, Филипп настолько расстроился, явно ощущая себя соколом в путах, что даже не сразу ответил на ласку. Да и Ева все равно хотела проверить, не сбилась ли повязка.

— И почему именно мне досталось это наследие предков? Я о нем не просил! — горечью проговорил Филипп, размыкая объятья и поворачиваясь на бок с видом нахохлившейся птицы.

— Как ты можешь так говорить? — с ласковым укором улыбнулась Ева, поправив повязку и бережно ведя рукой вдоль здоровой лопатки в поисках перьев. — Ты владеешь даром, о котором люди мечтали веками. Поскольку никакие приспособления и механизмы не способны передать ощущения, которые птицам даны от рождения!

— Ощущение полета и в самом деле прекрасно, — согласился Филипп. — Но я понимаю, почему небеса столько веков оставались под запретом.

Им следовало еще много чего обсудить, да и просто расставаться не хотелось. Но время близилось к обеду, и тетя Зина пришла на осмотр, заявив, что часы посещения больных на сегодня закончены.

По дороге в столовую Ева написала отцу, попросив контакт Михаила Шатунова.

«Я же правильно помню, что он увлекался шаманизмом?» — уточнила она.

«Увлекался — это про меня, — отозвался в сети отец, снабдив сообщение стикером с подписью «нуб». — А Миша Шатунов в этом деле профи. Я даже не уверен, что он эти семнадцать лет томился в плену, а не странствовал где-то, заблудившись в тонких мирах».

Впрочем, контакт он дал, но просил не ввязываться в авантюры и обойтись без самодеятельности. А как тут обойтись, если события в тихом дремотном лагере начинают выходить из-под контроля.

— Ты уже слышала «пушечную» новость? — приветствовала подругу в столовой Ксюша.

— К нам едет ревизор? — предположила самое очевидное Ева.

— Почти угадала, — пододвигая к себе тарелку с харчо, сурово глянула на нее подруга. — Прокурорская проверка. Татьяна Ивановна накаркала.

— Не Татьяна Ивановна, а Карина Константиновна, — пояснила Ева, рассказав о звонке дочери олигарха.

— И что, весь этот кипеш по поводу Фильки? — удивилась Ксюша.

— Не уверена, что из-за него одного, — покачала головой Ева, которая как раз получила от отца сообщение со ссылкой на статью в местной газете, посвященную перспективам развития умирающих деревень.

— Хороши перспективы, — сердито хмыкнула Ксюша. — Бабок с насиженных мест согнать, детишек послать нафиг и окончательно нарушить экосистему, загадив пойму строительным мусором и бытовыми отходами. А тут, между прочим, не так далеко заповедник!

— В коттеджах обычно ставятся современные системы очистки, — не согласилась с подругой Ева, которая вместе с отцом и Мудрицкими пару раз бывала в загородном доме Константина Щаславовича. — Хайнетам обычно хватает ума и достатка не гадить там, где живут. А экосистему тут начали менять, еще когда распахали колхозные поля и построили лагерь.

— Это-то правда, — поумерила пыл Ксюша. — Но я не верю, что такие, как Карина Ищеева, готовы просто заботиться о развитии региона. И на кой ей бедный Филька-то сдался?

Ева согласилась, что ситуация выглядит и в самом деле непонятной, к тому же она тоже не могла отделаться от мысли, будто упускает нечто важное, связанное с Филиппом.

Пока, впрочем, ничего помимо того, что уже удалось выяснить, не придумывалось. Лагерь притих в напряженном ожидании. Татьяна Ивановна с мужем сразу после лекции по поведению во время грозы уехали в город. То ли их вызвали в управление, то ли они пытались прощупать почву и найти контакты в правоохранительных органах, чтобы как-то отмазаться и все замять.

Дети ходили по струнке, точно воспитанники какого-нибудь благородного пансиона позапрошлого века. Даже локти на стол, кажется, во время обеда не клали. И только вполголоса обсуждали вероятность попадания в человека молнии и минуту славы их товарищей. Аккаунт Севы, с которого трансляция велась, заблокировали родители. Петю Климанова и вовсе хотели забрать, но он как-то отбился. Девочки-практикантки тоже, кажется, забыли о существовании смартфонов, с удвоенным усердием опекая детей.

Дина и Вадик держали оборону в приемной, помогая сбитой с толку секретарше отбиваться от докучливых корреспондентов. Татьяна Ивановна не оставила никаких инструкций на этот счет, но все понимали, что любое неосторожно сказанное слово может прилететь бумерангом неизвестно с какой стороны.

Поскольку Ева хотя и опосредованно, но имела отношение к прессе, она решила помочь коллегам. Все равно к Филиппу ее не пустили. Тетя Зина встала грудью, блюдя святость тихого часа.

— Пациентам надо отдыхать, — проговорила она с таким видом, будто у нее под опекой находился не один пострадавший, а как минимум несколько десятков, и от соблюдения режима зависело не просто их здоровье, но жизнь.

Хорошо, что она не додумалась отобрать у Балобанова смартфон, поэтому параллельно с ответами на звонки Еве пришлось утихомиривать рвущегося в бой Филиппа.

«Да что она меня за мелкого держит! — совсем по-мальчишески обижался он на строгого медработника. — Надо поскорее выбираться отсюда! Я тоже кое-что стою и в поисках информации могу помочь».

«Тебе надо сначала здоровье поправить, — пыталась урезонить его Ева. — Почему ты не спишь?»

«Без тебя не спится», — снабдив ответ смайликом и кучей сердечек, отозвался Филипп.

«Я даже не знаю, нравлюсь ли я тебе», — решила пококетничать, провоцируя на признание, Ева.

«Если бы не нравилась, стал бы я к тебе на соколиных крыльях прилетать».

Хотя от этого сообщения по телу разлился такой жар, что пылающие щеки не сумел остудить даже ледяной воздух из директорской сплит-системы, Ева написала ворчливое:

«Я и говорю, что навязался тут со своей португальской песней. В танце голову вскружил, потом совсем распоясался: в окошко голышом полез».

«Только ли в песне дело? А кто хранит под подушкой соколиное перо?»

И точно. За всеми потрясениями последних дней она совсем про находку забыла.

«Могу вернуть», — предложила она.

«Лучше оставь у себя. Мало ли для чего оно пригодится».

Хотя в дальнейшей переписке Филипп несколько раз уверял Еву, что глаз на нее положил с первого дня, как увидел, еще до встречи на прогулке, она решила, что подушка для пера недостаточно надежное место. Зайдя в комнату перед вечерними занятиями, она забрала дар леса с собой.

После комфорта охлажденного сплит-системой кабинета директора духота щитовых домиков, где проходили занятия различных кружков, включая лингвистический, особенно давила. Казалось, вчерашний зной, потесненный грозой, затаился в пыльном полумраке за облупленными рамами, ожидая реванша. Еве и ее ученикам в какой-то мере повезло. В том помещении, где обычно занимались экологи и лингвисты, накануне